— В любом случае, ты же не серьезно, Эм, — теперь он указывает на кольцо, на которое я указывала ранее. — Это кольцо, которые дарят своей тринадцатилетней подружке в качестве кольца для глупых обещаний, но никак не своей невесте в качестве обручального кольца.

ГЛАВА 16

«Но за тебя я готова замуж даже с бумажными кольцами» — Paper Rings by Taylor Swift

Майлз

Эмори же не серьезно говорит про это кольцо? Клянусь, она бы выбрала то кольцо, которое я подарил Милли на её семнадцатилетие, если бы оно существовало. Хорошо, возможно не с бабочкой, потому что она их боится, но, возможно, с другим символом. Как сердце, лист, дельфин, или что-нибудь в этом роде.

— Мне очень нравится это кольцо, — говорит Эм, глядя прямо на меня.

— Это просто серебро с бабочкой, Эм. И для меня будет такое же кольцо.

Она поджимает губы.

— Нет, у тебя будет широкое кольцо, с вырезом в виде бабочки, а мое тоньше, с бабочкой сверху.

— Как кольцо для обещаний.

Эмори скрещивает руки и стучит ногой по полу.

— Это кольцо восхитительное, и определенно отличается от всех других колец, которые люди обычно покупают. И если кто-то спросит, почему ты не купил мне кольцо с бриллиантом, ты можешь сказать, что это потому, что у меня их куча, благодаря фотосессиям, после которых мне разрешили оставить их себе, и потому что ты знал, что я люблю бабочек, и предпочла бы его кольцу с бриллиантом.

Я подношу руки к голове, потирая виски.

— Хорошо, я куплю… — я прерываю фразу, когда оборачиваюсь и вижу, что одна из сотрудниц уже стоит прямо позади меня вместе с Брук.

Брук широко улыбается затем протягивает мне обе руки, показывая браслет.

— Papa, je peux, l'avoir?^[5]

Я смотрю на браслет, затем на сотрудницу.

— Сколько он стоит?

— Пятьдесят долларов.

Я киваю.

— Да, Брук, ты можешь взять его, — возможно, я все равно бы сказал да, даже если бы он стоил дороже. — Э-э, и мы бы хотели приобрести несколько колец.

Женщина улыбается мне.

— Уже присмотрели что-нибудь?

— Да, — вмешивается Эмори, делает шаг в сторону, и показывает кольцо женщине. — Мы бы хотели купить эти.

— О, отличный выбор для кольца-обещания, — говорит женщина, все ещё сохраняя на лице клиенториентированную улыбку.

— Видишь, я же тебе говорил.

— Они будут нашими обручальными кольцами, — говорит Эмори женщине, и её улыбка тут же исчезает с её лица, сменяясь шоком. — Всегда приятно выделиться из толпы.

— Действительно.

Да, особенно выделяться с кольцом, которое понравилось бы моему четырёхлетнему ребенку.

Что-ж, думаю, хорошо, что мне не придётся тратить сотни тысяч долларов на кольцо с бриллиантом.

ГЛАВА 17

«Я не знаю, как сбежать из этой тюрьмы» — I can’t breathe by Bea Miller

Майлз

— Знаешь, я хочу спросить, с каких пор ты говоришь на иностранных языках? Я сегодня не в первый раз слышу, как Брук говорит с тобой по-французски, а ты отвечаешь ей на английском, — говорит Эмори, когда мы выходим из машины. — Почему ты никогда не отвечаешь ей на французском?

— Да, я учил её французскому. Мне просто не нравится говорить по-французски рядом с людьми, которые ничего не понимают. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что я говорю о них.

Я родился в Гаспе, Квебек, поэтому сам вырос, говоря по-французски. Мой отец говорил со мной на английском, так же часто, как на французском, даже когда мы переехали в Калифорнию, сразу как я родился. Но я хотел, чтобы он гордился тем, что я не потратил его французско-канадские гены на свою дочь, не научив её этому языку. Мне не пришлось ее учить. Мы сейчас живём в США, и поскольку у меня нет других живых членов семьи, кроме моей матери, так что Брук не обязательно знать французский язык.

Моя мать даже не говорит по-французски, она родилась в Малибу, прожила там всю свою жизнь, и до сих пор живёт там. Я редко с ней общаюсь, но иногда бывает. Наши пути разошлись после того, как я переехал в Нью-Йорк с отцом в тридцать лет

— Твой отец взял фамилию твоей матери после развода? — спрашивает она.

