Чувствуя, что в любом случае это уже слишком, она быстро ответила, что уже в пижаме. — Еще лучше. Пижамная вечеринка, — ответил он.

Она улыбнулась, но быстро напомнила себе, что это плохая идея. Это был не тот парень, с которым она могла бы провести одну безумную ночь и уйти. Глеб мог быть отцом Данила.

Но… он также мог бы быть лучшим любовником, который у нее когда-либо был. Она была так растеряна!..

Выдохнув, она откинула голову назад. В ее голове тикали часы. У нее была еще одна ночь, прежде чем ее волшебная карета снова превратится в тыкву. Она хотела потанцевать с Прекрасным принцем. И под танцем она подразумевала горизонтальное танго.

Обстоятельства были не идеальными, но когда они будут идеальными? Ее жизнь не была той, где она могла бы вступать в отношения и встречаться. Но это ведь и не было бы свиданием. Это была бы всего одна ночь. Двое взрослых наслаждаются друг другом. А завтра все вернулось бы к реальности.

Не то чтобы ей нужно было беспокоиться о том, что Глеб почувствует к ней настоящие чувства. Его влекло к ней. Это было совершенно ясно. Однако у него были женщины, которые падали, иногда буквально, к его ногам. Он мог быть с кем угодно. Она сомневалась, что мать-одиночка занимала первое место в его списке потенциальных подружек. Они были взрослыми.

Их влекло друг к другу.

Это не должно было быть чем-то большим.

Она чувствовала себя так, словно на одном плече у нее сидел ангел, а на другом — дьявол, но, по сюжету, они оба говорили одно и то же. Один говорил пойти, повеселиться и посмотреть, что произойдет. Другой говорил пойти, повеселиться и посмотреть, что получится. Похоже, решение было принято единогласно. Все было улажено. Ее пальцы пробежались по экрану, и она нажала на значок отправки.

Скоро буду.

Она схватила свою сумочку и была уже на полпути к двери, когда вспомнила, что на самом деле на ней пижама. Она ни за что не собиралась идти туда в старых тренировочных штанах с дырками и в своей счастливой рубашке, которая, к счастью, сегодня была без соуса.

Тиканье, тиканье, тиканье ускользающего времени все еще звучало в ее голове, пока она приводила себя в порядок. В рекордно короткие сроки она почистила зубы, воспользовалась дезодорантом, расчесала волосы, переоделась в джинсовые шорты и вышла за дверь. Однако она оставила рубашку, потому что это была ее счастливая рубашка, и если все пойдет по плану, ей, возможно, просто повезет сегодня вечером.

Когда она уже практически приехала на место, у нее появились сомнения.

Что, если она совершала большую ошибку?

Что, если Глеб был отцом Данила и после этого между ними возникнет неловкость?

Что, если он не был отцом Данила и она никогда больше не увидит его после сегодняшнего вечера? Что, если у тебя будет опухоль мозга и ты умрешь?

Голос в ее голове принадлежал не Алисе, а ей самой. Если прошедший год и научил ее чему-то, так это тому, что завтрашний день не обещан. Посмотрев в обе стороны, она нажала на газ и продолжила движение вперед.

Она припарковалась и заглушила двигатель, но осталась в своей машине. Прежде чем выйти, она хотела принять решение, и как только она это сделает, она не будет оглядываться назад.

Если она хотела просто поужинать и получше узнать Глеба, тогда ладно, именно этим и должен был стать сегодняшний вечер. Она не собиралась допускать никаких сомнений по этому поводу. Не должно было возникнуть никакой двусмысленности в отношении того, правильно она поступает или нет. Она будет сидеть здесь до тех пор, пока не примет решение, а потом не оглянется назад.

Она прикусила внутреннюю сторону щеки и постучала ногой. Закрыла глаза и вспомнила мамин трюк, который использовала со своими девочками, когда они бывали расстроены и им нужно было успокоиться.

Чтобы почувствовать запах супа, сделай глубокий вдох носом.

Чтобы остудить суп, выдохни через рот.

Чтобы почувствовать запах супа, сделай глубокий вдох носом.

Чтобы остудить суп, выдохни через рот.

