Мое молчание затянулось. Но я просто невидяще смотрела на Кешу, который, в свою очередь, выжидательно наклонил голову. Я заметила, что этот вопрос дался ему с трудом. Точнее, он очень переживал по этому поводу. После смерти отца он остался с матерью и двумя сестрами. Всем им давалось нелегко. И пусть с сестрами я уже была более-менее знакома, то встреча с его матерью вселяла ужас.

Кеша молчал. Ждал мою реакцию.

— Я… — мне пришлось тряхнуть головой, чтобы собрать мысли в кулак. — Я боюсь, что не готова. Мы еще…

— Я понял.

Я вдруг испугалась. Настолько, что даже не смогла прочитать его интонацию. Голова сама собой опустилась вниз, и я поняла, что совсем не могу найти подходящих слов. Будто мне хотелось перед ним извиниться, или начать оправдываться. Страх сковал мое тело, и мне было невозможно даже пошевелиться.

И тут я подняла глаза на Кешу, и вместо того, чтобы нахмуриться или начат возмущаться… Он просто положил свою руку поверх моей и чуть сжал. И сразу приятное тепло разлилось по всему телу.

— Все хорошо, Ник. Как только ты будешь готова, мы с тобой обязательно пройдем все вместе. — На его словах я практически заплакала.

Я лежала на диване, погруженная в свои мысли.

Успокаивающая музыка играла из колонки, убаюкивая. Но мне было не до сна. И не только из-за мельтешащих внутри меня мыслей.

Ко мне должен был прийти Роберт, и мы собирались приготовить с ним шарлотку. На столе уже стояло все необходимое для приготовления — мука, яйца, молоко и многое другое. Несмотря на то, что мне совсем не хотелось ни с кем разговаривать и никого встречать.

Я обожала готовить с Робертом. Несмотря на то, что папа часто ворчал на нас, что мы его балуем. Но мы с мамой категорически не соглашались.

Просто мне нравится проводить время с ним. Каким бы несносным он не был в свой подростковый возраст. Невольно я сама начинала вспоминать свои годы, когда я была примерной, хорошей и милой девочкой, которая беспрекословно слушалась родителей.

Но сейчас я думала совсем о другом. Я постоянно прокручивала в голове мысли, которые раз за разом кружились в голове и не давали мне покоя. В душе затаилась тревога, которая обжигала меня внутри. Вроде смотри вокруг — и все хорошо. Но это чувство приближающейся опасности никак не давало мне покоя.

Андрей. Чертов Андрей. Я хотела плакать, метать и крушить все вокруг от того, что мое настроение повышается от его сообщений. Это нехорошо. Очень нехорошо.

Зазвонил домофон, я с трудом встала с кровати и пошла отрывать дверь.

На меня налетело высокое облачко. Светлые короткие волосы, открытые голубые глаза. С каждой нашей встречей я все чаще замечала, что он становится выше на несколько миллиметров и взрослее. Да и что я могла поделать, ему было уже 14 лет. Летом он получил свой первый паспорт. Не считая, правда, заграничного.

— Эй, зайчоныш, ты опять подрос? — Я потрепала его по светлым волосам и снова прижала к себе. Скоро мы будем одинаковы в росте, а может даже выше. И уже не он, а я буду утыкаться ему в грудь при встрече.

— Да-да, я снова подрос. Отпусти меня, пожалуйста — Он практически вырвался из моих объятий. Сегодня он выглядел смурным. Он избегал моего взгляда. Я удивленно наблюдала за ним, как он снимал куртку, как разувался.

Я не любила влезать в его личные дела. Хоть ты и были братом и сестрой, но предпочитали разговаривать на общие, обтекаемые темы. Но сегодняшнее настроение Роберта мне не понравилось.

— Ну что, зайчоныш, будем делать шарлотку?

Роберт запрыгнул на диван и зарылся в подушку. Удивленно выгнул бровь, я остановилась на месте и скрестила руки на груди. Я ждала, пока он сам начнет двигаться и что-то делать. Но он молчал и не двигался. Меня это вымораживало.

— Ты знаешь…

— Знаю. — Донеслось из подушки. Я закатила глаза. Пусть он этого и не видел.

— Что я не влезаю в твою жизнь…

— Не влезаешь. — Его бубнение действовало на нервы. А они у меня в последнее время совсем не к черту были. К сожалению.

