Я ловила себя на мысли, что опять начинаю возвращаться к тому состоянию, от которого я сбегала. Но раз за разом мне приходилось отметать эти мысли.

В клубе было темно, но я разглядела, что рядом с Андреем сидела белобрысая девушка. Она положила ему руку на плечо и что-то игриво нашептывала ему на ухо. Или целовала его?

Андрей же выглядел уже изрядно подвыпившим, его рука лежала на ее бедре. Мне кажется, он и сам был не против сейчас целоваться с девушкой. Сердце пропустило удар и предательски сжалось. Он посмотрел в камеру как раз в тот момент, когда Кеша заканчивал свою запись. Я заметила лишь, как Андрей пьяно улыбнулся. Мне и думать не пришлось. Из знакомых Андрея блондинкой была только Настя. Ее лицо опять было скрыто. И я опять не смогла ее рассмотреть.

Эта гребаная сучка. Ей все неймется.

Я схватилась за голову и невольно простонала. Кеша всегда был моим проводником и рассказывал мне обо всех приключениях Андрея. Мы с ним были хорошими приятелями. Нас не заботят дела друг друга, но у нас был общий объект для обсуждения, осуждения и дальнейшей помощи. И даже сейчас он витиевато решил показать мне, что у Андрея происходит. Тайный агент, ни больше ни меньше.

— Ева?

Я вздрогнула. У меня совершенно выпало из головы, что мы смотрим кино. С мамой. И это было моей фатальной ошибкой. Если она что-то чувствовала, то отвертеться от ее вопросов было бесполезно. Она хотела все выведать и обязательно помочь. Либо осудить и предложить оптимальное решение.

Но я предпочла промолчать.

Мама выключила звук у телевизора, но оставила его включенным.

— Я уже давно чувствую, что у тебя в жизни что-то происходит. Ты думаешь, что я не замечу, но в квартире пахнет сигаретами сильнее, чем за все время твоего проживания в этой квартире. Такого, как сейчас, уже не происходило три года.

От его слов мурашки побежали по коже. Слишком часто я стала вспоминать это время. Слишком часто мне стали о нем напоминать. Слишком много ошибок.

— Мам, я не знаю, что такое. Я запуталась.

Она обняла меня за плечи. Я убрала руки с лица и легла ей на грудь. Она была такой теплой, в то время как у меня от стресса похолодели ноги и пальцы.

— Это все из-за Андрея?

В точку мама. Ты, как всегда, права.

— Да. — Я замолчала. Все еще сомневалась, что мне нужно рассказать маме все. — Просто, я запуталась в себе. Мы… переспали в ту ночь, когда мы были у них в гостях.

Мама хмыкнула.

— Ты что, знала? — Я оторвала голову от груди и недоуменно посмотрела на маму. — Тогда почему мы сразу с тобой не поговорили обо всем?

Она засмеялась и покрепче обняла меня.

— Потому что я ждала и наблюдала, сможешь ли ты сама справиться с этой ситуацией. Но чувствую, тут дело не только в тебе. Запутались…вы оба. В жуткой паутине своих чувств.

Я наморщила нос.

— Мама, не цитируй мелодрамы, пожалуйста.

Мы серьезно посмотрели друг на друга и не смогли сдержать смех.

Такие отношения с мамой я любила больше всех.

Я рассказала ей обо всем. О коттедже и том, что в нем произошло, о непонятных отношениях и том, что Андрей сказал у озера. Что произошло, между нами, на паре. Рассказала про Настю и ее выходки. Про нее я говорила с особой злостью.

Мама молчала, лишь изредка задавая вопросы, уточняя детали.

Я же, несмотря на желание говорить спокойно и рассказывать как можно безразличнее, каждый раз на больном моменте либо срывалась, либо мой голос предательски дрожал или срывался. Я находила в себе силы хотя бы не разреветься, но то и дело мне приходилось поднимать глаза и часто моргать. Иногда я терпеть не могла в себе излишнюю чувствительность и эмоциональность. Только с родными я была такой. В реальности, за стенами наших квартир я была совершенно другой.

После того, как я закончила повествование, мама какое-то время молчала.

— А сейчас послушай меня внимательно.

Я отодвинулась от мамы и сложила ноги по-турецки.

