"В том числе для тебя…"
Эти слова цепляют сильнее остальных. Не именно для меня, а том числе. Я для них какое-то дополнение к собственному благополучию.
— Он богатый, успешный. — вставляет свои пять копеек мама.
— Богатый, успешный, важный, нужный! — выплёвываю каждое слово. — Вам надо, вы и забирайте!
— Хватит, Анастасия, — опять приём с постоянно повторяемым именем, — ты всё равно выйдешь за Должанского! Переходный возраст закончился! Пора бы уже перестать бунтовать и повзрослеть!
— Переходный возраст? А у меня он был? Вы с детства меня, как солдата, муштровали! Едва ли не с рождения вбивали в голову ответственность и чувство долга перед семьёй! И я всю жизнь его покорно исполняла, забывая о долге перед самой собой!
— И что же ты себе должна, Анастасия? Мы всё тебе дали. Всё для тебя сделали!
— Для меня? Да вы для себя всё делали. Вы даже не заметили, когда я выросла! Как у меня появилось собственное мнение! Потому что всегда давили попытки поднять голову! — с этими словами, хватая сумку, подрываюсь из-за стола.
— Стой! — взрывается отец.
— Немедленно остановись, Анастасия! — распинается мама.
Останавливаю их монолог громко хлопнувшей дверью.
Чтобы вы понимали, в этом доме никто никогда не хлопал дверью. Но иначе закончить этот бессмысленный разговор мне не удастся.
Вбиваю в лёгкие прохладный утренний воздух. Несмотря на то, что на дворе сентябрь и днём стоит жара, ночами и по утрам появляется приятная прохлада. Папин водитель ещё не приехал, потому что я вышла слишком рано. Но я и не хочу сегодня с ним ехать. Сворачиваю влево и иду к гаражу. Я редко езжу на машине, потому что не хватает терпения торчать в пробках, но в такое время есть шанс проскочить.
Дёргаю с крючка ключи от Панамеры, подаренной на восемнадцатилетие. До сих пор удивляюсь, что выбор предков пал на этого "зверя", а не на какую-то машинку для леди.
— Ну, здравствуй, красавица. — шепчу, проворачивая ключи в замке зажигания.
Моя пантера отзывает тихим урчанием.
Выезжаю из гаража и, минуя ворота, набираю скорость. Трасса, ведущая в наш посёлок, в это время практически пустая, поэтому я наслаждаюсь, выжимая педаль газа и переключая рычаг передач. Обожаю механику! Смеюсь в открытое окно, когда стрелка спидометра переваливает за сто пятьдесят. Моя зверушка может выдавать далеко за двести, но на подъезде к городу поток машин сгущается и приходится сбросить.
На скорости влетаю на практически пустую стоянку у академии и в заносе паркую машину. Внутренний мальчишка вскидывает кулаки в воздух, подпрыгивая на месте.
И кто сказал, что быстрые машины и дрифтинг только для парней?
Я катаюсь на специализированных трассах с опытными инструкторами, чтобы научиться таким вот крутым штукам. Там же сбрасываю внутреннее напряжение и скопившуюся злость. Там или выбивая "душу" из боксёрской груши.
Может я и неправильная, но какая есть.
Жаль, что родители не могут этого понять. Если быть откровенной, то мне надоело прятаться. Хочу открыто ходить на тренировки по борьбе. Хочу, не таясь, гонять на "пантере". Хочу без страха перед их праведным гневом признаться в том, что люблю другого и просто не могу себя заставить выйти за Кирилла. Но как донести это до них?
Резные двустворчатые двери полицейской академии открыты настежь, но внутри снуют только преподаватели, которые доделывают оставшуюся с вечера работу. И то я натыкаюсь на них всего пару раз, проходя по пустым коридорам. Они заметно удивляются моему появлению, но вопросов не задают. Стук подошв тяжёлых ботинок эхом отлетает от кирпичных стен.
— И что я здесь делаю? — спрашиваю сама себя, двигая к выходу.
На часах в холле стрелки показывают 7:42. Занятия начинаются только в 9:00. Видимо, ссора на завтрак, скорость и пустая трасса творят чудеса, потому что на дорогу с водителем уходит не меньше полутора часов, а я добралась минут за тридцать.
Выходя из здания, направляюсь в ближайшее кафе и заказываю кофе. Стоило бы поесть, но аппетит пропал напрочь. Со стаканчиком кокосового рафа возвращаюсь во двор академки и падаю на лавочку. Достаю из сумки лекции по менталистике из зарубежных университетов и принимаюсь за чтение, попивая горячий напиток. Парковка медленно начинает заполняться машинами, то и дело въезжающими в ворота, но я ищу глазами чёрный тонированный Merсedes Gelandewagen. Я всё ещё не знаю, что говорить Артёму после вчерашнего.
