И я осталась. Ранним утром нашла листок с двумя номерами, который дал мне Рон еще во Франции, и набрала короткое сообщение на тот, что должен был связать меня непосредственно с Уайтом. Я знаю, что он волнуется. Поэтому отправила весточку, что достигла первой цели и встретилась с одним из Хоггардов.

Я не сомкнула глаз за тот остаток ночи, что была предоставлена сама себе. Мне выделили отдельную спальню — просторную, красивую, с окнами в пол, как и по всей квартире, но ею я так и не воспользовалась. Провела все свободное время в гостиной перед пейзажем встающего солнца, которое можно было увидеть на рассвете, с кружкой горячего чая, подготавливаясь к предстоящей встрече. В том, что она будет сложной в проявленных эмоциях, сомневаться не приходилось.

Мы договорились, что к обеду отправимся в особняк. Николас подготовит почву для встречи. Не было смысла ее оттягивать, потому что чем дальше, тем хуже могла быть реакция Хоггардов, если бы они узнали, что их брат так долго меня скрывал. Единственное, о чем я попросила — это встретиться со всеми по очереди, при этом Киллиана оставить напоследок. Но у судьбы свои планы.

Кил позвонил Нику, когда мы завтракали. Судя по односложным ответам и нахмуренным бровям младшего из братьев, что-то случилось.

" — Он мог узнать, что я в городе? — крепко сжимаю столовые приборы, сверля серьезное лицо мужчины.

— Не знаю. Но вряд ли Кил с его темпераментом просто бы мне звонил, если бы узнал, что ты в Лондоне. Тем более у меня. Он бы уже вынес эту чертову дверь.

Саманта весело засмеялась, провоцируя и меня улыбнуться, но Николас, что на него совсем не похоже, так и оставался серьезным.

— Он собирает всех в поместье сегодня. Голос у брата был, мягко сказать, не очень, — многозначительный взгляд на меня, который прекрасно доносил смысл его мыслей. — Встречи по одному не получится, Тиф.

— Я понимаю.

— Справишься?

— У меня нет выбора."

Когда спорткар подъезжает к знакомому забору, огораживающему внушительную территорию поместья, я перестаю дышать. Воздух едва поступает в легкие. Крепко сжимаю пальцами ручки своей пресловутой сумки и пытаюсь привести в порядок пульс, чтобы успокоиться. Закрываю глаза, а перед ними все равно вижу ошарашенные лица членов семьи и самого главного человека, с которым я совершенно не понимаю, как сейчас надо будет себя вести и как он поведет себя со мной. По шуму колес чувствую, что мы уже на территории. Николас направляет машину в гараж, где у каждого из Хоггардов есть свое место. Все ощущаю нутром, вспоминаю каждую мелочь, но до сих пор не решаюсь открыть глаза.

— Тиф, — Николас глушит двигатель. — Посмотри на меня.

Распахиваю веки. Вижу понимающее лицо Сэм и серьезный взгляд Хоггарда.

— Все будет хорошо. Я обещаю. Главное, не бойся. Ты — наша семья, и это неизменный факт, — он протягивает ладонь, а я вкладываю в нее свою. — Подожди здесь немного. Мне нужно понять, что там происходит. Саманта придет за тобой, ок?

Не могу ничего выдавить из себя, всего лишь киваю ему в ответ. Расцепляю пальцы и складываю ладони в замок. А через несколько секунд остаюсь в машине одна.

Почему время так любит издеваться? Когда человек счастлив, то оно бежит куда-то с неимоверной скоростью, не давая шанса на замедление, и, напротив, секунды, минуты, часы и дни тянутся резиной или и вовсе тормозят, чтобы в сложный период жизни максимально позволить прочувствовать всю тяжесть положения.

Так и сейчас. Кажется, что мгновение просто застыло. Я отсчитываю про себя секунды, пытаясь унять дичайший по накалу мандраж, который сковал тело. Прокручиваю в голове все, что скажу ему, но слова никак не хотят выстроиться в адекватные фразы, которые спосбны хоть что-то прояснить. Я так сильно боюсь его увидеть, особенно после того, что рассказал мне Ник… После того, как он жил все это время. Мне казалось, что это я морально умирала каждый день, а ему было еще хуже. По большей части от неизвестности и непонимания. Не представляю, что бы было со мной, будь я на его месте.