— По поводу тебя. В качестве терапии могу посоветовать начать писать стихи. Ты писала их после… после тех событий, — Мама осеклась, закусила губу, но продолжила. — Ты долго не возвращалась к этому и первое время тебя не будет получаться, ты будешь психовать и постоянно искать рифму, но со временем у тебя получится и все свои эмоции и чувства ты будешь вкладывать в стихи. Позже ты можешь прочитать свои произведения кому-то, дабы закрепить результат на практике.

Я была удивлена, но понимала, что идея была просто прекрасная. Однажды я пыталась писать дневники, но у меня ничего не вышло.

— Теперь по поводу ваших недоотношений с Андреем. С одной стороны, мы можем утверждать, что если бы ты ему не нравилась, то вы бы даже по пьяни не переспали.

Я поиграла бровями и нехотя кивнула. Было бы все так просто.

— Как мать я вижу, что он вытягивает из тебя силы и не дает свободно дышать. То, что тебе иногда становится хорошо и легко не означает, что предыдущее чувство не вернется. Это все циклично. Я советую тебе с ним поговорить. Как твоя подруга же я считаю, что нужно устроить ему огромный скандал, чтобы он видел тебя во всех состояниях и сразу понимал, что имеет дело с моей дочкой.

Я не смогла сдержать улыбки.

После рождения Роберта и смерти дедушек у нас были не лучшие с мамой отношения. Я бы сказала — тяжелые. Мы ругались, ссорились, но после всего плохого, что с нами происходило, наконец то наступило спокойствие и взаимопонимание.

— Но я считаю, что тебе нужно немного схитрить. По поводу твоих поступков и по поводу Насти. В отношении этой девушки у меня отдельные планы.

Впервые за всю свою жизнь я увидела, как мама ядовито улыбнулась.

— Только, моя дорогая, нам придется договориться о некоторых вещах, которые тебе, возможно, не слишком понравятся. Тебе нужно, чтобы он разглядел в тебе девушку. А не просто лучшую подругу.

Я впервые удивилась, какой же мама коварной может быть. И видимо, мои эмоции отразились на моем лице, потому что Олеся Игоревна прыснула и вдруг пустилась в воспоминания.

— У нас была похожая ситуация с твоим отцом. И тогда я отбила от него всех девушек.

Сказать, что я была шокирована, значило ничего не сказать.

Андрей

Я бросил ключи на тумбу и начал снимать обувь. По паркету разнеслось клацанье и вскоре в коридоре появился Ру, виляя хвостом и высовывая язык. Я чуть улыбнулся и потрепал пса по голове.

Но, тяжело вздохнув, я стал стаскивать с себя пальто. Была бы моя воля, я бы в том, чем был, дошел до кровати и просто завалился на нее спать. Но мама не любила, когда я ходил в обуви по дому. Хотя по большому счету, мне было на это наплевать.

В голове гудело, и где-то далеко я понимал, что слишком много курил. Но не пил. Не хотелось.

— Явился, не запылился.

Я вздрогнул от неожиданности. Мама, как всегда, не вовремя. Удивительно, что она вообще дома.

Мне стоило больших усилий театрально, и даже раздраженно, не вздохнуть, чтобы посмотреть на нее. Вытянутая в струнку женщина, которая, казалось бы, никогда ничего не делала просто так и никогда ни с кем не ругалась. В обществе она представляла собой статную, красивую, мудрую женщину, которая всегда могла поддержать любой разговор. О таких женщинах говорили, что с годами они становятся только краше. Как хорошее вино.

Но эти качества не относились к Анастасии Валерьевне как к матери и жене.

В последнее время я стал все меньше и меньше появляться дома. Я понимал, что стал отдаляться ото всех. От Кати, от отца. Хотя, было ли оно тем отдалением, что произошло больше пяти лет назад — я не знаю. При других обстоятельствах было бы необходимо объясниться, поговорить с ними. Но не в моем случае.

Иногда у меня было дикое желание забрать Катю и Ру и куда-нибудь сбежать вместе с ними. Взять с собой Еву, накупить вкусной еды и просто уехать на машине куда-то далеко. Или просто поселиться в той квартире, где жила подруга.

Подруга. Так, как я ее назвал, я никогда не делал. На самом деле никогда не называл ее «подругой». Всегда любые прозвища, любые имена, любые смешные издевательства. Она называла меня «зайкой», а я ее «дорогая», и она никогда не придавала этому внимания. Но никогда — подруга. Слишком странно было.