Незаметно подобрались сумерки – в глубине леса темнеет раньше. Рассортированный картофель складывали в мешки уже почти в темноте.

***

Зато утром собирались недолго. К месту посадки шли все вместе. Девушки тоже отправились – рабочие руки в дефиците, а срочных домашних дел нет – можно всем вместе спокойно осваивать огород. Загрузили в тачку три мешка картошки. Можно бы и четыре, но тогда трудно удержать её на одном колесе. Инструменты несли сами. Лопаты на всех, ещё и с запасом. Пару граблей, топоры – выкорчевать кусты, литовки – надо обкосить высокую траву. Чуть не забыли старые вёдра – таскать по грядкам надо в чём-то. Ещё и копья – этого никто бросать не стал. Ещё везли посуду и продукты, чтобы готовить обед, а скорее всего и ужин. Каждый загрузился как мул, но допёрли.

Донесли всё к скале, выгрузили тачку и сразу же Михаил отправился за следующей партией картофеля. Сажать надо всё разом. И дневник посадок легче вести, и другие дела появятся – прохлаждаться некогда. Мишка, уже побывавший у скалы, задерживаться не стал – скучно. Убежал в кусты. Вскоре все послышали ругань ушедшего мужчины. Как стало понятно из редких слов среди обилия междометий – пёс решил прокатиться и заскочил в тачку. Михаил не удержал её от такого толчка и уронил рукояткой на ногу.

Пока ждали возвращения товарища, остальные тоже не сидели без дела – Андрей успел выкорчевать несколько кустов, а Ольга начала косить траву. Ирине досталось оборудование лагеря. К приходу Михаила несколько устали, запыхались и уже присели немного отдохнуть. Ольга приобняла вернувшегося мужа со спины:

– Миш, я тоже наверх хочу. Ну, пожалуйста! А? Никогда в горы не залезала.

– И я тоже хочу! Давайте залезем! Вы были, а мы нет.

– Ладно, – мысленно махнул рукой Михаил. – Но на ту сторону не проситесь! Медведь – это не шутки. Сейчас попробуем облегчить подъём. Андрей, давай ту парочку обломков скинем с уступа. Тогда можно уже лезть без больших проблем.

Мужчины помогли друг другу забраться на первую ступень. Два больших куска кое-как с помощью лопат скинули с уступа. Камни раскололись, но это уже не имело значения: их высоты хватало, чтобы кромка оказалась на уровне груди. Теперь любой из семьи без помощи мог подняться наверх. У вершины ещё один уступ, но он пониже, его легче преодолеть. Если постараться – можно и в одиночку залезть.

– Ох...ть! – Только и смогла выговорить Ольга, взглянув на мир с высоты птичьего полёта. Вид завораживал. Утренний туман сползал в овраги и лощины, открывая бескрайнюю холмистую равнину. Пусть с юга горизонт закрывала синяя полоса леса, зато по остальным трём сторонам блестели бусины озёр, оставшихся после ледника. Крылатые охотники уже приступили к утренней трапезе и сейчас зеркала воды пенились от птиц, кружащихся на бреющем полёте, ныряющих и снова взлетающих с поверхности.

– А-а-а... Как это?.. – Ирина удивлённо смотрела на окружающий пейзаж.

– Что «как»? – Переспросил Андрей.

– Как будто скала двигалась и всё перерыла.

– Она действительно двигалась.

– Это ледник сделал, – уточнил Михаил.

Ира всё ещё непонимающе смотрела на них.

– Ну, ё-моё! – Вздохнул Андрей. – Вас чему в школе учили? Что ледники движутся, слышала?

– Эммм, да... – Вяло ответила девушка. – Только не поняла – как.

– Тот ледник, который выше, толкает тот, что пониже. А новый лёд намерзает снова наверху. И всё повторяется. Даже на равнине, ведь выше в горах есть свежий лёд, который давит на то, что внизу, заставляя двигаться. О-о-очень медленно. Сотни и тысячи лет. Вот так ползёт, ползёт, цепляет скалы, отрывает их. Потом ледник начинает таять, но пока ещё ползёт вперёд. Дно скалы царапает по земле, пока не опустится полностью. В следующее оледенение новый ледник может снова подхватить эту скалу и потащить дальше. Как-то так. Теперь поняла?

