Как результат — обоих сегодня не было на паре. Я написал другу, и мне пришел ответ со словами «я заболел, не приду». Вот еще когда мы его подвозили, с ним все хорошо было. А может, он просто не показывал нам своей слабости. Так же, как и все это делают.

А вот Еве писать почему-то боялся. После того разговора я не хотел ее волновать. Не хотел попадаться ей на глаза. В нашем воскресном разговоре я не то имел в виду, я не хотел сказать, что все, произошедшее между нами было ошибкой. Я хотел сказать, что это должно быть чем-то большим. Наша дружба требует выхода на новый уровень. Или что я вообще имел в виду…

Но почему я не сказал по-другому? Мне захотелось закрыть лицо руками или закричать от злости и обиды. Раз за разом я совершаю ошибку за ошибкой. Да еще и тот звонок Насти не давал мне покоя. Не слышал ли кто-нибудь? В ту ночь Ева была изрядно напряжена, хотя днем с ней все было нормально.

Николай Федорович монотонно вещал материал лекции, когда дверь распахнулась и в кабинет взлетела Ева.

Волосы растрепались, пальто распахнуто. Она наверняка бежала. Сегодня она выглядела намного свободнее. Такое чувство, что она даже отступила от своих принципов официальной одежды. Узкие серые джинсы, широкая длинная рубашка и сверху теплый свитер. Она никак не могла без белого аксессуара в своем гардеробе. Мы не виделись несколько часов, а она уже успела так быстро преобразиться. Мой немного мятый худи с капюшоном и черные джинсы вообще не шли ни в какое сравнение с ее одеждой.

Николай Федорович недовольно проводил взглядом за Евой. Запоздало пробормотав извинения, она пробежалась по партам и зацепилась за свободное место рядом со мной. Она помрачнела, но ей ничего не оставалось, кроме как подойти ко моему столу и сесть.

В какой-то момент я даже обрадовался, что Кеша сегодня не пришел. Я откинулся на стуле и принялся внимательно слушать лекцию.

— Не вздумай прикидываться, будто тебе эта лекция интересна. — Тихо прошипела она, пока впопыхах вытаскивала ручку и тетрадь, параллельно здороваясь с нашими одногруппниками. — Ты делаешь себя еще более глупым, чем ты есть на самом деле.

— И тебе привет, зайка. «У тебя такое хорошее настроение», —с сарказмом произнес я.

Я пропустил ее колкость мимо ушей и продолжил слушать лекцию, параллельно листая ленту соцсетей. Осознав, что от меня она ничего не добьется, Ева демонстративно отвернулась, подняла голову и стала внимательно слушать Николая Федоровича.

— Да, представь себе. Хотела приготовить себе поесть, но вместо этого заговорилась с мамой и опоздала на пару. Еще и голодной осталась до вечера. — Тихо произнесла Ева.

Она бросила на меня испепеляющий взгляд и наклонилась над тетрадкой, выводя аккуратные буквы.

Я снова начал смотреть в телефон.

— Хоть изредка, хоть для приличия, иногда что-нибудь записывай, ладно? — проворчала Ева и снова подняла голову. Она являлась эдакой отличницей, которая за всем следит, в курсе всех новостей и имеет в сутках не 24 часа, а 25. Отголоски прошлого давали знать. Но на самом деле я знаю, какой она была «отличницей».

Многие преподаватели говорили, что ей нужно ломать свой «синдром отличницы», на что она спорила и отвечала, что университет позволяет ей учиться прекрасно. А то, что другие не хотят этого делать — это, увы, совсем не ее проблемы.

— Не пытайся делать вид, что тебе интересно и тебе не хочется свалить домой.

— Боже, как же жалко, что сегодня нет Кеши. Он бы избавил меня от твоего бурчания. — Я наигранно закатил глаза и не смог сдержать усмешки. Ева также смотрела на меня раздраженно.

— По-моему, бурчишь пока тут только ты.

Она пристально посмотрела на меня, но увидев, что я не отвечаю на него, повернулась обратно.

Интересно, о чем она сейчас думает? Как сильно она не может меня терпеть, какой я дурак или как хочет просто взять и обнять меня? Если честно, то я бы склонялся больше к третьему варианту.

