Резко подаюсь вперед и сжимаю ее лицо в своих ладонях. Жадно целую пухлые губы, наслаждаясь их особенным вкусом. Самым неповторимым для меня.

— Ты чего? — она отстраняется и внимательно смотрит. Так, что внутри все к чертям воспламеняется и горит. Полыхает…

— Я так тебя люблю. Никогда в жизни ничего подобного не чувствовал. До одури просто, родная.

Столько раз признавался ей в чувствах, а сейчас почему-то дичайше кроет. Самому впору разревется как девчонке от того, что у меня внутри в этот момент творится. Заворачивает и крутит все внутренности в водовород страхов и ощущений. Долбит по каждой воспаленной клетке.

Тиффани крепко сжимает мою руку своей здоровой. Ничего не говорит, но мне и не нужно знать — я все читаю по глазам, что снова светят словно гребаное солнце, которое сияет ярче всех в нашей галактике. Возвращаю взгляд к приборной панели, а затем выжимаю педаль газа до упора. Хочу быстрее оказаться дома, чтобы полноценно обнять свою женщину.

Снова цепляю охрану по зеркалам и немного скидываю скорость, чтобы не сильно оторваться. В тишине добираемся до поместья, каждый пребывая в своих мыслях. Но когда мы, наконец, выезжаем на гравийку, ведущую к особняку и скрытую от посторонних глаз высокими деревьями, что-то идет не так.

Молниеносно жму по тормозам, когда перед нами выскакивает машина и преграждает дорогу. Тиф дергается в кресле, но привычка пристегиваться спасает ее от удара. Оборачиваюсь назад и вижу, что мы отрезаны от охраны. Не знаю, в какой момент они отстали. Вижу, как дверь в тачке открывается, и на встречу выходит здоровый бугай со стволом прямо в упор.

— Киллиан… — голос Тиф дрожит. При всем желании я не успею достать глок. Обреченно поворачиваюсь к Барлоу и вижу застывший ужас в ярких зрачках. — Нет-нет-нет!

Резко бросаюсь за пистолетом, спрятанным под бомбером, но не успеваю. Оглушительный выстрел разрывает пространство. Как в замедленной съемке вижу разбивающееся на миллион осколков стекло, пронзенное пулей, как она целенаправленно устремляется ко мне, как пробивает грудь. Все это наблюдаю словно со стороны. А затем чувствую боль, разрывающую тело на части. По инерции откидываюсь на спинку сидения. Ощущаю, как что-то вязкое заливает футболку, но не могу пошевелиться. Затуманенными зрачками смотрю на Тиф, чье лицо залито слезами. Она безмолвно кричит, протягивая ко мне здоровую руку. Я хочу коснуться ее, хочу удержать, но не могу пошевелиться. Вижу, как Тиф вытаскивают из машины, словно тряпичную куклу. Она бьется, кусается и снова в немом крике открывает рот, но я ничего не могу предпринять. Я падаю. Я не чувствую тела. Я больше вообще ничего не чувствую.

***

Несколькими днями ранее

Мужчина стоит к окну лицом и вглядывается в серые тучи, захватившие Лондон. Его руки убраны в карманы дорогих брюк. Часы на запястье предательски тикают, отсчитывая и так уходящее время.

— Пора забирать ее, — говорит он человеку, стоящему позади.

— Вы уверены?

Он медлит с ответом. Уверен ли он? Точно ли он понимает, что готов к этой встрече?

— Я не привык обсуждать свои решения ни с кем. Делай то, что тебе говорят.

Звук удаляющихся шагов и хлопок двери знаменует, что он, наконец, один. Шумный выдох вырывается из его рта. Все, что происходит в последнее время, требует от него максимальной выдержки и отдачи. Эти бесконечные притязания на власть, войны и разборки уже порядком ему осточертели. Пора реализовывать то, что он вынашивал годами. Потому что устал.

Пора с этим кончать.

Father — Jeremy Camp

Ричард

Смотрю на сына, лежащего на больничной койке, а все внутри захлебывается в крови. Его смуглая от природы кожа сейчас бледная как никогда. Губы плотно сомкнуты, а глаза закрыты. Устало тру веки и откидываюсь на спинку кресла.

Чарльз увез Беатрис несколько часов назад, чтобы она могла поспать. Жена не сомкнула глаз в течение всего времени, что Киллиана оперировали. Пуля едва не задела сердце и раздробила ребра. Я даже думать боюсь, что бы произошло, если бы не Николас… Воспоминания о жутчайшем моменте нашей жизни прокатываются в голове, не давая шансов забыться.

