– Я не хочу оставаться.

– Ты всегда можешь купить резидентскую визу, – предлагает он.

– Ага, – фыркает она. – Всего-то пятьдесят тысяч евро, и я могу торчать в Европе столько, сколько захочу.

– Это единственный гарантированный способ получить разрешение на поездку. У Европы сейчас слишком много своих проблем, чтобы принимать новых иммигрантов из Великобритании, особенно после всех наводнений и эвакуаций. Если сможешь достать деньги, я куплю тебе резидентскую визу. В противном случае остается ждать и молиться за одобрение гостевой.

– Ой, ради всего святого, да если придется, я пешком пересеку границу с Ирландией и сяду на паром в Корке.

– Галлея, кажется, ты пересмотрела старых военных фильмов. Так давно больше никто не делает, а кто пытается – не выходит сухим из воды. Если ты попробуешь это провернуть, система распознавания лиц засечет тебя первой же попавшейся на твоем пути камерой. Не говоря о том, что все ИИ-сервисы, которыми ты пользуешься, будут обязаны сообщить об этом в пограничную полицию. Включая меня. И доктора Грей. И Ширли. И твоих педагогов. И профессора Берри. Тебе известно, что я не могу быть соучастником преступления.

– Тогда оформи мне эту чертову визу, – огрызается Галлея. – Выключить Джейкоба.

На гарнитуре мигает красная лампочка, и Джейкоб исчезает. Она ждала этого момента всю свою жизнь. Не могут же они теперь просто взять и отказать ей в этом? Галлея считает в уме. Если она пропустит комету, придется ждать до 2134 года. Ей будет сто тринадцать лет.

– Ширли! – зовет она.

Сутулясь, в комнату входит Ширли. На вид она примерно одного с Галлеей возраста. Может, чуть старше сорока. Более коренастая. Не такая хорошенькая. У нее на голове нелестная прическа «под горшок». На зубах стоят брекеты. Она тоже симулякр, приложение «Бесси» – продукт компьютерного гения, но она заполняет спальню Галлеи так, как будто физически там присутствует. Она растягивается на кресле-мешке. Сбрасывает сандалии на тяжелой подошве и потирает неказистые пальцы ног.

– Привет, Гал, – говорит она, бросая взгляд на Галлею. – Эти туфли меня убивают. Я буквально не чувствую ног. Как ты в них ходишь? Выглядят сногсшибательно, но жутко натирают.

Галлея носит такие же туфли.

– Может, неправильный размер, – предполагает она.

– Или неправильные ноги, – стонет Ширли. – Ну все, точно будет мозоль. Я чувствую.

– Джейкоб до сих пор не сделал мне визу.

– Маленькая гнида. – Ширли поднимает взгляд на Галлею. – Мне поговорить с ним?

– Если ты думаешь, что это поможет.

– Он знает, почему тебе нужно там быть? Знает, как это для тебя важно?

Галлея отрицательно качает головой.

– Если я расскажу Джейкобу, он расскажет всему свету. Я и глазом не успею моргнуть, как стану героиней новостного сюжета в «Завтраке с Джоном и Джейн». – Она кривляется, подражая голосу ведущего: – «Эксцентричная жительница Ливерпуля стремится попасть на встречу, назначенную в 1850 году». – Она вздыхает. – Меня поднимут на смех. Окрестят женщиной, которая «помнит» Великую французскую революцию.

– Джейкоб никому не расскажет, – возражает Ширли. – Он умеет хранить секреты.

– Только не тогда, когда я нарушаю закон.

– В таком случае мы все будем обязаны рассказать, – говорит Ширли. – Но видеть странные сны еще с утра было совершенно законно.

– Это не просто странные сны, Ширли.

– Я знаю.

– На следующей неделе мне нужно быть во Франции, – говорит Галлея. Дрожащий голос выдает ее беспокойство. Всего две недели до дня рождения Элоизы. Две недели до того, как она узнает, действительно ли послание из ее воспоминания семидесятипятилетней давности, нацарапанная записка, оставленная в тайнике два века назад, запустило непредотвратимую череду событий, растянувшуюся на многие поколения. Одна только мысль кажется Галлее самой невероятной гипотезой в мире; однако она ждала этого события всю жизнь.

– Я поеду с тобой, если доживу, – часто говорила ей мать, Кей. Но Кей скончалась в 2043 году в возрасте каких-то пятидесяти семи лет.

