– Эта ловушка на один раз, – сокрушённо сказал Михаил. – Надо сушить дерево перед тем, как делать.
Андрей возразил:
– А может, наоборот. Сырое дерево сдавится, получатся канавки. Каждая деталь плотно сядет на своё место.
– Может быть. Но тогда надо менять ремешки. Когда лоза высохнет, то конструкция расшатается.
– Значит, перетянем заново. А когда высохнет уже во второй раз – замазать все соединения смолой, чтобы кожа не размокла и не растянулась обратно.
– Идея! – Кивнул Михаил. – Вот и ещё одно занятие нашлось. Обойти округу и подрубить кору, чтобы смола натекла. Потом собрать её и перетопить.
– Слушайте, – Ирина подняла очередную ветку и с усилием потянула за край коры. – Наши предки вообще отдыхали? А то занимаемся то одним, то другим.
– Отдыхали, конечно. – Михаил кивнул со всей серьёзностью. – Вот как мы сейчас. Это считалось отдыхом.
Ира неверяще глянула на мужчину – шутит или нет?
– Не врёшь? – Ольга тоже засомневалась.
– Да была как-то передача про африканское племя охотников-собирателей. У них нет понятия отдыха или выходных. Вообще. Вот так могут сидеть, что-то делать по хозяйству. А для развлечения – байки травят или поют.
– А работой тогда что считают? – Спросила Ольга.
– У мужчин – охота. А у женщин... А женщины, по их понятиям, вообще не работают. Всего-то делов: за детьми проследить, мужа накормить, прибрать, собрать корешки-ягодки. Разве ж это работа! А мужа накормить – это вообще счастье.
Михаил не выдержал и заржал, гладя на побагровевшее лицо жены. Та фыркнула и отвернулась. Тогда и Андрей засмеялся. Ира ради женской солидарности тоже гордо отвернулась от жениха, но плечи тряслись явно не от плача.
Корпус собрали относительно быстро. Уже через час гребёнка из веточек окружала кольцо-основу.
– Шестьдесят четыре штуки, – пересчитал Михаил. – Какое ровное число. Значит, всё получится.
– С каких пор шестьдесят четыре – ровное число? – Не понял Андрей.
– Не обращай внимания, – махнула рукой Ольга. – Для него двоичные числа ровные. Я уже привыкла.
Кое-как завязали все концы в один толстый жгут. Получилась двухметровая пирамида с круглым основанием и утолщением вместо вершины.
– Что-то не так. – Андрей задумчиво обошёл поставленную на попа конструкцию. – Точно! Прутья слишком легко раздвигаются. Рыба, наверно, может проскользнуть.
– Пожалуй... – Михаил потёр бородку. – Надо укрепить дополнительно кольцами. Раз... Два... Три, наверно, хватит. Даже ещё лучше получится. Вот здесь, у вершины, кольцо будет раздвигать прутья и увеличивать объём.
Пока сушили новые кольца, пока привязывали, пока снова сушили – минул ещё почти час.
– Что-то мне темно уже. – Михаил разогнулся и покрутил плечами. – Хотел сегодня закончить крышку. Но, видать, не судьба.
Андрей глянул на побагровевший в западной стороне лес.
– Предлагаю развести костёр. Всё равно конструкцию сушить. Вы делайте, а я на скалу!
Последние слова он крикнул уже из прохода в засеке.
– Куда это он? – Не поняла Ира.
– Как куда? Пошёл к медведице. – Произнёс Михаил с самым серьёзным видом. – Видать, тебя уже не хватает.
– Миша!
Возмущённая за подругу Ольга, не задумываясь, махнула на пошляка тем, что было в руке. Гибкая лоза хлестнула по голове, рассекая кожу. Мужчина взвыл и приложил ладонь. Проверил – на пальцах осталась кровь.
– Мля, Ольга! Ты думай иногда!
Но та уже не слышала. С криком «Ой!» она бросилась за аптечкой. Онемевшая Ирина закусила от ужаса пальцы, таращась на кровь, заливающую лоб.
– Прости, прости, Мишенька. Сейчас обработаю. Повернись к печке. Ира, очнись! Не сиди истуканом! Дверку открой, чтобы свет падал. И отрежь бинт для тампона.