Я тут же качаю головой. Мой отец скорее бы сгорел заживо, чем взял бы её фамилию.

Как я мог никогда не говорить об этом Эмори?

Я иду открывать дверь заднего сиденья, выпуская Брук из машины.

— У меня две фамилии, и матери, и отца, — говорю я ей. — Но мне легче жить с фамилией Кинг, нежели чем с Дерозье-Кинг.

— Я думала, что Кинг — твоя единственная фамилия.

Брук выпрыгивает из машины, крепко сжимая кролика, чтобы он не упал.

— Папочка, кто это?

Я смотрю в ту сторону, куда она указывает. Я чертовски сбиваюсь с толку, когда понимаю, что она указывает на наш дом. А прямо на крыльце стоит дама, одетая в черный или тёмно-синий костюм, с папкой в руках.

— Merde^[6], — бормочу я себе под нос, понимая, что Мейв действительно сделала то, что хотела. Ей хватило наглости сообщить обо мне в органы опеки.

— Ne dis pas ça, Papa!^[7]

— Прости, детка.

Вау, ладно, я снова начал ругаться перед своим ребёнком. Просто замечательно.

Брук поднимает руки, мистер Пушистик почти падает из её рук, но я ловлю его прежде, чем белый кролик успевает удариться о грязную и мокрую землю.

— Руки, — говорит она, явно делая, чтобы я поднял её, что я и делаю.

— До сих пор я все ещё сомневалась, что ты говорил серьёзно, — признается Эмори, также глядя на работника опеки на моем крыльце. — Почему Грей не открыл дверь?

Да, кстати, почему нет? Он дома в его комнате горит свет.

— Думаю, сейчас то мы и разузнаем.

Я тянусь к руке Эмори, переплетая ее пальцы со своими. Ещё раз ободряюще вздохнув, мы обходим машину и направляемся к дому.

— Мистер Кинг? — говорит женщина, встречая нас на полпути.

— Здравствуйте?

— Меня зовут Айрис Декер, я из Службы Защиты Детей округа Рокленд. Я здесь, потому что в округ Рокленд поступил телефонный звонок, и я обязана расследовать этот вопрос и оценить безопасность вашего ребенка.

Спасибо моей любимой бывшей сводной сестре, теперь округ Рокленд подозревает меня либо в жестоком обращении с моей дочерью, либо в пренебрежении ею. Зная Мейв, возможно и то, и другое.

Как бы мне не хотелось спросить, кто звонил — несмотря на то, что я знаю, кто это сделал, — и спросить, в чем меня обвиняют, я достаточно насмотрелся треш-телевидения, чтобы знать, что Айрис Декер не даст мне ответы на мои вопросы. Хотя я думаю, что она должна сказать мне, в чем меня обвиняют. Не знаю. Во всяком случае, я молчу. Все что мне удается сделать, это кивнуть, давая ей понять, что я все ещё здесь, в том числе и мысленно.

Айрис переводит взгляд с меня на Брук в моих руках, а затем прямо рядом со мной на Эмори. Любопытство на её лице более чем заметно.

— Это Эмори, — объясняю я ей.

— Я невеста Майлза, — говорит Эмори, протягивая руку.

Блять, да. Верно. Не могу поверить, что я забыл упомянуть самую главную вещь: почему Эмори здесь.

— Я не знала, что вы помолвлены, мистер Кинг, — с улыбкой говорит Айрис, пожимая руку Эмори. — Примите мои поздравления за вас двоих.

— Спасибо.

Эм отдергивает руку, а затем лезет в карман моей куртки, чтобы вытащить ключи от моего дома. Пока она идёт открывать дверь, я замечаю, что голова Брук лежит на моем плече. И когда я пытаюсь выяснить, не прячется ли она от незнакомки перед нами, я понимаю, что она крепко спит.

Говорю вам, ребенок может уснуть за считанные секунды. С действительно думаю, что это потому, что я никогда не заставляю её ложиться спать в определенное время, поэтому, когда она устает, она просто… засыпает.

Сама идея заставлять ребенка ложиться спать в восемь или в любое другое время всегда казалось мне не разумной. Конечно, я могу затащить Брук в спальню в восемь и сказать ей ложиться спать, но она все равно ещё какое-то время будет бодрствовать, если не устанет. Так что вместо этого, она может бодрствовать до тех пор, пока она в конце концов не истощится. В любом случае, это всегда между шестью и десятью вечера. В зависимости от уровня её истощения в тот день.