– Ага... – Подтвердила девушка, хотя по голосу слышалось совсем другое. Но Ирина решила не говорить этого, чтобы не получить лекцию на полчаса.

– Миша, а может, поставить дом здесь? – Высказала мечту Ольга. – Это ж как классно – жить на вершине мира.

– Не такая уж и вершина, – усмехнулся мужчина. – Есть и побольше.

– Но здесь-то! Здесь – вершина!

– Это верно. Только хлопотно. Надо и воду, и дрова сюда таскать.

– Это точно, – огорчилась жена. – Вот всегда так! Нет абсолютного счастья, что-то всегда не так.

– Обещаю, как обживёмся – построим здесь хотя бы беседку. Каменную, конечно. На пикник будем ходить.

– Да, как обживёмся. Если доживём до этого «обживёмся».

– А чего так пессиместично? Вон, смотри, медведица с рыбалки возвращается. Идёт кормить детишек и ничего больше её не волнует.

– Вообще-то, меня, как самку, тоже именно кормёжка ребёнка волнует.

– Какого это ребёнка? – Подозрительно спросил мужчина.

– Как какого? Мишку, конечно! Он теперь мой ребёнок.

– А кормёжка мужа? – Шутливо подначил Михаил.

– И мужа тоже, – вздохнула Ольга. – Давай спускаться. Не посадим сегодня – растянется надолго.

***

До обеда почти обкосили участок. К сожалению, работать почти всё время пришлось только хозяевам, а не гостям. И навыки имели только они, и литовок всего две. Пока Ольга с Михаилом перекусывали, Андрей с Ириной пытались освоить древнее искусство. Получалось не очень – коса постоянно находила бадоги и кочки. Закидав топку, Михаил и Ольга вернулись к покосу, с которым покончили уже через час. Оставалось только перекидать сено валом вдоль леса – скотины нет, так что пусть преет.

Садили по упрощённой схеме. То есть – не перекапывая полностью, а только переворачивая дёрн. Вырезается квадрат размером со штык лопаты. Переворачивается. Рядом режется ещё, переворачивается – получается полоса из перевёрнутого дёрна. Потом на неё кладут следующую полосу, оставляя голую землю. Ещё одну полосу откидывают в другую сторону. Так повторяется дальше и дальше. В итоге весь участок пересекают продольные и поперечные валы из перевёрнутой корнями вверх травы, а между ними – квадраты голой земли. Для посадки картошки – в самый раз. Мучиться с потрошением корешков из пластов никому не хотелось. Кроме того, голая почва – не так уж хорошо. Довели в будущем земли до истощения. Пусть лучше так будет. Эти валы сами развалятся от дождей, заодно задержат влагу в междурядьях, не дадут почве быстро выветриваться. А сама трава капитально отстанет в росте от посаженной картошки – вверх корнями не очень-то вырастешь. Потом жизнь возьмёт своё, но будет уже поздно. К тому же, можно острой тяпочкой или плоскорезом пройтись.

В будущем Михаил после сбора урожая предполагал оставить этот участок под пар – осенью вернуть дёрну правильное положение, а следующей весной повторить всё на соседнем участке. Простейший, но действенный севооборот. Ведь всё человечество перед ним находится, проблем с землёй никаких.

Михаил в сотый или сто первый раз с силой воткнул штык лопаты, разрезая корешки. Покачал, воткнул рядом, потом под прямым углом. Он прошли только первый ряд, а уже так осточертело! Как рабы на плантациях. Добровольные, но рабы. Мимолётная ассоциация перевернула пласты памяти, из далёкого детства пробилась мелодия:

Ннʼгазун га-а-арун ге-е-эри, ннʼгазун гарун гэ!

Ннʼгазун гуранʼгун ге-е-эри, ннʼгазун гарун гэ!

Что там пели в заставке к первому сериалу, прокрученному на просторах Советского Союза, – не разобрать. Понятно только, что о нелёгкой доле рабов. На второй повтор Ольга только усмехнулась, а третий раз нехитрые строки пропели втроём: Михаил с женой, а камчатский гость им подпевал.

Ннʼгазун га-а-арун ге-е-эри, ннʼгазун гарун гэ!

Ннʼгазун гуранʼгун ге-е-эри, ннʼгазун гарун гэ!

Под завораживающий речитатив копать стало гораздо легче:

«Ннʼгазун!» – Резкий вертикальный удар на выдохе втыкает штык в землю.