По пути в комнату Данила Анна пыталась продумать, что скажет мальчику. Конечно, она собиралась извиниться за то, как рассказала ему о Глебе. Ее интуиция подсказывала, что она должна была сказать ему об этом сама. Однако Глеб настоял на том, чтобы присутствовать. И она согласилась — вопреки своему здравому смыслу.

Потому что он был его отцом.

Она так привыкла все делать сама, что подумала, что, возможно, просто возвращается к тому, что ей было удобно и привычно. Теперь она знала, что нужно доверять своему внутреннему чутью. Своей интуиции. Вот почему она отправила Глеба домой.

Подойдя к двери спальни, Анна сделала глубокий вдох и еще раз утвердилась в своем намерении. Что она хотела получить от этого взаимодействия? Она хотела, чтобы Данил знал, что он любим, что он в безопасности и что все, что он чувствует, — нормально.

Поставив перед собой эту цель, она постучала в дверь.

— Привет, дружок. Это я. Можно войти?

Он не ответил, и она прижалась ухом к двери. — Данил, знаю, ты расстроен. Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Могу я войти?

Анна услышала движение, а затем дверь открылась. Данил, даже не взглянув на нее, отступил и сел на подоконник, отвернувшись.

Она присела на край кровати. — Я сожалею о том, как все произошло.

— Все в порядке, — ровным голосом сказал он.

— Я знаю, что это, должно быть, действительно большое потрясение, и для тебя совершенно нормально злиться. Расстраиваться. Что бы ты ни чувствовал, это совершенно нормально.

— Я в порядке. — В его голосе не было никаких эмоций.

Она читала в какой-то книге, посвященной горю, что не стоит спрашивать у человека, все ли с ним в порядке, когда у него произошло травмирующее событие. Лучше просто дать понять, что он может говорить, если ему этого хочется, и что его любят и поддерживают.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если захочешь поговорить. И что я очень сильно люблю тебя, дорогой. Не могу себе представить, что ты, должно быть, чувствуешь, но я здесь, с тобой. Несмотря ни на что.

Он все еще стоял спиной к Анне, когда спросил: — Ты собираешься заставить меня жить с ним?

— Нет! Ей даже в голову не приходило, что он может так подумать. Анна встала и подошла к тому месту, где он сидел. Она опустилась рядом с ним на колени, и слезы навернулись ей на глаза.

— Ты — мой мальчик. Ты — моя семья. Непролитые слезы закапали, когда она продолжила:

— Твой дом со мной и девочками. Это не изменится. Я не знаю, что бы я делала без тебя, малыш.

Он повернулся и заключил ее в объятия. Она крепко обняла его и в очередной раз пообещала себе и Алисе, что сделает все возможное, чтобы оградить его от таких потрясений в будущем. Через несколько мгновений она услышала, как он что-то бормочет ей в плечо.

— Что? — спросила она, прислушиваясь.

Он подвинулся так, чтобы она могла отчетливо слышать его, но все еще прижимался к ней.

— Мы можем поехать домой? Я хочу вернуться домой.

— Да, конечно. — Она поцеловала его в макушку. — Мы можем, малыш. Мы можем поехать домой. — Ее сердце разрывалось на части.

Это еще не конец. Она знала это. Глеб был его отцом, и она позаботится о том, чтобы он был в жизни Данила, когда тот будет готов. Но ее мечта о том, чтобы все жили вместе, одной счастливой семьей, оказалась всего лишь… мечтой.

Как и во всех снах, в конце концов ты просыпаешься и сталкиваешься с реальностью.

Глеб устало вытер пот и огляделся. Даже в те годы, когда он не тренировался и не участвовал в соревнованиях, на октагоне он все равно чувствовал себя как дома. Но не сегодня.

Это больше не ощущалось как пространство, где все возможно. Сейчас это не было тем местом, где он мог воплотить свои мечты в реальность.

Все его мечты сводились к тому, чтобы собрать вещи и уехать из Москвы сегодня же.

