Весь этот бред промелькнул у меня в голове прежде, чем я смог прийти в себя и ко мне вернулась способность здраво рассуждать. В ушах стоял перманентный шум, перед глазами время от времени мелькали то ли разноцветные солнечные зайчики, то ли розовые пони, а способность к адекватному мышлению представлялась чем-то совершенно недоступным. Не желая полагаться на волю случая я активировал свое умение ясность мышления. В голове тут же прояснилось. Выстроилась корректная иерархия вопросов, требующих незамедлительной реакции, по степени их значимости. При этом проблема искалеченного мизинца Изи резко опустился с первого места куда-то глубоко в низ. А после реплики Джона: «Да не переживай ты так. С твоей нынешней регенерацией через пять минут заживет », и вообще исчезла из списка.

На первом месте с большим отрывом угнездилась тема осла. Хотел бы я задать Гоги пару вопросов, где это на Рынке «по случаю» торгуют такими монстрами. Тема «загадки осла» оттеснила на второй план даже проблему пятой волны. Вернее бывшую проблему. Поскольку сама волна, представленная своими компонентами в виде ос-переростков, сплошным ковром усеяла весь холм у подножья развали башни. В чем я и убедился, выглянув за край платформы. Не было ни малейшего сомнения, что это не временный паралич тварей, а полная и безоговорочная наша победа.

Похоже, что осел своим умением произвел неизгладимое впечатление не только на наших непосредственных противников, лишив их возможности продолжить существование, но и на весь окружающий природный мир.

Какофония звуков, представленная ревом монстров, криками жертв, писком летающих тварей, внезапно сменилась оглушительной тишиной. Такой полной, что я на минуту забеспокоился, не потерял ли я окончательно свой слух. И только хруст мелких камешков под сапогами у Джона, который подошел к краю платформы и стал рядом со мной, разглядывая многочисленные тушки наших несостоявшихся убийц, а потом его задумчивое: «Ну-Ну», успокоили меня.

Последствия Ослиного рева сказались во всем. Мертвящая тишина буквально подавляла. За все это время со стороны леса я услышал только треск поваленных деревьев, оказавшихся на пути у гигантского монстра. Перепуганная зверушка необъятных размеров в ужасе убегала куда-то подальше от башни, оставляя за собой прекрасно видимую с козырька просеку из поваленных деревьев великанов. Похоже любитель на ходу перекусить крокодилами, оказался одним из немногих монстров, кто смог не только выжить, но и быстро прийти в себя, и тут же принять совершенно правильное решение — умчаться подальше от всей этой адской чертовщины.

Воздействие ослиного скилла коснулось не только фауны, но и флоры. Опушка леса, буйно разросшаяся непосредственно у склона холма, сразу за полосой мертвой земли после того, как на небе появилась Голубая Феба, вступила в фазу обратной трансформации. Лесные великаны скукожились до размеров корявых акаций, а густой подлесок, состоящий из переплетения многометровых лиан, густо усеянных огромными белыми цветами, источающими божественное благоухание, активно возвращался в свою дневную форму в виде жалких колючих кустиков. Пока изменения затронули только ближайшие окрестности, но трансформация этакой приливной волной катилась все дальше и дальше, грозя захватить все видимое пространство.

Глава двадцать третья. И будет день…

Возможно я несколько преувеличил роль нашего четвероногого союзника и наблюдаемый феномен возвращение окружающей действительности на круги своя был обусловлен тем, что Голубая Феба стремительно приближалась к горизонту.

