Ева сощурено посмотрела на мои губы, а я просто не мог устоять. Она уже приглашала меня. Это она виновата в том, что пришла сюда в таком виде. Я будто с катушек слетел.

— А ты не знаешь?

Одна рука переместилась со стены к ней на талию. Я притянул ее к себе и прижался своими губами к ее. Я прикусил ее нижнюю губу, отчего Ева издала что-то подобное на жалобный стон, но я не дал ей ничего произнести. Я провел кончиком языка по ранке и столкнулся со зверским напором, который ни разу не встречал.

Я понял, что у меня чертово голодание. Не по чьим другим губам, только по ее. Я хочу целовать только ее.

Ева податливо выгнула спину, и моя грудь соприкоснулась с ее. Она обвила мою шею руками и пальцами зарылась в волосы. Я сегодня специально оставил их распущенными. Она оттягивала их так, как она любит делать, потому что только ей можно притрагиваться к мои волосам и играть с ними. Ее язык играл с моим, танцевал вальс, танго, да что угодно. Моя рука тем временем спустилась с талии на бедро. Ее нога обвила мою и я почувствовал, как ее колени дрожали. Неужели она была настолько сильно возбуждена?

Я был бы не против, чтобы где-то поблизости оказалась кровать.

Но Ева вдруг положила свои миниатюрные ладошки на мою грудь и мягко оттолкнула меня. Я разочарованно оторвался от ее губ и посмотрел на нее. Щеки красные, взгляд граничит с безумным. Я же перевел взгляд ниже и не сводил глаз с ее губ. Они смущенно улыбнулись.

Смущенно? Ева и смущение? Я открываю все новые и новые эмоции в ее спектре.

— Во-первых, ты мне всю помаду стер, и теперь она на твоих губах. Во-вторых, уже пара началась.

— В-третьих будет?

Она приблизилась ко мне так, что наши губы находились на расстоянии пары миллиметров. Мне захотелось снова ее поцеловать, но теперь уже с продолжением. Проходить мокрой дорожкой от губ до шеи и ключицы. Позволить ей залезть под мой худи и пробегать пальчиками по моей груди.

— А, в-третьих, я тебя переиграла.

С этими словами она коварно улыбнулась и обошла меня. Я очнулся, только когда тихо присвистнула и помахала рукой. Я сразу пустился вслед за ней.

Вот чертовка.

Ева

— Евангелина, я говорю такое не часто, но Вы сегодня выглядите просто сногсшибательно! Я ни разу Вас не видела в таком образе. — Александра Владимировна помедлила. — И он Вам очень идет.

Я смущенно улыбнулась и прошла на свое место.

— Спасибо, Александра Владимировна. Мне очень приятно это слышать. Простите за опоздание.

— Я готова простить сегодня. — Она учтиво кивнула и украдкой улыбнулась. От ее взгляда не ускользнул Андрей, который хвостиком прошмыгнул за мной и приземлился рядом.

Эта женщина для Евы была своего рода идеалом: Инна Владимировна преподавала уже долгое время, но больше сорока ни один студент не мог дать. Каково было их удивление, когда на сайте они увидели реальный возраст преподавательницы — 52 года. Позже она с радостью рассказывала нам о разных ситуациях из собственной жизни.

Мы узнали, что преподавать в университете было лишь ее хобби — она вела факультатив по философии. Ей всегда нравилось быть на одном уровне с молодежью. Она старалась следовать всем трендам, общалась не как женщина 52-х лет. Александра Владимировна была эталоном для всех девушек. Я бы хотела быть как она. Сильная, независимая, которая всегда стильно одевалась, общалась со студентами на одной волне и всегда держалась спокойно. Только при всем при этом, где-нибудь за границей, у теплого моря…

Я присела на свободное место и стала копошиться в сумке.

Краем глаза я увидела заходящего в класс Андрея и не смогла сдержать коварной улыбки.

Я смогла его обвести вокруг пальца.

В этот момент я даже не думала о каких-то чувствах. Мною двигал азарт и эмоции. А пока они есть, значит я могу творить все, что моей душе угодно.

Но… было ли это правильно?

