Похоже, она была вовсе не удивлена и догадалась обо всем раньше, чем Лэрга закончила рассказ. Я не испытывала стыда или неловкости, однако один вопрос Марии все же заставил меня испытать боль.

— Ладно король, но как же ты решилась оставить сына, Иресса?

Она попыталась было называть меня королевой, но я попросила через Лэргу не делать этого. Королева Янта давно была мертва. Лэрга же и ответила вместо меня, пока я обдумывала ответ:

— Арнис уже взрослый, к тому же они никогда не были особенно близки. К сожалению, королевы не воспитывают сами своих детей. Даже ко мне он привязан больше. И это не вина Ирессы, а ее беда. Теперь ты понимаешь, Мария, почему я не люблю и Элию, и Рианну.

Она понесла в библиотеку мужскую одежду, которую привезла из города. Мария вышла следом, но я услышала ее заданный вполголоса вопрос:

— Может, я слишком любопытна, но… королева-лиса и конюх-волкодлак?

— Он хороший человек, — ответила Лэрга. — А это главное. Король ее предал. К тому же после смерти все это уже не имеет значения — король или конюх.

На Марию я не обиделась, но ответ Лэрги лишний раз напомнил мне, что я не зря восхищалась ею все то время, сколько знала ее, с первой встречи при дворе, когда мы обе были еще совсем юными девушками. И мне было очень жаль, что другие Верховные ведьмы в триаде не такие, как она. Фиала, сестра Гиндара, и Аэлина, умершая пять лет назад, были самыми обыкновенными, ничем не выдающимися. Но вот Рианна и Элия… Место Элии сейчас предстояло занять племяннице Лэрги. А вот кто через несколько месяцев заменит ее саму?

Я уже хотела пойти к Иттону и рассказать ему все последние новости, но услышала чьи-то шаги в саду и юркнула за дверь спальни — на всякий случай. Хоть у Лэрги нечасто бывали гости, я предпочитала держаться от них подальше. За исключением Арниса, конечно, но он обычно предупреждал о своих визитах.

Однако я ошиблась. Это был именно Арнис: Лэрга поздоровалась с ним, когда он вошел в дом. Я уже хотела вернуться в гостиную, но застыла на месте, услышав его слова:

— Помнишь, я говорил про девушку, которую встретил у озера? Два дня ее жду, но она не появляется. Помоги мне найти ее.

Тут он осекся — наверно, увидев Марию, а я подошла ближе к двери, чтобы лучше слышать.

Лучше бы я ушла раньше, до того как он появился!

Я еще не успокоилась после произошедшего ночью и от рассказанного Марии, а эта безобразная сцена легла поверх так тяжело, словно меня придавило рухнувшей каменной стеной.

Когда Арнис узнал правду, он наговорил столько всего обидного, несправедливого, отвратительного! Разумеется, ему непросто было услышать, что его возлюбленная — жаба, которую ведьма отправила к нему в эфирном обличье незнакомой красавицы. Да еще и увидеть ее — такой! Но обвинять Марию было, по меньшей мере, жестоко. Однако когда Лэрга сказала ему об этом, он разошелся еще сильнее. Дошло до того, что Арт, превратившийся на закате в такого же, как и Мария, не слишком приятного эфирного человека, вынужден был заткнуть ему рот — в самом буквальном смысле, кулаком. Но даже тогда Арнис не угомонился, а попытался угрожать Лэрге.

Наконец все стихло: и брань, и шаги на крыльце, и конский топот за воротами. Я лежала на ковре, закрыв морду лапами, и плакала. Было так больно, и так стыдно за него, что хотелось провалиться сквозь землю.

Лэрга вошла в спальню, держа в руках Марию — уже ставшую снова жабой. Села рядом со мной, обняла. Мария пищала — надо же, я и не знала, что жабы могут пищать! — и тоже пыталась гладить лапами. Потом Лэрга отправила меня к Иттону, напомнив, что этой ночью мы еще можем погулять в лесу. Увидев мои слезы, он забеспокоился. Наверно, подумал, что Лэрга как-то узнала о книге. Однако у меня больше не было сил разговаривать, и я пообещала рассказать обо всем ночью.

Иттон занимался своими делами, я дремала в углу на охапке сена, и вдруг на меня накатила волна страха.

А если он вспомнит или узнает, что с ним произошло, и сможет избавиться от заклятья? Что тогда будет со мной?

