Более или менее детские ругательства вырываются из меня, когда я читаю сообщение на экране телефона.

Сегодня утром у Колина собрание исследовательской группы. И он был единственным из моих друзей, кто мог присмотреть да Брук, пока я буду на занятиях. У Грея тоже занятия, как и у Аарона, и я уверен, что у его девушки тоже. Но даже если у Софии нет занятий, я все равно пока не совсем доверяю ей Брук, по крайней мере, без Лили, девушки Колина.

— Ох-ох, — слышу я голос Брук позади себя, как раз перед тем, как она начинает хихикать. — Почему ты злишься, папочка?

— Да, почему ты злишься, папочка? — спрашивает Грей с ноткой веселья в голосе.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и пытаюсь заткнуть его взглядом, вместо слов. Он посмеивается над моим выражением лица.

— Серьезно, любовь моя, что случилось?

Я смотрю на Брук в его объятиях и подхожу к ним, чтобы забрать её у него. Как только она оказывается у меня на руках, я целую дочь в щеку и несу её на кухню, где сажаю её на кухонную стойку, чтобы сделать ей прическу. Мне намного проще делать ей прическу, когда мне не нужно вставать на колени или наклоняться на половину своего роста только для того, чтобы дотянуться до её макушки.

Грей уже расчесал её, потому что волосы Брук совсем не выглядят запутанными как обычно.

— Помнишь, я говорил, что дядя Колин поведет тебя сегодня утром в парк? — я спрашиваю Брук, зная, что Грей меня слышит. Я все равно лучше отвечу своей дочери, чем ему, даже если она понимает только половину моих слов.

Брук поспешно кивает.

— Дядя Коин всегда покупает мне больше мармеладных мишек.

Я ненавижу его за это. Вместо того, чтобы дать ей еду, на которую я даю им обоим деньги, он просто покупает ей пакет мармеладных мишек, без мармеладок со вкусом клубники в пакете. Часть меня думает, что это моя дочь заставляет его покупать ей этих мишек, потому что она может быть очень убедительной. Не со мной, конечно, а с моими друзьями. Я тоже поддаюсь под её влияние, но думаю, мне намного проще запретить ей что-то, нежели чем моим друзьям.

Я наклоняю голову Брук к её шее ровно настолько, чтобы хорошо видеть все, пока заплетаю половину её волос.

— Да, детка, но у нас изменились планы.

— Поставили занятия в самый последний момент? — спрашивает Грей, открывая холодильник.

— Групповое занятие, — отвечаю я. — Я зайду к Скоттам домой и спрошу, сможет ли Холли посмотреть за Брук в течение двух часов.

— Бабувка? — Брук поворачивается настолько, насколько может, только так, чтобы она посмотреть на меня, все ещё сидя на кухонной стойке. Но я поворачиваю её голову обратно, чтобы закончить первую косу.

— Да, маленькая обезьянка, твоя бабувка.

— Нет.

— Нет?

Полагаю, Холли все ещё злится на меня за то, что я… женюсь на Эмори. Но почему Брук не хочет видеть свою бабушку? Брук любит Холли.

— Нет, папочка. Пожалуйста, — она прислоняется ко мне спиной, запрокидывая голову так, что её глаза встречаются с моими. И когда я замечаю, что её глаза наливаются слезами, я чуть не говорю «блять» и решаю остаться с ней дома, но мне действительно нужно быть на занятиях сегодня. — Я хочу быть с тобой, папочка.

— О, Брук… — я целую её в лоб, а затем подталкиваю её голову вверх, чтобы она снова села прямо. Я заканчиваю первую косу, и начинаю плести вторую. — Хорошо.

— Хорошо? — выпаливает Грей, немного задыхаясь. — Значит ты останешься дома?

— Нет, — я вздыхаю. — Я беру её с собой на занятия.

Я всегда был против этого. Не потому, что я пытаюсь скрыть свою дочь от всех, опасаясь того, что скажут другие студенты, когда узнают, что у меня есть ребенок, а потому, что я всегда думал, что для неё это будет чистой пыткой. Ей всего четыре года, и сидеть в комнате с сотней людей в тишине — это не её представление о развлечениях.

Хорошо, может и потому, что я немного боюсь реакции людей. Но кто не стал бы бояться?