Не знаю, сколько по итогу прошло времени, когда Сэм открыла дверь с моей стороны. Без слов кивнула и подала ладонь, в которуя я несмело вложила свою. Спустя несколько мгновений мы оказались внутри фамильного поместья семьи Хоггард. Снова. Ничего не изменилось в обстановке с моего последнего пребывания здесь, за исключением того, что в тот раз в доме была вечеринка в честь юбилея Ричарда, и он был украшен как подобает стилистике вечера. Не оглядываюсь по сторонам, просто на автомате двигаюсь за Самантой, которая ведёт меня прямиком в кабинет хозяина дома. Оттуда не раздается ни звука, но я нутром чувствую всех, кто там находится. И в этот момент мое сердце развило такую катастрофическую скорость, что стало физически больно. Все во мне закручивалось в самые тугие узлы, из которых просто так не выпутаться.

Мы тормозим перед прикрытой дверью. Как в замедленной съёмке вижу руку Карлингтон, толкающую полотно. Наблюдаю, как она скрывается внутри, бросая на меня подбадривающие взгляд. А затем настает и мой черед показаться всем на глаза и, наконец, покончить с этой постоянной гонкой.

Киллиан

Саманта заходит внутрь, а следом за ней через какие-то секунды появляется…

— Не может быть!

— Господи…

Как из чертова вакуума слышу голоса отца и брата. Ноги подкашиваются, когда я вижу, кто стоит передо мной.

— Родная…

Глаза в глаза. Мое небо и ее солнце, спустя столько долгих и одиноких дней. Она не смотрит ни на кого — только я в центре ее внимания. А мне больше ничего и не нужно. Тело само несет меня к ней.

В жалкие доли секунды бегом преодолеваю помещение и падаю ей в ноги. Обнимаю острые коленки, обтянутые узкими джинсами, утыкаюсь носом в шероховатую ткань и беззвучно плачу. Потому что жива. Потому что здесь. Потому что со мной. Потому что вернулась.

Ощущаю нежные ладони у себя в волосах. Эти давно забытые ощущения разрывают на атомы все мое существо. Чувствую, как Тиффани сползает ко мне, не прекращая касаться меня руками, пока не встречаюсь с ее заплаканными глазами.

— Киллиан… Родной… — она обхватывает пальцами мое лицо, рассматривает его с такой маниакальной дотошностью, как в свою очередь я рассматриваю ее, вытирает пальцами слезы. Я же крепко прижимаюсь, трусь щетиной об ее щеки, получая множество маленьких поцелуев по всему, до чего она может дотянуться. — Мой родной…

Меня трясет в ее миниатюрных ручках. Буквально подбрасывает на месте, не давая возможности собраться. Я так долго надеялся снова увидеть ее в этом доме, что когда это действительно случилось, не могу поверить в происходящее. Трогаю каждый миллиметр женского тела, не в силах насытиться ею. В голове такой бешеный стук разбушевавшейся крови стоит, что все остальные звуки словно испарились.

— Оставим их, — откуда-то издалека слышу приглушённый голос Чарли, — мы ещё успеем все…

Удаляющийся топот ног, хлопок двери и долгожданная тишина, знаменующая, что мы вдвоем.

— Моя хорошая, — цепляю пальцами женский подбородок и топлю самые красивые на свете зрачки в своей синеве. Ласково пробегаю языком по картинным губам, которые призывно раскрываются на мои движения, и целую свою женщину. Целую трепетно, чувственно и неспешно, вкладывая в этот поцелуй весь спектр эмоций, которые сейчас разрывают меня на куски и которые я до сих пор не осознавал в полной мере. — Я без тебя умирал, Красивая…

— А я без тебя… Без тебя не жила…

Тиффани отвечает на поцелуй, при этом соленые слезы, которые катятся из ее глаз, каждой каплей на моем сердце оставляют кровоточащие рубцы.

— Детка… — немного отстраняюсь и собираю губами крупные горошины. — Не плачь, пожалуйста… Не рви мне душу, родная…

— Я не могу остановиться. Не могу, — она тянется ко мне и крепко обнимает за шею. Утыкается носом в кожу, а я не могу ею надышаться. Трогаю светлые волосы, которые всегда сводили с ума, глажу крупные волны, перебираю пальцами и дурею от их запаха. От того, что в моих руках снова моя Тиф. Худее и изможденнее, чем прежде, но от этого не менее любимее и желаннее.