«Не стоит пугаться раньше времени, — ответил он, и я поняла, что опять не успела спрятать свою мысль. — Если это случится, тогда и подумаем».

Ночью, когда мы шли вдвоем по лесу, я решилась — уже второй раз за сегодня.

«Он… мой сын», — хотела начать осторожно, исподволь, но не получилось.

«Кто? — удивился Иттон, но тут же сообразил: — Арнис? Ты — королева?!»

Он остановился, глядя на меня изумленно.

«Да, — кивнула я. — Королева Янта. Была ею».

«Вот оно что… Теперь понятно, почему ты так хочешь отомстить Рианне…»

Он замолчал, и чем дольше тянулось молчание, тем тревожнее становилось.

«Это имеет для тебя какое-то значение?» — не выдержала я.

«Что ты была королевой? Нет, не имеет».

Удивительно, оказывается, и мысленно можно подчеркнуть какое-то слово, так же, как голосом. Во всяком случае я услышала это «была».

«А то, что я вдвое старше тебя?»

«Была, — повторил Иттон. — А сейчас ты лиса. А лисы — ты сама говорила — живут не больше двадцати лет. И мы по-прежнему на равных: лиса-фамильяр и волкодлак».

«Сейчас — да… Но утром ты снова станешь человеком и подумаешь о том, что…»

«Ресс, не надо решать за меня, о чем мне думать! — перебил он. — Ты рассказала мне о себе — зачем? Чтобы я отказался от тебя?»

«Нет! — испугалась я. — Просто… хотела, чтобы между нами не было тайн».

«Одной тайной стало меньше — это хорошо. Но другая… Возможно, она останется навсегда. Ресс, я понимаю, чего ты боишься. Что, если вдруг я снова стану обычным человеком, брошу тебя, так?»

«Ты молодой красивый мужчина, тебе нужна будет семья, а не подруга-лисица».

«Возможно, — он не стал спорить, и я была ему за это благодарна, потому что меньше всего хотелось себя обманывать. И чтобы он обманывал себя. — Но сейчас мы вместе. Разве этого мало? Давай будем жить сегодняшним днем, потому что завтрашний… Ведь он никогда не наступает. Есть только то, что происходит сейчас, и то, чего мы ждем. Или боимся».

«И то, что прошло…»

«Да, оно прошло. Поэтому не стоит цепляться за него».

«Но если настоящее связано с ним?» — не сдавалась я.

«Даже если и так, не стоит его искать. Оно само нас найдет, когда будет нужно. Лучше расскажи, что произошло. Я весь день ждал тебя».

«Прости, — я лизнула его в щеку. — Так уж вышло. Я уже собиралась к тебе, когда появился Арнис».

Я рассказала Иттону обо всем, что случилось за день. Выходя из дома, мы, не сговариваясь, повернули в другую сторону — подальше от того места, где волки доедали коня Элии, а может, уже приступили и к ней самой.

«Наверно, где-то здесь они и встречались, — сказал Иттон, когда мы вышли на берег озера. Огромные звезды отражались в темной воде, между ними затерялся тонкий, с волосок, зародыш молодого месяца. — Арнис и Мария».

«Мне будет жаль ту девушку, которая свяжет с ним свою судьбу, — вздохнула я. — Любой матери было бы больно признаться в этом. Но… это правда».

«Не вини себя, Ресс. Да, мать в ответе за своего ребенка, и все же, мне кажется, с какого-то возраста человек воспитывает себя сам. Все знают, что хорошо, а что дурно, но каждый делает свой выбор».

«Иттон, я почти уверена, что в прежней жизни ты не был конюхом», — усмехнулась я.

«Почему? Может, и был. Я люблю лошадей и знаю, как с ними обращаться».

«Ты слишком умен для конюха».

«По-твоему, все конюхи дураки?» — Иттон слегка прикусил меня за загривок.

«Нет. Наверняка среди них есть неглупые. Но… ты строишь фразы как образованный человек. И рассуждаешь тоже».

«Однако читать и писать я не умею», — возразил он.

«А может, просто потерял эти знания вместе с памятью? Мне кажется, если ты попробуешь, то легко вспомнишь. Хочешь, попробуем?»

«Хорошо, — согласился Иттон. — Даже если ничего и не получится, хотя бы убьем время до ведьминского сборища. Чтобы не думать о том, что нас ждет».