Сама она перебирала бутылочки, пытаясь в сумерках найти перекись. В четыре руки девушки промыли рану, протянувшуюся от брови до затылка, залили её зелёнкой и наложили повязку. Вернувшегося Андрея встретил хмурый от щиплющей боли Михаил. Белые бинты, покрывающие половину головы, измазаны пятнами бурого и зелёного цвета.
– Ну, вы, блин, даёте! – Присвистнул друг. – Тебе, товарищ Щорс, стакана́ не многовато ли?
Раненый вытребовал горючее в виде компенсации и для «внутренней дезинфекции». Теперь сидел со стаканом самогона в одной руке и куском мяса – в другой. Картину довершала чёрная кожаная куртка, которую Михаил накинул, почувствовав вечернюю прохладу.
– Не переживай, – шепнула проходящая мимо Ольга. Он налил тот же полтишок. А стакан – для антуража.
Михаил что-то скоблил ножом на столе.
– Садись, товарищ политрук, карту вот рисую. Помогай.
Он показал на столешницу, испещрённую «чертами и резами».
– А почему я политрук? – Андрей сел напротив и попытался рассмотреть, что там накарябал друг.
– Потому что я – командир.
– Это по какому праву?
– Самовыдвиженцы мы, – скромно пояснил Михаил.
– Та-а-а-к, это что-то новенькое. Я думал, что у нас демократия.
– Демократия, – кивнул товарищ. – В Союзе тоже была демократия. И в реввоенсоветах тоже.
– Так чего же...
– Ну, хочешь – проведём выборы. Каждый получит по два голоса – свой и жены. Это что-то изменит?
– А давай! Просто ради справедливости. А то выискался самовыдвиженец, понимаешь ли. – Визгливым пьяным басом закончил Андрей. Таким знакомым ещё из девяностых.
– Голосование открытое или тайное?
– А чего стесняться?
– Ну-да, ну-да... – Пробормотал Михаил. – Первобытный коммунизм, бессмысленный и беспощадный... Так, товарищи бойцы! Слухай сюды!
Он встал и, наклонившись над столом-трибуной, толкнул речь перед офигевающими девушками. Их шок немного смягчало уже употреблённое за компанию «шило». Пройдя по текущему положению, Михаил вкратце обрисовал планы: как на будущую пятилетку, так и непосредственно на ближайшее время.
– А теперь слово предоставляется будущему заместителю... Хотя, я спешу. Сейчас Андрюха толкнёт речуху, и мы будем выбирать командира.
Михаила уже немного вело, он налил товарищу стопку:
– Вот, держи. И начинай.
Речь Андрея лилась гораздо плавнее – это он всегда умел. Ведь не зря обучался на гуманитария. В принципе, пункты остались те же самые. Только вместо приземлённой пятилетки он разрисовал перспективы развития нового общества, которое они должны создать.
– Вот видишь, – Михаил подвёл итог речи товарища. – А ты сомневался, почему политрук. Ты мыслишь глобально. Политисски!
Поднятый указательный палец.
– А командир должен думать о приземлённом. О производстве... Или о войне... Так, товарищи бойцы... Кхм... Бойчихи... Не то. Ладно! Голосуем.
– Так уже, – пожала плечами жена.
Обе девушки за разговорами переместились на его сторону стола.
– Ирка? – Андрей нахмурился, не понимая.
– Он прав, Андрюша. Командир так глобально не мыслит, это дело политрука.
Андрей медленно взял бутылку, аккуратно накапал стопку, и резко опрокинул в рот.
– Фух! Обидно... Но согласен.
Обыденные движения дали ему время обдумать ситуацию. О вреде двоевластия. О значении замполита. О предательстве невесты. Вот это особенно обидно. Вроде сам ничем её не обидел...
***
Михаил тяжело сел на расправленный диван, стягивая штаны. Жена уже лежала у стены и, подперев голову рукой, смотрела на него. Мужчина лёг и распрямился, разглядывая в полутьме доски потолка. В голове, несмотря на выпитое, не было тумана. Образовалась кристальная чистота мыслей.
– С Андреем нехорошо получилось, – вздохнул он. – С должностью командира и замполита я пошутить хотел. Он тоже, вроде, шутил, инициировав выборы. А получилось... Чего Ира так Андрея кинула?
– Не Андрея кинула, а тебя поддержала... – Ольга лежала на плече мужа и перебирала волоски у него на груди.
– Чего ей только в голову ударило...
Михаил постепенно проваливался в сон.
– Может, в голову. А может, в другое место. – Ухмыльнулась жена.
– Чего?!