И я решил сыграть с ней злую шутку. Несмотря на свою неприступность, когда я говорил всякие пошлости или заставлял ее смущаться, она всегда краснела, как помидор.

Пока Николай Федорович говорил по влиянии Ближнего Востока на геополитическую карту мира, я пододвинулся к ней.

Как хорошо, что мы сидели на последней парте, и никто не обращал на нас внимания. Я решил воспользоваться шансом и незаметно наклонился к ее уху.

— Всегда ли вы чисты сердцем, мадемуазель?

У нее наверняка пошли мурашки от моих слов.

Ева

У меня такие мурашки по всему телу пошли.

Его низкий, чуть с хрипотцой, голос просто манил. Я уверена, что он специально так сделал, чтобы у меня волосы встали дыбом. Я почувствовала, как щеки наливаются румянцем. А он ведь знал, как меня смутить и разозлить одновременно

— Нет, папочка, я была не чиста сердцем два раза.

— Да? — Он стал еще ближе ко мне, так, что губами касался мочки уха. Я затаила дыхание и опустила голову, чтобы никто не увидел моего раскрасневшегося лица. Благо, я не стала делать хвостик, поэтому волосы как нельзя кстати закрыли мое лицо.

Я молилась, чтобы он не стал делать всякие непристойные вещи. Это ведь совсем не в его стиле — делать это со мной. Он что, решил включить Дон Жуана[1] на глазах у всей группы? Я была смущена, возмущена, все еще обижена на него, но во мне разгорелся огонь, и мне захотелось подхватить ту игру, которую он начал. Я пододвинулась ближе к нему, так, чтобы его губы касались моей шеи.

— Да, папочка, я два раза была не чиста сердцем, находясь рядом с Вами.

Я почувствовала кожей, как Андрей выдохнул и улыбнулся. Горячее дыхание обожгло меня. Наверняка ему понравился мой ответ.

Но для меня называть парня «папочкой», это слишком. Я поняла это лишь позднее.

— И считаю, что я согрешила, и все это большая и большая ошибка.

— Коваленко, хватит мешать своей одногруппнице слушать мою лекцию. — Николай Федорович строго посмотрел на него, задержал взгляд на мне и вскоре продолжил лекцию.

Боль. Ложь. Но ложь во благо.

Пусть ему тоже будет больно. Как мне было у озера тогда.

Андрей

Она отыгралась на мне. Ответила в тон тому, что сказал ей я. И правильно сделала.

Я этого заслуживаю.

Правда приносит очень много боли.

Как ее притуплять, я не знал.

Я отодвинулся и нее и, кашлянув, попытался сосредоточиться на лекции. Пусть это и было совсем не легко.

Краем глаза я заметил, что Ева тщетно пыталась успокоиться. Глаза бегали, она то и дело поправляла волосы, хотя они были в полном порядке.

Мы точно больше не будем друзьями.

[1] Один из «вечных образов» литературы Нового времени: ненасытный обольститель женщин, родом из Испании.

Девочка горько плачет в саду,

Потеряла она однажды себя.

Думала, не искать ли в пруду,

Где по другой себе сидела она, горько скорбя.

Может, потеряла вдруг в кустах,

Или под ледовой стужей?

Потом узнала, что в чужих устах,

Растворившись, убилась из тысячи оружий

.

Как дурочка я с разинутым ртом раз за разом пересматривала кружок, отправленный мне в мессенджере от Кеши. Я не могла поверить в то, что я увидела. Хотя иногда мне самой становилось тошно от того, что я каждый раз так реагирую на происходящее. Мне давно уже надо было привыкнуть ко всему тому, что происходит вокруг Андрея. Что он творит, не соображая, какие последствия это за собой повлечет.

Днем я подслушала разговор Андрея и Кеши о том, что они собирались сегодня пойти в клуб. Когда же они сами предложили мне эту идею, то я отказалась. У меня в планах сегодня был очередной сериал по телевизору. Вечером собиралась прийти мама, мы хотели приготовить ужин и пригласить отца и Роберта. Мы уже знали, что после ужина они сразу убегут, дабы не мешать нашим развлечениям.

А перед ее приходом я хотела основательно прибраться и проветрить комнату, потому что с каждым днем я все чаще и чаще начинала курить за пределами спальни. Это было нехорошо, но все мои действия стали больше механическими, чем имеющими какую-то логику и здравый смысл.