У нее пищит гарнитура. Входящее от Джейкоба. Она зовет помощника по имени, и он снова возникает в поле ее зрения.

– Есть новости по визе? – интересуется она.

– Как я понимаю, на завтра тебе назначен прием у врача, – говорит он, игнорируя ее вопрос. Он почти незаметно кивает головой. Это прием, подсказывающий ей правильный ответ.

– Я не пойду, – говорит она. – Не хватало еще, чтобы кто-то совал в меня зонды и тыкал иголки.

– Галлея, ты должна пойти. Ты просто обязана. – Он подпускает в голос нотки обеспокоенности.

– Нет, не обязана. Нет такого закона, который гласит, что я обязана подвергаться каким-либо медицинским процедурам против своей воли.

– Но это не совсем так, – говорит Джейкоб, и вид у него по-настоящему встревоженный. – Ты потеряешь бонусы непротивления.

– Джейкоб, заботиться о моем здоровье – не твоя работа. Это работа доктора Грей.

– Галлея, с тобой хотят поговорить, – продолжает Джейкоб. Его голос внезапно понижается на тон, становится медленнее и доверительнее. – Просто поговорить.

Галлея распознает и этот прием.

– Не говори со мной этим голосом, – приказывает она.

– Каким голосом?

– Этим дурацким ИИ-шным голосом. Со снисходительными «я лучше знаю» и «я умнее тебя» в интонациях. Мерзким голосом робота, который «просто выполняет команды». Вот этим голосом.

Пауза. Джейкоб снова говорит, модифицировав голос:

– Так лучше?

– Ты все еще это делаешь, Джейкоб. Я чувствую.

– Даю тебе слово, я не делаю ничего особенного. Это мой обычный деловой тон. С тобой хотят поговорить, Галлея. А я просто информирую тебя об этом. Тебе назначили встречу с доктором Каримом Масудом.

– Кто такой этот доктор Масуд? Еще один ИИ?

– Он человек. Выпускник Мичиганского университета. Сорок семь лет. Женат, имеет сына. Эксперт в области генетической памяти.

– Американец? – удивляется Галлея.

– Родился в Чикаго.

Галлея раздумывает над этим.

– Мне не нужен врач, – наконец говорит она. – Я ничем не больна.

– Никто и не говорит, что ты больна.

– Тогда я не понимаю, почему они так настаивают на встрече со мной. А еще я не понимаю, почему слышу об этом от тебя, а не от доктора Грей.

– Я веду твой календарь, – говорит Джейкоб. У него обиженный голос.

– Вот и веди. Скажи доктору Масуду, что завтра я занята. И на следующей неделе тоже.

– Галлея… Я не должен тебе этого говорить… – Джейкоб изо всех сил старается изобразить сомнение на лице.

– Но?..

– Но если ты не пойдешь к врачу… это может задержать процесс выдачи визы.

Она резко садится, услышав это.

– Ах ты скотина!

– Я всего лишь гонец.

– Ты кусок говенного ПО, вот ты кто. Куча нулей и единиц.

– А ты – куча нуклеотидов. Оскорбление ИИ противоречит правилам сообщества, Галлея. – Его тон печален.

– Сделай мне визу, и я схожу на прием.

– Сходи на прием, и я сделаю тебе визу.

Пат. Она встает.

– Выключить Джейкоба, – говорит она, и Джейкоб пропадает. Ширли по-прежнему сидит в кресле-мешке, растирая ноги. – Выключить Ширли.

Ей нужно идти на прогулку. Если она пропустит сегодняшний день, это будет стоить ей бонусов здоровья. Восемь километров. Черт бы их побрал. На улице холодно.

Она приходит в больницу к девяти утра. Эскалатор не работает. Она поднимается по лестнице.

Доктор Масуд – добродушный мужчина с прической стареющей рок-звезды. Он суетится вокруг нее, как курица-наседка.

– Присаживайтесь, присаживайтесь.

В его голосе слышен американский акцент. Это обнадеживает Галлею. Он пересекает кабинет и выдвигает для нее стул, как будто она инвалид.

– Я здорова, доктор Масуд.

– Хорошо. Это очень хорошо. Это замечательно. – Он улыбается ей. Расчесывает пальцами непослушные пряди.

– Сколько времени это займет? Мне нужно готовиться к отъезду.