— Конечно, зайчоныш. Я все тебе расскажу.

Он еще подозрительно посмотрел на меня, но вскоре взгляд его смягчился, он кивнул, как Андрей, когда в коттедже мы сидели на подоконнике.

В этот момент из ванной вышел Андрей, которому опять вернулось хмурое выражение лица. Он опять погрузился в свои мысли. Взглянув на Катю, как вытаскивала

Мы стали готовить шарлотку. О чем-то мило переговаривались Роберт и Катя, а мы молча готовили с Андреем, иногда перекидываясь парой фраз.

Я выложила в форму любезно нарезанные Андреем груши и начала готовить тесто. Я не давала мужчинам никогда самой готовить. Не любила это дело. Мне хотелось быть на кухне всегда главной.

Мамочка.

Я разбила яйца и витая в облаках, начала их взбивать. Не успела я произнести и слова, как венчик выхватили у меня из рук. Мои возмущенные глаза столкнулись с игривыми. Между нами были несколько сантиметров, когда он дыхнул мне в глаза и чуть улыбнулся. Я распахнула глаза от удивления, а он, не теряя времени, сместил меня с места и начал взбивать яйца.

Парень стоял с засученными рукавами рубашки и в темных брюках. А в ухе все также висела черная сережка.

Значит, он заезжал домой после пар — любезно покинуло мне сознание. Андрей сосредоточенно смотрел на чашу с полуфабрикатом и загипнотизировано крутил венчиком. Я засмотрелась на него, даже самая того не осознавая.

Я удивленно отступила, но тревога сохранялась. Внутри меня горело непреодолимое желание спросить у него, почему сейчас Катя делает домашнее задание на барной стойке вместе с Робертом, а Андрей стоит и готовит тесто на шарлотку.

Не выдержав, я тихо прошептала:

— Мы так и не поговорили. Почему ты…вы здесь? — Я осталась произнести спокойно, но у меня не получилось. Голос дал сбой, и я даже не поняла, почему. Хотя, поняла.

Почему, когда я стояла с Кешей, или с любым другим парнем, у меня не возникали такой аспект эмоций. У меня давно не было такого…

Только с одним в этой жизни. И о нем совсем не хотелось думать.

Андрей всматривался в меня, но, когда я подняла глаза, он отвернулся от меня.

— Дома…родители…ругаются. Не хочу, чтобы Катя это слышала.

Почему-то я сразу поняла, о чем он говорит. А именно, почему он так сказал. Андрей увез Катю из дома, потому что не хотел, чтобы она слушала то, что он слушал в детстве.

Но почему тогда они ругались в его детстве…? Что такое у него могло…

Отставить, Ева. Хватит читать людей. Хватит. Я не должна его читать.

Черт, надо было поступать на психолога. У меня бы получилось это намного лучше.

— Поняла. А почему поехал ко мне? — спохватившись, что сказала что-то не то, я попыталась исправить ситуацию. — Нет, я не против, просто…

— Просто первая мысль, которая пришла ко мне в голову, так это поехать к тебе. Я не знал, куда поехать. Мне просто хотелось увидеть тебя.

Смутившись, я отвернулась. Что он говорит такое, ну? По телу пробежали мурашки.

А мне нужно работать. Мне нужно думать, и совсем не об этом парне, который готовит мне шарлотку.

— Понятно. Тогда давай я пойду включу духовку разогреваться. — Я избегала его взгляда и чуть отошла от него. Он стал слишком горячим. Даже больше, чем разогретая духовка.

Бесит. Бесит то, что он постоянно заставляет, мня о себе думать.

Боюсь. Боюсь, что он будет таким же, как и он.

Да господи, что же это такое. Бежать, бежать, бежать.

— Роберт! Помоги Андрею. Я отойду.

— Покурить? — тихо прошептал Роберт, разом оторвавшись от всех дел, и оказавшись рядом. — Все хорошо?

— Да, абсолютно.

Как же надоело врать. Как же достало все.

С тех пор, как Катя с Андреем остались у меня дома ночевать, пошла еще неделя. Я не поняла, как убедила их остаться на ночь. Скорее всего, меня уговорила Катя. Своими ангельскими детскими глазами.

Мы с Катей спали в моей кровати, а Альберт лег в зале, на диване.