Он попытался занять себя тренировками, но обнаружил, что не может отключиться от своих мыслей. Сейчас его единственная мысль была о том, что его мир покидает его.

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как они сообщили Данилу новость о том, что Глеб — его отец.

Глеб все еще чувствовал себя так, словно кто-то только что пнул его в пах. Осознание того, что Данилу было больно и он, взрослый человек, абсолютно ничего не мог с этим поделать, убивало его. У него заболел живот, и он чуть не согнулся пополам от боли. Его чуть не стошнило. Он думал, что, придя на тренировку, сможет сжечь часть той беспомощной энергии, которая заставляла его чувствовать себя так, словно он сходит с ума. Увы, этого не случилось.

— Спасибо, друг. Хорошая работа. — Он похлопал своего тренера Осипова по плечу.

— Ты закончил на сегодня? — спросил Осипов.

— Да. Мои мысли сейчас не здесь. Не могу сосредоточиться. — Тренер понимающе кивнул.

Несколько СМИ уже сообщили об этой истории, и некоторые телевизоры в спортзале показывали эту новость в прямом эфире, когда он вошел. К счастью, его тренер внял советам Глеба и не упомянул об этом.

— Завтра в это же время?

— Ага. — Глеб направился прямиком к своей сумке. Он снова проверил телефон, чтобы посмотреть, нет ли пропущенных звонков и сообщений от Анны или Данила.

Ничего.

Когда Анна позвонила ему прошлой ночью и сказала, что они возвращаются домой, Глеб хотел поспорить с ней, но знал, что она делает то, что лучше для Данила, и это все, что имело значение. Мальчик был напуган, и ему нужно было время.

Из всех возможных реакций, к которым они готовились, именно такой не ожидал ни один из них. Конечно, они знали, что он может быть сбит с толку или, возможно, расстроен. Возможно, даже разозлится на Глеба, поскольку его так долго не было рядом. Но это?

Глеб принял решение быть «в игре», не осознавая, что на самом деле это должен решать не он.

Глеб старался ни о чем не сожалеть, а извлекать уроки из своих ошибок и двигаться дальше. По крайней мере, так было до тех пор, пока только он страдал от этих ошибок.

Теперь же Глеб не мог отделаться от мысли, что вчера ему следовало бы сказать что-нибудь ребенку. Он должен был сказать Данилу, что все будет хорошо. Он должен был сказать ему, что узнать, что он его отец, было лучшим, что с ним когда-либо случалось. Он должен был объяснить, что, несмотря на то, что эта ситуация была не совсем типичной, они с этим разберутся. Вместе. Потому что они — семья, а это именно то, что делают семьи.

Но Глеб ничего этого не сказал.

А теперь Данила нет в его жизни.

Конечно, Анна сказала ему, что это временное решение, чтобы Данил снова почувствовал себя в безопасности. Она заверила его, что Глеб скоро сможет навестить Данила. Дело было не в том, что он ей не доверял. Он знал, что она сдержит свое слово.

Что его беспокоило, так это то, что они будут разбираться с этим без его участия. Он — отец Данила; предполагалось, что Глеб должен помогать ему справляться со всякими трудностями.

Боль в груди была настолько реальной, настолько сильной, что если бы он узнал, что его сердце буквально раздавлено, он бы подумал: «Да, это так».

Он пожалел, что не высказался и не дал Данилу понять, что он чувствует. Анна сказала, что напишет ему, если Данил захочет попрощаться. Она заставила его пообещать, что он просто так не зайдет.

В тот момент это казалось правильным решением, но теперь… теперь он разрывался на части.

Они должны были уехать два часа назад. Зная, как Анна относится к соблюдению расписания, Глеб был уверен, что они уже на полпути домой.

Дом. Это то, что, как он думал, будет у него общим с ними.

Глеб наклонился, схватил свою сумку и решил заехать на пожарную станцию, так как она была по соседству.

Прошлой ночью он отправил сообщение своей семье и предупредил их о том, что происходит, на случай, если история всплывет, но всех подробностей им еще не рассказал.