Она повторила это раз десять. Как только она пришла в более спокойное состояние, ей все стало ясно. Это было так, как если бы туман рассеялся и маяк ярко засиял, чтобы благополучно вернуть ее корабль домой.

Сегодняшний вечер был посвящен не девочкам, не Алисе и даже не Данилу. Глеб был прав. Анна существует ради них всех. Сегодня вечером она собиралась прийти к Глебу ради себя.

Она задала себе один простой вопрос.

Чего я хочу?

Ответ был ясен.

С этой ясностью, которой она не ощущала, возможно, ни разу за всю свою жизнь, она вышла из машины. Прежде чем она добралась до двери, Глеб открыл ее.

— На секунду я подумал, что ты собираешься вытащить еще один тест ДНК. — Он указал на ее машину. Она уверенно улыбнулась, проходя мимо него в его дом. — Я тоже.

— Я рад, что ты этого не сделала, — сказал он, закрывая дверь.

— Я тоже.

Она обернулась и обнаружила, что он смотрит на нее с любопытством.

— Я думал, ты уже в пижаме.

— Так и было. Я надела шорты, но оставила свою счастливую рубашку.

Он скрестил руки на груди, выставляя напоказ рельефные бицепсы. У нее потекли слюнки, когда она увидела линии, впадины и изгибы, которые демонстрировали его скульптурную силу.

Господи, помилуй.

— Счастливая рубашка, да? — ухмыльнулся он.

— Ага. Ей действительно нравилось это легкое подшучивание друг над другом. Это было самое расслабленное время, когда она была рядом с Глебом, и ей это нравилось.

— Так почему же это твоя счастливая рубашка?

— Я выиграла ее. Это единственное, что я когда-либо выигрывала. Она была разыграна на благотворительном аукционе. Она посмотрела на него сверху вниз и указала на нижнюю левую область. — Раньше здесь была подпись Владимира Познера, но она у меня так долго, что выцвела от количества стирок. Когда она подняла глаза, то увидела, что Глеб смотрит на нее в полном недоумении. Он выглядел еще более ошеломленным, чем когда она сказала ему, что он, возможно, является отцом.

— Что?

— У тебя была рубашка с автографом Познера, и ты ее постирала? — Он произнес это так, словно она убивала монахинь или что-то в этом роде.

— Она испачкалась, — пожала она плечами.

— Ух, ты. — Он покачал головой с преувеличенным разочарованием. — А я думал, мы собираемся стать друзьями.

Когда она рассмеялась, то увидела то самое выражение в его глазах… Это было трудно описать, но это был взгляд, который заставлял ее чувствовать себя особенной. Не в привычном смысле, а будто она была Северным сиянием. Или Мэрилин Монро. Вот что заставили ее почувствовать его глаза, когда он так посмотрел на нее.

Ее смех утих, и она судорожно вздохнула. Как бы ей ни нравилось это непринужденное общение, это не то, ради чего она пришла сюда сегодня вечером.

— Печально, что мы не можем быть друзьями. Потому что я вроде как надеялась, что мы могли бы добавить «с привилегиями», по крайней мере, на сегодняшний вечер.

Его брови поползли вверх. Несколько мгновений он молчал, и Анна дала ему время переварить то, что она сказала. Это был важный день с большим количеством новой информации, которую нужно было обработать, и она знала, что ее заявление, вероятно, было немного шокирующим для него.

— Друзья… с привилегиями? — Он говорил медленно.

— Ага. Однако это предложение только на одну ночь. Так что, если мои привычки к стирке нанесли непоправимый ущерб нашим отношениям, вероятно, будет лучше, если я уйду. — Она направилась к входной двери, перед которой он как раз и стоял. Он не сдвинулся с места.

Сделав всего один шаг, он остановил ее. — Подожди. Ты серьезно?

— Об уходе или о дружбе с привилегиями?

— И то, и другое.

— Насчет ухода — нет. Насчет одной ночи дружбы с привилегиями — да. — Легкая усмешка тронула ее губы. — Я очень серьезно отношусь к этому.

Глеб оставался совершенно неподвижным, и единственным признаком того, что ее слова хоть как-то повлияли на него, было то, как сузились его глаза. — Что заставило тебя изменить свое мнение?