" — Папа! — младший сын орет в трубку, заставляя волосы на теле встать дыбом. Случилось что-то плохое. — Срочно езжайте в клинику!

— Господи, Николас, что произошло?

Мы с Трис возвращались с города, когда тревожный звонок перевернул наши жизни с ног на голову.

— Киллиан… Папа… Здесь столько крови… — голос Ника дрожит. Он не может связать слова в предложение. — Сэм остановила кровотечение… Мы едем к доктору Гранту…

Как в бреду скидываю вызов и разворачиваюсь к жене. Беатрис сверлит меня своими карими глазами и ждет ошеломительной правды. Я в очередной раз подмечаю, как старший сын похож на нее.

— Родж, в клинику Гранта, пожалуйста, — задушенно прошу водителя развернуться от дома, при этом не отвожу взгляда от Трис. — Дорогая, дела очень плохи.

— Киллиан?

Слезы начинают литься бесконтрольно. Дикий звук вырывается из ее горла, когда я из последних сил киваю. Жена закрывает лицо руками и воет навзрыд, разрывая меня на части. Она всегда говорила ему, что все его дела плохо кончатся. Она этого просто не переживет.

Да кого я обманываю? Я сам не переживу.

Когда автомобиль тормозит перед клиникой, нас уже встречают. Лиз, накрывая живот рукой, стоит у стойки администратора и сверлит дверь стеклянным взглядом. Но стоит ей увидеть меня на улице, как девушка тут же бросается на встречу.

— Он в реанимации, — тараторит невестка на одном дыхании. — Сердце не задето, слава Богу, но он потерял много крови.

Беатрис уносится вперед, оставляя меня наедине с Элизабет.

— А Тиффани? — каждую букву с трудом проговариваю. Язык просто не ворочается во рту.

Девушка молчит и опускает глаза. Я знал, какой будет ответ, еще не задав вопрос.

Мы поднимаемся на третий этаж. Ноги одревенели настолько, что мне буквально больно переставлять их, делая шаги. В голове набатом тарабанит одна мысль: хоть бы живой.

Когда оказываемся в коридоре, то меня шатает. Лиз машинально ловит мою руку, чтобы удержать на месте. Я вижу Чарли, который гладит мать по волосам, а она рыдает на его груди. Лицо среднего сына застыло в маске полного отчуждения и непонимания. Ему больно. Но когда я вижу Ника, то задыхаюсь.

Сын сидит на полу, запустив руки в волосы. Рубашка перепачкана кровью, как и предплечья, которые выглядывают из-под закатанных до локтя рукавов. Сэм сидит рядом, такая же грязная, как и Ник, и застывшим взглядом смотрит на дверь реанимации.

— Что произошло?

Николас поднимает голову. Глаза, идентичные моим, красные и опухшие, а выражение лица сбивает с ног. Он в шоке.

— Тиф сломала руку… — начинает Саманта, потому что сын молчит. И от этого становится еще страшнее. — Сириус сбросил ее. Пришлось ехать в больницу, чтобы сделать рентген. Мы встретились здесь, когда Киллиан привез ее. Мы с Ником уже собирались домой. Когда мистер Грант все осмотрел, они вдвоем отправились в поместье. Кил как чувствовал… — Сэм оборачивается и смотрит на своего жениха. — Он будто чувствовал, что что-то может случиться. Написал Нику сообщение о том, что они скоро будут, но он не видит охрану… Мы сразу же выехали после этого.

Девушка как-то отстраненно оглядывает свою заляпанную футболку. А меня мутит. Это кровь моего сына.

— Когда мы приехали, Тиф уже не было… Кил… — Саманта доктор, но она же и человек, чьего близкого почти убили. — Там было столько крови, Ричард. Я… Я… Я остановила кровотечение, Ник гнал так, как никогда раньше… Главное, что мы успели. Он жив… Мистер Грант справится, я уверена. Он же мастодонт медицины…

Она пытается успокоить меня, но девушку так сильно трясет при каждом слове, что я невольно подаюсь вперед и крепко стискиваю ее в объятиях.

— Спасибо, — шепчу на ухо, — спасибо тебе за то, что ты спасла моего сына. Я счастлив, что ты станешь членом нашей семьи, дочка.