Ну а сегодня же у меня был день спорта. На улице было пасмурно и холодно, поэтому, с одной стороны, совсем не хотелось выходить, а с другой — имелось желание заняться с чем-то вне дома.

Поэтому после будильника я резко осознала, что давно не ходила в зал. Мне не хватало привычного потягивания мышц после пробуждения. Поэтому, недолго думая, я собрала вещи и направилась в фитнес клуб в своем районе.

Я чувствовала, что мне надо физически нагрузиться, чтобы начать день по-новому. Параллельно хотела обдумать всю информацию, которая все больше и больше начинает наседать на мои плечи.

Я чувствую эмоциональную перегрузку, но вместо того, чтобы отвлечься от всего этого, отдохнуть, я продолжаю поддерживать людей вокруг меня.

Продолжаю проводить каждый вечер с Робертом, Катей и Андреем. При этом говоря, что у меня все хорошо. Что все в порядке. Что я жива.

Не знаю, почему, но мама резко перестала задавать мне какие-либо вопросы. Не расспрашивала насчет Андрея, согласилась со мной помочь Андрею с Катей. Не отнекивалась, когда Андрей звонил Олесе Игоревне, чтобы спросить, может ли он оставлять Катю у них иногда. И еще больше корил себя, что не может постоянно находиться с ней и не привлекать других людей. Он не показывал этого мне, но я-то все видела. Я ведь читала его, как открытую книгу.

Мама даже не возмущалась, что вечера у меня в квартире будет проводить Андрей. Возможно, папа и возмущался, однако скорее всего, это все он выговаривал маме, которая все это выслушивала. Роберт же угрюмо молчал, тем самым выговаривая свое недовольство. Мне приходилось лишь принимать это.

Все меня настораживало и тревожило.

Я открыла дверь клуба и, поздоровавшись с администратором Кириллом, прошла в женскую раздевалку, не отрываясь от своих мыслей.

Да и Андрей вел себя немного странно. Не сказать, что меня это как-то смущало. Но я чувствовала, что с ним что-то не так. Когда он оставался один, плечи опускались, а улыбка меркла, уступая место грустному взгляду и печальной улыбке.

Он не рассказывал мне, что происходит у него в семье. Он не рассказывал, почему большинство вечеров Катя проводила у меня дома. Он ничего мне не рассказывал. Но я все знала. И все видела.

Я изо всех сил держалась, чтобы не навязываться ему и не спрашивать ничего.

Невольно я вспомнила его обволакивающий запах его одеколона. Легкие, мимолетные прикосновения, дыхание у шеи и осторожные объятия за талию. Как мы готовили шарлотку.

Вещи, которые разжигали во мне ведьмин огонь. Заставляли меня становиться дьяволицей.

Я любила наблюдать за ним. Как он стоял за плитой, не позволяя мне подойти. Как он внимательно смотрел на меня, пока я занималась своими делами. Я всегда чувствовала на себе его взгляд.

Мы готовили по переменке. Один вечер я, другой — он. И постоянно все это сопровождалось перепалками, спорами. Это было очень смешно.

Погруженная в свои мысли, я медленно переоделась и вышла из раздевалки. Закрытых шкафчиков оказалось немного, поэтому я надеялась на большое пустое пространство для тренировок.

Как и оказалось, кроме пожилого мужчины на беговой дорожке и тренера никого не было.

Кардио, пресс, гиперэкстенция.

Каждое упражнение по три подхода.

Желание работать, невозможность остановиться и необходимость заглушить мысли сводят с ума. Но сейчас от них так хорошо. В наушниках только музыка, никаких мыслей. Только занятие спортом.

Я давно не занималась с таким усердием.

Я полностью оградилась от мира. Уведомления, бесконечно мелькавшие в телефоне от друзей, ушли на второй план. Я лишь переключала фон, бесконечно играющий в наушниках.

Пять сообщений, написанные от Андрея тоже ушли на второй план.

Все ушло на второй план.

Тренер, наблюдавший за моими упражнениями, лишь качал головой и представлял, как тяжело мне будет встать следующие несколько дней.

Но сейчас мне было не до этого.

Стоя с блином в руках, я почувствовала, как часы на руке завибрировали. Изощрившись, я попробовала посмотреть, кто звонил, но при этом держала нижнюю часть груза руками.