— Я люблю тебя, Тиффани, — шепчу ей на ухо и целую аккуратную мочку, — я не изменял тебе и никогда бы не сделал этого, потому что я с ума по тебе сходил, схожу и буду сходить. Я…

— Я знаю, Киллиан, знаю, — она перебивает меня и отстраняется, но не убирает руки с моей шеи. — Я верю тебе. Обещаю, что больше не буду сомневаться. Обещаю, что больше никуда не денусь. Я не хочу быть без тебя. Не хочу. Я люблю тебя.

— Ты моя женщина, у тебя нет шансов провести эту жизнь без меня, — снова запечатываю красивые губы, но уже с большим напором и страстью. И Тиффани с той же жадностью отвечает мне.

Мы так и сидим на этом гребаном полу посреди отцовского кабинета, не в силах отлипнуть друг от друга. Не можем насмотреться. Не можем насытиться прикосновениями. Не можем нацеловаться. Нам многое предстоит обсудить, но все это такие мелочи по сравнению с тем, что она снова в моих руках. Маленькая, хрупкая, уязвимая, но такая сильная. Это сейчас самое важное. А остальное подождёт.

Slave To Your Love — Hurts

Тиффани

Вижу его.

Только его одного, игнорируя всех присутствующих. Ощущаю, как внутри вулкан из чувств извергается, затапливая эмоциональной лавой все мое тело.

— Родная…

Этот голос… Боже… Глубокий, хриплый от шока, сводящий с ума.

Киллиан бросается вперед и падает передо мной на колени. Я даже понять ничего не успеваю, как ощущаю крупные ладони на своих ногах. На автомате запускаю руки в короткие темные волосы, зарываюсь в них пальцами и буквально стекаю, словно самая тягучая жидкость, к мужчине своей жизни.

— Киллиан… Родной… — не могу унять слезы, брызжущие из глаз, когда вижу его красные белки и припухшие веки. Цепляю красивое лицо, вглядываюсь в каждую черточку, в каждый шрам, в каждую деталь внешности. Вытираю соленые капли с колючей щеки и ощущаю, как Кил прижимается ко мне. Целую все, до чего могу достать. Мечу его всего. Как я могла подумать, что смогу без него? Что протяну? Никогда бы не получилось. — Мой родной…

Не понимаю, когда мы остаемся в кабинете одни. Сидя на полу, обнимаясь так, словно больше такой возможности нам не представится. Ощущаю, как Киллиана трясет. Его дрожь передается на меня, и я не могу с ней справиться. Ни с чем не могу. Эти эмоции меня на части крошат.

— Моя хорошая… Я без тебя умирал, Красивая…

— А я без тебя… Без тебя не жила…

Наши губы встречаются. Мы целуемся так неспешно, глубоко, передавая друг другу все свои страхи, надежды, ожидания. Все отдавая, ничего не требуя взамен.

— Детка… — Киллиан сцеловывет с моего лица крупные соленые капли, которые не поддаются контролю. Сейчас я — один сплошной сгусток напряжения и истерики одновременно. — Не плачь, пожалуйста… Не рви мне душу, родная…

— Я не могу остановиться. Не могу.

Обвиваю мощную шею, которая всегда сводила с ума. Кадык, щетина, спускающаяся с щек и контрастирующая с нежной смуглой кожей. Господи, неужели это правда не сон?

— Я люблю тебя, Тиффани, — слышу горячий шепот, который разгоняет мурашки по телу. Чувствую осторожные поцелуй, — я не изменял тебе и никогда бы не сделал этого, потому что я с ума по тебе сходил, схожу и буду сходить. Я…

— Я знаю, Киллиан, знаю, — топлю взглядом. — Я верю тебе. Обещаю, что больше не буду сомневаться. Обещаю, что больше никуда не денусь. Я не хочу быть без тебя. Не хочу. Я люблю тебя.

— Ты моя женщина, у тебя нет шансов провести эту жизнь без меня.

Мы снова целуемся. Жадно, долго. Изучаем друг друга, будто знакомимся заново после такого долгого расставания. Трогаем кожу, волосы, тремся носами и губами, при этом молчим. Просто даем своим чувствам говорить громче слов. Они ни к чему сейчас. Единственное, что важно — руки Киллиана, которые, наконец, крепко держат меня. И теперь я точно знаю, что он не даст мне оступиться или упасть. Киллиан Хоггард всегда меня защитит. А я сделаю все, чтобы ему больше никогда не пришлось испытать того ужаса, что происходил в последние два года нашей жизни.