— Но я обязана…

— Далеко нет.

Я замолчала и начала размахивать руками. У меня зла на него не хватало. Мне хочется, значит, помочь, а он еще так со мной разговаривает. Хоть бы раз принял от меня помощь. Была бы моя воля, я бы его прибила. Иногда он бывал таким раздражающим.

— Спросить у тебя, — с нажимом произнесла я и тяжело выдохнула. — Что случилось?

Роберт молчал.

— Эй, Роби. Хоть мы и не обсуждаем такие вещи, но ты же всегда можешь положиться на меня. Я не осужу и не засмеюсь. Мне хочется помочь тебе.

Я присела на край дивана и аккуратно положила ладонь на его спину. Мышцы напряглись, но он не сбросил мою руку.

Уже хорошо.

Но он продолжал упорно молчать. Я не стала его напрягать, и вместо этого аккуратно скользнула рукой под футболку и начала неистово его щекотать. Единственную слабость Роберта, которую я знала как свои пять пальцев — его боязнь щекотки.

— Ева!

Он начал извиваться и громко смеяться. Иногда это переходило в крик. Я засмеялась, но тут сама попала под горячую руку и оказалась спиной на диване. Роберт поднялся на коленях и одним броском перебросил меня на подушки. Он был хорошим борцом, потому что ходил в секцию тхэквондо. Мы начали щекотать друг друга, боролись на руках, стараясь находить лазейки и снова начинать заставлять друг друга жмурить глаза и улыбаться.

В какой-то момент он открыл глаза, отполз от меня подальше, и его лицо вновь приобрело задумчивый вид. Я наклонила голову и вопросительно посмотрела на него. Но начать разговор снова я не решалась.

— Я влюбился.

— Что?! — На несколько секунд я ошарашено смотрела на него.

Я почему-то совсем забыла о том, что у него такой возраст. Чтобы окончательно не смутить парня, я поспешно откашлялась.

— Это же хорошо!!! Расскажи мне, кто она.

Я смотрела на него, смотрела, как он покраснел до кончиков ушей (прямо как я), как он отводил взгляд и покусывал губы и внутреннюю сторону щеки по перемене.

Когда-то я также говорила маме, что влюбилась в одноклассника. Не в Андрея.

Нет, не надо про него думать. Не нужно.

Я постаралась вернуться к тем мыслям, которые были у меня до воспоминаний. Но получилось плохо.

— Ну… — Роберт почесал макушку и не торопился смотреть мне в глаза, — тебе вряд ли это понравится…

— Если ты мне скажешь, что она носит все розовое, наносит тонну макияжа и хлопает ресницами, когда с тобой разговаривает, то меня стошнит.

Я вытянула из него улыбку, но выражение лица снова превратилось в какое-то сомневающееся. Казалось, будто он тщательно подбирает слова.

— Она…очень дерзкая, непохожая на всех. Она самовыражается через одежду, через свой внешний вид, что иногда кажется мне не совсем правильным…Мне кажется, что лучше тебе показать ее фотографию.

Трясущимися руками, факт которого безуспешно пытался скрыть, Роберт начал искать телефон по карманам, параллельно смотря по сторонам. Я решила не давить его своим взглядом, поэтому отвернулась. Посмотрела вокруг себя, потрогала подушки и небольшие впадинки. Пригладила ворс подушек, ткань которых пошла «против шерсти».

Обернувшись, я обнаружила телефон Роберта на небольшом столике около дивана. Я специально еще во время переезда поставила его здесь, чтобы сидеть на моем любимом месте и никуда не дотягиваться. Роберт сидел рядом и выжидательно смотрел на меня. Он был слишком скован и напряжен. Почему он думает, что девушка может мне не понравиться? Я же не мама, чтобы осуждать его выбор.

— Вот.

— Спасибо. — Я передала ему телефон. Он окончательно замолк и начал ожесточенно искать.

Через минуты три он выпрямился и поднял глаза.

— Вот. — Он протянул мне руку и показал экран телефона.

На меня смотрела девушка с несколькими проколами в ушах, с короткой пацанской стрижкой и выразительными голубыми глазами. Она была красива, но можно было сразу понять, что пытается самовыражаться за счет своего внешнего вида. Я даже задумалась о том, что когда-то и сама хотела так выглядеть. Она была бунтаркой, но в душе слишком ранимой.