Вообще-то как до луны, она вела себя не слишком прилично. Уважающее себя небесное тело не должно было позволять себе такие фортели, прыгая по небосводу, как будто ей вожжа под хвост попала. Хотя, допускаю, что спутник Терры здесь совершенно не при чем. Я еще раньше обратил внимание на то, что со временем, как с физической категорией, тут творится какая-то чертовщина. Оно то ускоряется, то недопустимо замедляется, причем выполняет эти фортели в разных местах по разному. Пока мы с Никой буквально десять-пятнадцать минут преследовали, а затем одомашнивали Землеройку, команда, оставшаяся в развалинах башни, успела благополучно отразить три полноценные атаки со стороны орд летающих монстров. Причем, по их же утверждению, только перерывы между последовательными волнами занимали до пятнадцати минут. Сначала я было решил, что время ускоряется в районе самой башни, все-таки магическое сооружение. Мало ли какими свойствами оно может быть наделено.

Даже вообразил себе умильную до слез картину, в которой Кеита трогательно целует Нику в сахарные губы прощаясь на минуту, поскольку решил спустится к подножью башни дабы отлить. А когда вернулся, управившись с неотложными делами, то встретил седобородого мудреца, поведавшего что за время его отсутствия в башне прошло сто лет, и на самом деле старец является внуком японца, сыном его сына, и оставлен на хозяйстве дабы встретить прародителя и поведать ему эту печальную историю, про то, как бабка всю свою продолжительную жизнь не сомкнув глаз ожидала любимого. Похоже, я все же переусердствовал с битьем лбом по граниту, поскольку даже трехкратное последовательное применение ясности мышления хоть и существенно понизило текущее значение Духовной энергии, но не смогло прояснить, как Нике удалось зачать от одного только поцелуя и откуда в процессе ожидания появилась еще одна женская особь. Возможность инцест я категорически отверг, а то что внук был сыном сына, однозначно указывало на присутствие как минимум невестки. Ясность возникла разве что с именем старца. Его однозначно звали Никитой.

Но сцена придуманная моим воспаленным мозгом, все еще не восстановившимся после Ослиного рева, имела право на жизнь только в том случае, если время в башне, пусть и в разрушенной, текло быстрее, нежели в окрестностях. Странное же поведение Луны и ее беспричинные скачки по небосводу, свидетельствовали об обратном. Ну в самом то деле, как долго наш четвероногий союзник мог демонстрировать свое умение? Лично мне, конечно, показалось, что целую вечность. Но сохраняя объективность, думаю, что Ослиный рев продлился не больше минуты. А за это время Голубая Феба успела преодолеть большую часть своего пути на небосводе и приблизилась к горизонту.

Осталось только в который раз за последнее время восхититься мудростью Изиной мамы, утверждающей, что магия это гадость и от нее надо держаться подальше. К сожалению ни мне, ни остальным членам нашей команды не дано было последовать этому мудрому совету.

Пока я развлекал сам себя подобными измышлениями события прервали свою умиротворенность и снова пустились вскачь. На этот раз нарушителем спокойствия выступила Ника, фурией ворвавшаяся по лестнице на нашу площадку и с криком: «Бусе нужна помощь!», бросилась на шею самой дорогой для себя душе среди присутствующих, то есть на шею ослу.

— Неплохо выглядит для старушки, разменявшей вторую сотню лет, — мимоходом отметил я, вспомнив свои недавние измышления по поводу Никиты. — Но очень ветрена. Могла бы хотя бы для приличия поприветствовать своего избранника с которым в перспективе заведет общего сына. Надо бы предостеречь Киото от неосторожного шага.

Хотя, судя по осуждающему выражению на лице японца, он и сам все понимал. Алхимик уже частично пришел в себя, разве что продолжал время от времени нервно подергивать головой. Зато кровотечение прекратилось, а ту кровь, которая успела набежать и не пролилась на камень, Кеита попытался стереть с лица ладонью, отчего размазал ее по физиономии одним огромным бурым пятном. В сочетании с ярко-красными глазами, белки которых были сплошной паутиной окрашены лопнувшими капиллярами, японец походил на одну из стереотипных версий Голливудского зомби. Нервный тик и подергивание головой придавали этому образу завершенность, присущую настоящим мастерам сценического перевоплощения. Сейчас Кеита осуждающе поглядывал на изменщицу, которая повиснув на шее осла что-то нежно шептала парнокопытному на ухо.