***

— Больше всего на свете я хочу поднять тебя на руки и унести в наше крыло, закрыться там и не выходить как минимум неделю, — Кил спускается губами по моей шее, разгоняя такую дикую волну жара по телу и напоминая о том, что я вообще могу так чувствовать. От меня не укрылось то, как он назвал свою часть дома нашей, и какая-то детская радость затопила сердце. Наклоняю голову, подставляя тонкую кожу под его рот. — Но бешеная родня скоро вынесет двери в кабинет. Я понимаю, что будет слишком эгоистично забрать тебя у них сразу.

— С каких пор ты перестал быть эгоистом? — издаю хриплый смешок и впиваюсь пальцами в мужские плечи, когда он делает какой-то невероятный фортель своим языком.

— С тех пор, как потерял тебя.

Киллиан говорит тихо, но мне достаточно этого, чтобы снова начать переживать. И он понимает. Крепко прижимает спиной к своей груди, гладя пальцы и предплечья шершавыми ладонями.

— Я хочу, чтобы ты ни минуты не грустила, родная. Хватит. Сейчас мы все обсудим, когда я позову сюда весь наш цыганский табор, а потом, уже наедине, ты расскажешь мне все, что чувствуешь. Что чувствовала тогда. И что испытываешь сейчас. И больше мы никогда, — он запечатывает мои губы своими, — никогда не будем к этому возвращаться, потому что больше этого не будет. Понимаешь?

Легко киваю. Тянусь к его подбородку и оставляю на колючей коже быстрый поцелуй.

— Знаешь, меня будто снова домой вернули после долгих лет скитаний. Так я себя ощущаю в твоих руках.

— Потому что все так и есть. Ты дома, Тиффани, — Кил растягивается в упомрачительной улыбке, заставляющей мое сердце сделать кульбит в груди. — Ну, что? Зовем остальных?

Он бросает взгляд на прикрытую дверь, за которой слышится отдаленный гомон. Я киваю, ощущая долгожданное приятное предвкушение, лишенное страха и опасений, потому что с человеком, чьей реакции я боялась больше всего, все разрешилось. Киваю, улыбаясь в ответ.

— Мама, тебя слышно громче всех, — повышает голос Кил, продолжая меня обнимать. — Можете заходить, все равно еще немного и вы вынесете дверь.

Темное полотно в момент распахнулось, впуская в кабинет толпу возбужденных людей. Беатрис, Ричард, Чарли, Лиз и Ник с Сэм. Позади всех спин показался Максимилиан, дворецкий, скромно улыбающийся мне.

— Боже мой! — женщина-ураган Трис подлетела ко мне, как только я поднялась с дивана, продолжая держать за руку Киллиана, и, оттолкнув сына, заключила меня в крепчайшие из объятий. — Не могу поверить, что снова обнимаю тебя, моя милая!

— Ты ее задушишь, — слышу недовольный голос старшего из братьев и счастливо улыбаюсь, обхватывая Беатрис ладонями. Вскидываю взгляд поверх ее спины и цепляю Чарли. Задыхаюсь от того, что вижу его. Моего друга. Моего брата. Мою семью.

— Ну-ну, дорогая, давай очередь следующим, — Ричард потеснил жену и крепко меня обнял. Все тот же рассудительный, статный и серьезный. Я уткнулась носом в его плечо, обтянутое привычным пиджаком, и тяжело выдохнула. — Ты не представляешь, какое облегчение сейчас я испытываю, зная, что ты дома.

Он проговорил все это очень тихо, чтобы слышала только я. Погладил меня по голове как маленькую девочку, коей я всегда для него являлась, и отступил, давая дорогу Чарли.

Мы с мужчиной смотрели друг на друга неотрывно. Горячие слезы снова собрались в глазницах, потому что я так сильно соскучилась по нему, что не могла выразить это никакими словами. Хоггард все понимал. Мужчина сделал несколько широких шагов вперед и протянул руки, а мне не нужно было приглашения.

Я с такой силой впечаталась в его широкую грудь, что стало даже больно. Но больше ныло от боли сердце, заставляя лить непроизвольные слезы, которых за сегодня образовалось столько, что хватило бы на одно небольшое море.

— Не плачь, Тиф, — хриплый голос разогнал мурашки по телу. Крупные руки гладили спину и затылок, я же мертвой хваткой вцепилась пальцами в его рубашку, не в силах совладать с эмоциями. Я так любила эту семью, что сейчас из последних сил пыталась не впадать в истерику, граничащую с безмерным счастьем, но по-другому свои ощущения просто не могла выразить. Чарли поцеловал меня в макушку и стиснул в сильных руках. — Я знал, что однажды ты снова вернешься.