По возвращению в убежище поздним вечером Кён обнаружил сестру на своём законном месте. Свернувшись клубочком, она спала на холодном полу возле стенки. Губы у неё были пересохшими, а вид бледноватым. Очевидно, она не привыкла к такому стрессу.

Валькирия не пила лишь полтора дня, но уже умирала от жажды. Нет, понятно, что из-за боли организм быстро обезвоживается, но она ведь Кёна тоже колола, а он три дня протянул, а мог бы и четвёртый! Вот уж нашла повод для зависти…

На звук шагов девушка проснулась и обернулась. Впервые она при виде антагониста испытывала больше страха, чем злости и ненависти. Даже захотелось отвести взгляд.

«Выглядишь недовольной. Что-то случилось?» — издевательски спросил Кён.

Госпожа Торресов с демонстративным отвращением отвернула голову.

«Понятно… Чай пить будешь?» — спокойно, но с нотками угрозы спросил Кён.

Валькирия напряглась. Страх схватил её сердце ледяными пальцами. Она боялась боли, но ещё больше смерти от обезвоживания, ведь ещё один укол может её убить. И всё же гордость и достоинство не позволили ей сказать то, чего так хотел мерзавец.

«Нет? Как хочешь…»

«СТОЙ!» — крикнула Валькирия, ощутив, как антагонист шагнул к ней. Она и сама не ожидала, что отреагирует так резко и неосознанно, будто что-то внутри неё хочет выжить.

«В чем дело?»

«Я… Я…»

«Ты? Что ты?»

«Я буду…»

«Будешь? Что ты будешь?»

«Пить…»

«Пить чай?»

Валькирия судорожно вздохнула и с горьким выражением кивнула.

«Открывай рот.» — сказав это, Кён подошёл к девушке и принялся расстёгивать ремень…

«О боже…» — увидев, как штаны парня сползли вниз по ногам, стоящая на коленях Валькирия сразу зажмурила глаза, будто её ослепил луч солнца.

«Почему так величественно? Называй меня просто „повелитель“. А теперь открой ротик.»

Горько скривившись, как ребёнок, который сейчас заплачет, Валькирия разомкнула губы…

— пс-с-с~

Тёплая жёлтая струя попала госпоже Торресов в рот. Со слезами на глазах она глотала солёную жидкость. Её разум пребывал в хаосе и отказывался трезво оценивать ситуацию. И всё же она ощущала, как гордость внутри неё кричит от невыносимой боли.

«Ой, какой я неловкий…» — Кён «случайно» дёрнулся и забрызгал сестре всё лицо, волосы, длинную шею, небольшую грудь и даже худой животик, из-за чего струя стекала по её телу, попадая в ложбинку между ног, затем он вновь вернул струю к её бледным губам.

{Я хочу умереть…} — подумала Валькирия, ощущая себя мерзкой и жалкой. Как она может сохранить достоинство после того, как какой-то парень описал её с головы до ног? Девушка испытывала унижение, более чем на порядок превосходящее то, когда она по приказу Ланатель извинялась перед Кёном на коленях.

Однако, согласившись пить «это», Валькирия тем самым совершила крайне тяжёлый шаг, после которого назад не повернуть — ни о каком самоубийстве больше не может быть и речи. Ещё ночью девушка с руками и ногами уцепилась за единственную надежду — что её спасёт Кристофер. Именно поэтому она пошла на сей унизительный шаг.

Кён отряхнулся и вернул трусы со штанами на место.

Стоило Валькирии на секунду поднять глаза и встретиться взглядом с Кёном, как её словно молнией поразило. От этого презрительно-снисходительного взгляда антагониста гордость благородной леди получила сокрушительный удар.

Кён был доволен новым писсуаром. Все-таки до Юноны сестре как до луны. Если одна всю жизнь росла в тени сестры, что дало ей чудовищную силу воли, то у другой были практически комнатные условия воспитания. Откуда у неё возьмётся несгибаемая воля?

Во время всего процесса унижения чести и достоинства Лавр испытал эмоции, исходящие из души. Их испускал, конечно же, бывший владелец тела. Тот Кён испытывал гнев к Валькирии ещё первой встрече, так как винил её во всех своих бедах, в том числе смерти родителей, а сейчас он растерян, потому что увидел, сколь сокрушена родная сестра. Какой же он всё-таки добрый и безвольный, раз так легко всё прощает.