— Итак, давайте вернемся к теме семинара. — Александра Владимировна встала из-за стола и подошла к доске. — Чтобы опоздавшие поняли, о чем мы сегодня говорим, я еще раз скажу тему лекции: умирает ли душа после смерти?

Меня будто током ударило. Только не эта тема.

Я всегда любила вступать в дискуссии на этих парах. Мне нравилось обсуждать мнения философов, пусть для многих это казалось скучным.

Вообще, стоит сказать, что большинство студентов пришли на факультатив к Александре Владимировне только потому, что вела она. Каждый, кто записывался к ней, отзывался только положительно. Но не о самом курсе, а именно о ней, как о преподавателе. Философия была непонятым предметом для всех, но ради это великолепной женщины на ее предметы всегда набирались полные группы.

— Ева, не хотите высказаться по этому поводу?

Я подняла голову и поняла, что пропустила ее слова мимо ушей. Видимо до меня уже кто-то высказывал свои предположения на это счет. Я бы не хотела говорить ничего, но понимала, что она будет ждать ответа, а если мне нечего будет сказать, то многие, в том числе и Андрей, который выжидательно смотрел на меня, поймут, что эта тема мне неприятна.

Я откашлялась и выпрямилась на стуле.

— По моему мнению, после смерти душа не умирает. Она живет до тех пор, пока о теле помнят. Пока воспоминания о человеке живы, душа тоже. И многие говорят, что с умершие души на кладбище разговаривают с ними. — Сердце защемило, и мне стоило колоссальных усилий, чтобы ком в горле не мешал говорить, и чтобы голос не сорвался. — И поэтому нельзя утверждать, что смерть тела — это смерть души.

По лицу Александры Владимировны пробежала тень, но она тут же слабо улыбнулась и кивнула головой.

— Я согласна с тобой. — Она задумалась, видимо тоже погрузившись в воспоминания. Но потом она хлопнула в ладоши и звонко произнесла. — Итак! Давайте устроим интерактив на этот счет.

И все было бы хорошо, если бы на меня неотрывно не смотрели Александра Владимировна и Андрей. Она — понимающе, он — настороженно.

И горячие от поцелуя губы накладывали клеймо на мою душу.

Ника

— Ника, я думаю, нам нужно познакомиться с нашими родителями.

Я удивленно посмотрела на него, и чуть не поперхнулась кофе. Кеша был настроен серьезно, судя по его решительному голосу, а я уж никак не планировала так скоро это делать.

Пары быстро прошли, мы попрощались с друзьями, при этом я бросила выразительный взгляд на Еву, которая была несвойственно себе одета и молчалива. Аккуратно за талию ее придерживал Андрей, потому что у нее начала болеть голова к вечеру. Мы с Кешей сначала разошлись в разные стороны, но за университетом встретились вновь, сели в его машину и поехали в небольшое, но очень уютное кафе. Мы уже несколько раз там бывали. И каждый раз мне хотелось возвращаться туда вновь.

Оно находилось на небольшим возвышении. И казалось, что ты находишься на горе, которая открывает вид на весь город. Светящиеся огни, мост через реку и маленькие человечки. Ты смотрел на них будто свысока. На несколько часов ты мог почувствовать себя выше этих людей, лучше, по каким-то критериям выше них. Но потом все равно вновь возвращаешься к ним. В эту толпу, в эту рутинность и скукоту жизни.

— Что? Ты серьезно? — Я тут же прикусила язык, коря себя за вырвавшиеся наружу слова.

Я отложила вилку и посмотрела на Никиту. Настроен он был серьезно. Прямой взгляд был устремлен на меня, и он даже отложил вилку и нож. А это было очень удивительно. Ведь перед ним лежал огромный стриплойн, который он обожал.

Я всматривалась в него каждый раз, когда он был занят делами. Сосредоточенный, немного суровый парень, который имел машину, квартиру. С ним я была свободна, никто не ущемлял меня и мои желания.

Но тем не менее… я боялась. Каждый раз, когда я думала о будущем, меня передергивало. Кожа покрывалась мурашками, а волосы на затылке вставали дыбом. Мы еще не настолько близко узнали друг друга и… Я не понимала, смогу ли провести с ним всю свою жизнь. Не знаю, что-то меня сдерживало. А что, я не понимала.