– Сказала ему, что не прав. Что ничего не было.

– Так он тебе и поверил, – хмыкнула Ольга. – И шкуру саблезуба зря отдала.

Ира уже открыла рот, чтобы возразить, но её перебил шум из сарайки. Что-то затрещало, из так и не закрытых ворот с ржанием выскочил жеребёнок и скрылся в лесу.

– Перекладину, наверно, сломал. – Меланхолично прокомментировал это Михаил.

***

Через два дня жена и невеста (раз между ними ещё ничего не было, то как бы и называть женой пока рано) дружно отобрали бутылку у расклеившегося, самоуничижающегося вождя. Вытерли сопли и слёзы – и погнали в баню. Нечего раскисать, когда от тебя зависит выживание человечества. Насчёт всего человечества Михаил начал рассуждать, уже сидя на полке.

– Вот смотрите, – пьяно вещал он. – Самые настырные из всех человеков – это homo sapiens. Какая-то нездоровая тяга у них всё завоёвывать и уничтожать. Кроманьонцы (это и есть сапиенсы, если кто не понял) пришли в Евразию, где уже жили неандертальцы. Неандертальцы – совершенно эндемичный для наших краёв вид. Они больше миллиона лет формировались здесь, в этом климате. А кроманьонцы – дети жаркой Африки. Африки, где нет проблем с ресурсами. Настолько нет, что они не привыкли экономить эти самые ресурсы. Они размножаются, как кролики... Ух! Ты чего так плещешь?

– Ты говоришь «они». Но мы же тоже кроманьонцы. – Переспросила Ольга.

– Мы – нет. По крайней мере на 2% мы – неандертальцы. Метисы. Но эти 2% не настолько влияют, чтобы утихомирить буйный африканский нрав кроманьонцев. Мы продолжаем жутко быстро размножаться, выжираем подчистую ресурсы и гадим, гадим. Гадим! Всю планету загадили! Эй! Осторожнее веником маши! Здесь дети родятся!

Михаил прикрыл ладонями заветное место.

– А эти два процента от неандертальцев – они на что влияют? – Поинтересовалась Ира.

– Точно учёные не знают. Вроде как на один из видов пигментации. Некоторые неандертальцы были белыми и рыжими. Но не все. Большинство – тёмненькие брюнеты. А вот кроманьонцы – все поголовно чёрные. Они же только из Африки вышли. Побелели они уже здесь. Но опять же, эти неандертальские гены, они разбросаны как попало. В каждой попе... попеции... по-пу-ля-ции – по-своему. У кого-то влияет... Бррр! Холодно! Предупреждать же надо!

Вышли передохнуть в предбанник. Здесь уже на верхушке печи-коптильни примостился чайник. Скамью девушки тоже принесли. Пусть она и могла поместиться только поперёк бани, и её приходилось поднимать, когда входишь или выходишь из парилки, зато на ней можно удобно развалиться, откинуться на спинку. Девушки забрали единственную такую лавочку, стоявшую возле центральной лестницы в дом.

– Эх, пивка бы... – Мечтательно закатил глаза Михаил, дзюргая из большой кружки.

– Ты и так выжрал четыре бутылки водки. – Заметила Ирина. – А говорили, что почти не пьющий.

– Кто сказал? Так, «почти». Вот это «почти» и вылезло. Водка, она в горе и празднике. Горе ведь у меня – друга обидел... – Он вздохнул. – А пиво, оно для души. Если хорошее пиво, конечно. Эх, когда ещё появится! Хотя овёс колосится. Понять бы ещё, какие из колосков на грядке – овёс, а какие – пустая трава, левые зерновые.

– Хватит о пьянке уже, – нахмурилась жена.

– Подожди, дай мысль закончить. Надо записать, пока в голове крутится. Кстати, вы отмечали даты? Пока я... того.

– Отмечали. Так какая мысль, мы запомним и напомним.

– Мысль... Мысль. Вот же!.. А! То, что спирт нужен в хозяйстве – это вопросов не вызывает?

– Нет, – обе девушки покачали головами.

– Тогда вот... Недалеко жимолость растёт. У неё сейчас уже, наверно, сезон кончается. А значит, она перезрелая, забродившая. Вот и надо её на бражку пустить. Это первая мысль. А вторая – что можно использовать старый холодильник для самогонного аппарата. Записала?

Ирина, к которой он обратился, кивнула и постучала пальцем по виску.

– Вот и хорошо. Вы ещё париться будете? А то мне уже хватит. Надо отоспаться. И... Оля, ты закрой алкоголь. Там реально только НЗ остался.