Я имею ввиду, что я известен как парень, который трахался почти со всеми девушками в кампусе, по крайней мере, почти со всеми, кто моего возраста или старше. Появившись с ребенком, я вызову слухи, с которыми я не готов столкнуться, тем более, когда Брук рядом. Она ведь может их услышать…

Я почти никого не трахал за четыре года, но этого никто не знает. Я пытался трахаться в колледже, потому что таким образом люди меньше думали, что я какой-то странный, связанный безбрачием парень. Или у меня есть семья, и что-то в этом роде. У меня есть семья. Она маленькая, и состоит только из меня и Брук, но она есть.

Опять же, я не стесняюсь своей дочери. В ней вся моя жизнь, и я люблю эту девочку всем, что у меня есть. Но я боюсь реакции людей, и я всегда предполагал, что люди будут сочувствовать мне, и с лёгкостью отстанут от меня, потому что я отец одиночка, и моя жизнь намного тяжелее без женщины рядом. Этого я не хотел. И все ещё не хочу.

Если ты хоккеист колледжа, то люди сразу начинают думать, что у тебя очень активная сексуальная жизнь. Со всеми «зайками с шайбой», девушками из общежития, и фанатками, которые умоляют, чтобы их трахнули. Да, это легко трахнуть одну из них. И я имею ввиду, что благодаря колледжу, это очень легко.

Поддерживать образ парня — шлюхи, было легче, чем заставить моих профессоров и студентов жалеть меня. Люди говорят обо мне таким образом, что во мне невозможно увидеть семейного парня, не говоря уже о том, что у меня может быть ребенок. Эта мысль находится далеко-далеко в сознании людей. Это именно то, чего я хотел.

И есть ещё одна вещь, которой я боялся годами. Брук могла услышать, как люди спорят о том, кто может оказаться её матерью, а затем, взглянув на Эмори и Брук, прийти к выводу, что Эмори и есть её мать. Брук, вероятно, будет подвергать сомнению всю свою жизнь. Или нет… Но у неё были бы вопросы.

— На свои занятия?

— Нет, Грей, на занятия твоей мамы.

— Очень смешно, — Грей ходит по кухне, не в силах стоять на месте. — Я думал, ты никогда не хотел брать Брук с собой на занятия.

— Ну, у меня нет выбора, не так ли? — я заканчиваю вторую косу. — Я не собираюсь заставлять её оставаться с Митчем и Холли, если она не хочет этого, а у меня нет возможности остаться дома.

— А если кто-то не хочет, чтобы она была там?

Я поднимаю Брук и ставлю её обратно на пол.

— Ты не хочешь взять мистера Пушистика? — спрашиваю я у Брук, она быстро кивает и бежит за своей любимой игрушкой.

Как только она поднимается по лестнице, я поворачиваюсь и смотрю на Грея.

— Если кто-то не хочет, чтобы она была там, они могут уйти. Другие люди приводят своих детей все время, когда за ними некому присматривать.

— Да, но Майлз… это огромный шаг. Тебе едва ли нравится присутствие Брук на тренировке, хотя там только команда. Все они уже знают о её существовании, но все же, ты чертовски боишься, что они могут думать о тебе неправильно. Чего они, кстати, не делают. Вдобавок ко всему, ты все ещё боишься, что Аарон, Колин и я плохо о тебе думаем, из-за того, что у тебя есть Брук.

— Я собираюсь забрать Эм, — говорю я, даже не комментируя то, что он только что сказал.

Он прав. Я боюсь своих мыслей. Что люди осудят меня, что они смотрят на меня так, будто я другой человек. Но самое главное, что что-то может случиться с моей дочерью. В наши дни люди часто приходят к необдуманным поступкам.

А что касается Эмори, я знаю, что она должна была переехать ещё неделю назад, но она захотела провести дома ещё несколько дней, и неудивительно, что меня это не устраивает.

— Погоди, Майлз, не убегай сейчас! — Грей хватает меня за плечо, не давая мне уйти. — Ты же знаешь, что мы все тебя любим, верно? Ни Колин, ни Аарон, ни я, никогда не думали, что ты дурак, раз от тебя однажды кто-то залетел в южном возрасте. И мы тебя не жалеем.

Я поднимаю брови, глядя на своего лучшего друга, на что он извиняюще дёргается.

— Ладно, может быть, нам и жаль тебя. Но не потому, что ты отец-одиночка.