Ближе к 8:40 я накручиваю себя настолько, что уже подскакиваю от каждого шороха колёс по гравию и всерьёз задумываюсь свалить по-тихому.
Вспоминаю каждый наш поцелуй: у бассейна, у выхода с вечеринки, у Северова дома, в его машине. Между ног снова скапливается влага, когда прогоняю перед расфокусированным взглядом каждый момент и подскакиваю, проливая недопитый кофе, когда на плечо ложится чья-то рука. Медленно кошу глаза за спину и так шумно выдыхаю, что могла бы шум машин перекрыть. Бешено колотящиеся сердце прошибает кости. Урываю воздух короткими глотками.
— Ты чего от меня как от чёрта шарахаешься? — смеётся Вика, обходя лавочку и плюхаясь рядом.
— Ты ч-чего п-пугаешь? — выбиваю зубами дробь. — Не подкрадывайся так. Ни-ко-гда. Я же и убить тебя могла.
Прикладываю руку к рвущемуся из груди сердцу.
Вот что бы я сейчас делала, будь это Северов?
Мне кажется, что у меня на лице написано, какие мысли терзают мою голову. А я до сих пор не знаю, как себя с ним вести. Надо ли говорить, что я так и не смогла заснуть, прокручивая в голове все варианты предстоящего разговора?
— Ты просто так увлечённо о чём-то мечтала, что аж покраснела. Вот я и не сдержалась. — опять заливается смехом, а вот мне совсем не смешно.
— Покраснела? — бубню, увлечённо рассматривая дырки на джинсах.
— Ну да! Всё лицо как помидорка было. Так о чём мечтала? — выдаёт с улыбкой. — Или о ком?
— Ни о ком я не мечтала, Вика! — отрубаю, не справляясь с нахлынувшими эмоциями.
— Да неужели? — тянет она.
— Я вон вообще менталистику изучаю. — трясу бумагами у неё перед носом.
— Значит, ты сейчас не о Северове думала? — понижает голос.
Блин, у меня, что неоновая вывеска на лбу висит: "Я МЕЧТАЮ О СЕВЕРОВЕ"?
— Есть и другие вещи, о которых я могу думать! И люди тоже! Вот чего ты ко мне с ним прицепилась? — снова срываюсь в попытке не выказывать истинных мыслей.
— Значит, у вас ничего не было вчера? — бурчит разочарованно. — Мне уехать со вписки пришлось. Чем вчера всё закончилось?
— Да ничем. Он на меня ноль внимания. — выдыхаю, радуясь возможности закрыть эту тему. — С Волчинской на диване отжигал.
Ну ладно, не совсем закрыть.
Пальцы сами сжимаются в кулаки при этом воспоминании.
"Карина сидит сверху на Артёме и двигает бёдрами. Облизывает шею".
Прячу ладони под бёдрами, чтобы не выказывать своей злости. Ни к чему Заболоцкой знать о моей ревности. И вообще обо всём, что произошло. Мне надо время самой во всём разобраться, прежде чем кого-то посвящать в свои приключения и терзания.
— Зашибись, блин! Вот же козлина. — вскипает подруга. — А ведь до этого весь вечер тебя глазами жрал. Вот что у этих мужиков в голове, спрашивается? Только членом думать и умеют.
— Хватит о нём, Вик. Я уже обо всём забыла. Может, оно и к лучшему, что всё так вышло? Пора выбросить его из головы. Благо, повод появился.
— Кого ЕГО? — раздаётся сбоку насмешливый голос, и вот тут я подрываюсь со скамейки, словно подо мной тысяча иголок вылезла.
Сердце тарабанит как оголтелое. Лёгкие перестраиваются с накачки кислородом на принятие запаха кофе, табака и корицы. Электрический разряд разгоняет по телу взрывные импульсы, когда я встречаюсь с бирюзовыми глазами Севера.
— Артём? — выдавливаю слабый писк.
— Привет. — с улыбкой отзывается тот.
— Привет. — вторю эхом.
Весь мир внезапно растворяется. Звуки глохнут. Окружающие нас люди расплываются и перестают существовать. Есть только мы и бешено гремящее сердце. Все страхи и сомнения тоже улетучиваются, когда смотрю на его спокойное лицо, лёгкую улыбку, искрящиеся глаза, выдающие в меня электрические потоки. Они же встречаются между нами молниями и разлетаются искрами.