– А просто дать слово, что не будешь пить?

– Не могу. Ситуации разные бывают. Дам слово, а что-нибудь случится, что потребует разогнать организм водкой.

– Хорошо. Сегодня хоть не будешь?

– Нет, что-то я перебрал. Не только сегодня, а вообще в ближайшее время не захочется.

– Вот и иди, спи. А мы ещё посидим.

Кивнув, Михаил спустился по приставной лесенке – её девушки от русской печи унесли. Пока ведь наверх забираться не требуется.

***

Ира проследила, что мужчина точно дошёл до цели, и запрыгнула обратно в баню. Сразу же проскочила в парилку, дождалась, пока зайдёт Ольга.

– Знаешь, Оль, вот вроде добилась своего, но что-то чувствую себя отвратительно. Потерянной какой-то. Правда, добилась пока не всего, чего хотела. И не знаю – а доводить ли дело до конца? В прямом смысле – добиваться ли этого самого мужского конца?

– Что, проза жизни внезапно оказалась большой чёрной жопой?

– Почему чёрной?

– А так страшнее, – горько усмехнулась Ольга.

– Может, всё дело в том, что я не выполнила данное слово? И гложет меня именно это...

– Это что ты не выполнила?

– Ну... Не родила от Андрея. Как бы потерянный вариант генома.

– За это можешь не переживать. Ничего не потеряно.

Ирине потребовалось несколько минут, чтобы до неё дошёл скрытый смысл фразы. Сначала она расслабилась, услышав «не переживай». И только позднее вспомнила вторую часть.

– Подожди... – Нахмурилась девушка. – В смысле «не потеряно»? Это получается...

– Да, я переспала с Андреем.

– Да как ты!... А впрочем... Ну его. Знаешь, теперь я поняла тебя. Вот, вроде Андрей стал мне совершенно чужим, а ощущение, что обокрали – всё равно есть. Забавно, что я готова принять роль второй жены. Заметь, на главенство я не претендую. Но только с Мишей. А с Андреем я как бы была единственной женой, то есть – главной. И вдруг меня предают. Даже пост-фактум это тяжело принять. Только я не пойму, почему ты уверена, что ребёнок от Андрея? Вы же с Мишей каждую ночь...

– Не каждую. – Покачала головой Ольга. – Как раз в тот период, когда я могла зачать, я была только с Андреем. Забавно, что это был единственный раз.

– Это когда же?

– Когда ты палец сломала.

– То есть, я была права? А ты мне ухо чуть не оторвала!

– Да больно уж физия у тебя счастливая была. Вся светилась. Это вы чем занимались?

– Да ничем. Поцеловались только... Так, подожди. Получается, у тебя нынче месячные пропали.

– Должны были наступить ещё две недели назад. Но всё ещё нет, как нет.

– Так! Стоп! У меня же тоже примерно неделю, как должны быть. Что-то пропустила я это.

– Поздравляю, подруга! Андрей обрюхатил нас обеих. У тебя ведь только с Андреем было?

– Ну, знаешь ли! Я – не ты. Я верна. По крайней мере, физически.

– Да и я, не поверишь – в первый раз так.

– Это да, Андрей может вскружить голову. Но жить с ним... Какой-то он высокомерный. Да, наверно, именно это слово.

Ира соскочила на пол, окатилась тёплой водой.

– Пойдём, чай попьём, потом вернёмся. Вроде как есть желание ещё посидеть, но сил нет.

– Иди, наливай. Я дрова подкину.

Разговор продолжили уже за второй кружкой ароматной смеси из иван-чая и мяты. Ирина сделала очередной глоток и помотала головой:

– Как же всё запуталось! Мише будем говорить?

– Думаю, надо. Он же, увидев животы, подумает, что дети от него. И что план по разнообразию генома не выполнен. То, что в этом его долг, Миша вбил себе в голову по самые уши. А когда он не может выполнить обязательства, то впадает в депрессию. А в депрессии он сам на себя не похож.

– Что-то Миша говорил про то, что он псих.

– Преувеличение, конечно. Сам себя он в этом плане не жалеет. Но можно и так сказать. Хотя... Был случай. Подошли к нам двое в подворотне. Как обычно происходит? Долго препираются. Потом либо жертва отдаёт всё грабителю, либо начинается драка. А Миша сразу после вопроса о сигаретах вдарил обоим между ног. Потом стукнул головами в стену. Ещё и сам порылся у них в карманах. А если они действительно просили закурить?