Закончив начатое, Кён потянул сестру за ошейник в душевую кабинку. К слову, длинная цепь позволяла питомцу гулять по всей комнату. Парень не желал, чтобы от девушки воняло мочой. Его питомец должен быть чистым и ухоженным. Заодно парень развеял её нижнее бельё, чтобы она, не имея иного выбора, надела новое.

К удивлению Валькирии, ублюдок проявил деликатность и покинул кабинку, оставив лишь руку со струёй тёплой воды. Во время умывания девушка долго противилась заманчивой идее попить чистую воду, но всё же сдержалась, ведь если её спасёт Кристофер, или же испытание закончится, то Кёна некоторое время нельзя будет убивать.

Выглянув из кабинки, госпожа Торресов обнаружила лежащую рядом коробку с комплектами одежды. Она затащила её внутрь и несколько минут подбирала самое приличное. Лишь в самых-самых приличных, коих почти не осталось, отсутствовал такой аксессуар, как ушки. Надевать их девушка не желала ни при каких обстоятельствах!

Одевшись, Валькирия, всё ещё прикрываясь, с красными ушами убежала в свой угол комнаты, где её ждала собачья лежанка, а рядом миска с рыбьей требухой. К горлу подкатил горький ком: {Кристофер, пожалуйста, поторопись и спаси меня!}

«Я знаю, о чём ты думаешь.» — сказал Кён, будто умеет читать чужие мысли. — «Ты тешишь себя надеждой, что придёт рыцарь на белом коне и спасёт тебя…»

Валькирия напряглась. Если он разрушит её единственную надежду, то как она переживёт это? Ради чего согласилась пить его «чай»? Она лучше умрёт, чем будет питомцем, тем более у своего ненавистного антагониста!

«На самом деле тебе не нужна любовь Кристофера. В действительности ты, как, впрочем, и все девушки, желаешь любви того, кто имеет над тобой полную власть, как физическую, так и психологическую. Я смогу тебе её подарить, если ты станешь моим верным и послушным питомцем. Будешь выполнять любую мою команду.»

«Ты — безумен!» — изрекла Валькирия. — «Мне не нужна твоя любовь, психопат чертов!»

«Это потому, что я тебя ещё не подчинил.» — с лёгкой улыбкой парировал Кён. — «Я разобью твоё ложное мировоззрение вместе с твоими хрупкими чувствами к Кристоферу, как стекло. Уверен, до конца испытания управлюсь. Просто внимательно наблюдай.»

Знала бы сестра, что уже выпила чужую воду, то есть после побега она обречена, то потеряла бы надежду и сломалась. Это могло бы помешать достижению плана.

«Может, ты прекратишь нести весь этот бред умалишённого⁈»

«Завтра начну твоё обучение. Можешь уже морально готовиться к иглоукалыванию за любую дерзость и непослушание. Я выкую из тебя лучшую суку в мире.»

«Просто оставь меня в покое, мерзавец!» — с ненавистью потребовала Валькирия.

Ранним утром, перед отправлением, Кён разбудил сестру и напоил её чаем. Она, конечно, попыталась воспротивиться, но стоило её лишь немного припугнуть иглоукалыванием, как она сразу же превратилась в шелковую девочку-писсуар.

Кён умыл сестру струёй воды и расставил все точки над «и»: «Так как ты теперь мой питомец, пусть и пока непослушный, есть правила, за нарушение которых ты будешь наказана: отныне тебе запрещено ходить на двух ногах и разговаривать.»

Валькирия уже открыла рот, чтобы послать ублюдка куда подальше, но лишь горько поморщилась от беспомощности. Вспоминая ту боль от игл, как она могла напрашиваться на неё?

«Если хочешь мне что-то сказать, можешь тявкать и скулить. А если совсем что-то важное, то по-волчьи вой, тогда, может, я дам тебе возможность что-то сказать.»

{Будь ты проклят!} — с обидой и унижением подумала Валькирия, сжав кулаки.

«Также ты должна понять своё место в иерархии. Статус питомцев всегда ниже, чем у людей и тем более хозяина. В первую очередь я выработаю у тебя рефлекс беспрекословно подчиняться старшим, выполняя их команды. Слушай и запоминай…»

Кён перечислил ряд элементарных команд: лежать, стоять, выпятить зад, бегать, прыгать, лизать, сосать, нюхать, есть, пить, голос и многое другое, с чем справился бы любой питомец. За игнорирование команд последует наказание.