Макс остался один. Он вырывался, выкручивался и выпрыгивал, но всё здесь было против него, против свободы, к которой он нещадно тянул руки, пиная тех, кто тащил его назад. Всё, что у него было, отняли и растоптали, схватив за одежду, руки и ноги, сделав безвольным и беспомощным, не позволяя даже ползти. Макс взывал к брату, и тот окликался, но лишь поначалу, пока его голос не растворился в человеческой давке, а сам зов не затерялся в гомоне этого стада.

Дементий и вовсе пропал. Повсюду ор толпы. Она зажимает тебя подобно тискам, не даёт шевельнуться и давка, ты становишься её частью и несёшься, словно щепка в океане. Так и несло Макса в этом течении, опускаясь всё ниже и ниже к своему Марианскому желобу.

Толпа рассосалась. Макс распластался ничком на асфальте с посеревшими детскими загогулинами, здесь же, выстроившись полукругом, кузовами к потребителям, стояли газели. Люди перебегали от одной к другой, кричали, время от времени раздавались тупые и смачные удары костяшек об лица, удары глухих пинков по колёсам, скрежет ногтей по металлу, стук кулаков, треск стекла и наконец – раскачивание машин, все они были закрыты.

Макс начал вслушиваться и оглядываться, но ни человеческого голоса, ни одного лица, лишь рычание изголодавшихся зверей, рвущихся к куску мяса. Крики, визги и вопли. И ослепительно-белые двери газелей, посреди всей этой серости, которые вот-вот раскроются. Замок внутри автомобилей вдруг щёлкнул. Ор в ту же секунду стих. Толпа застыла.

- Мааакс! Максим! - Донеслись знакомые голоса.

Макс вновь пригляделся, и вроде даже заприметил попаданца и своё кровное отражение. Но вдруг по коже пробежал оцепеняющий холодок. И не по одному только Максу. По всем, кто был вокруг. Маленький электрический импульс, нарастающий подобно снежному кому. Давление и напор, готовые разорвать толпу. Зуд и гудение. Тебе просто хочется, и ты не можешь думать ни о чём другом. Разум скован одним желанием.

Выстрелил грохот. Это вылетели задние двери газелей, пролетая над головами, словно их кто-то мощно пнул изнутри. Но Макс уже целую минуту как приковал взгляд к автомобильному нутру и вожделел неизвестную для себя тьму. Что-то в ней пробудилось и теперь закрадывалось к серому свету улицы, впрочем, как и в остальных одиннадцати газелях.

Это было Оно. Существо медленно выползало, обладая некой бесформенностью, с медлительностью, противоположной быстроте нарастания аппетитов и нетерпения окружающих. И, кажется, существо становилось всё больше и больше, и аппетитнее. А когда оно всё-таки выползло, ступило наземь и широко распростёрло свои объятия, мир познал человекоподобную, гигантскую тушу.

Макс не мог оторвать глаз и всё втягивал сладостный запах. На губах блестела слюна, она же залила подбородок, а живот урчал. Так хотелось вылизать эти чёрные, жирные шматки, чем бы они не были, а затем вгрызться, откусывать и разрывать. В глазах, налитых кровью, мутнело от удовольствия. В голову будто ударил хмель.

И вот ноги подкашиваются, а к паху приливает кровь. Плоть твердеет и поднимается низменным зовом. Зверьё, что вокруг, бежит, набрасывается, вгрызается в тушу и начинает пожирать.

«Ну? Чего ты ждёшь?! Тебе же ничего не останется!» - И Макс не спорит. Он согласен. Он бежит со всех ног, кричит, воет, расталкивая всех, кто окажется на пути. А если кто падает, топчет не задумываясь, сминает своей ступней чьё-то лицо, неважно, мужчины, женщины, ребёнка, будь то хруст рёбер, носа, ломание груди. Плевать на всё! Можно ударить под коленку, чтобы опрокинуть того, кто впереди. Можно ударить в колено сбоку, сломать ногу тому, кто хочет тебя обогнать. А если падает сам, хватается за чью-то штанину и подтягивается, поднимается, не обращая внимания на ободранную кожу или на человека, лицо которого он только что разбил об асфальт.

И вот Макс совсем близко. Осталось лишь руку протянуть и вгрызться. Макс тянется, но кто-то удерживает его за ворот футболки. Он оборачивается и видит ещё одну мразь, которая вожделеет тушу. Макс бьёт локтем в лицо и мразь стонет. Ха! Найди себе свою! Макс снова бежит к заветной тушке, но его опять хватают за футболку и отдёргивают, так резко, что он валится спиной на асфальт, пытается вскочить, но та мразь наваливается всем телом, не давая подняться, и бьёт по лицу. Вгоняет кулак между глаз. Один раз. Второй. Затылок жёстко ударяется об землю и наполняется тупой, жидкой болью.

Хмель проходит, всё как в тумане, звуки заглушены, а тварь всё кричит.

- Я долго так могу, Макс!

- Дамир? - Слабым голосом вдруг спросил Макс и сощурился.

Дамир сидел на нём, занеся кулак, и тяжело дышал. Кивнул, а затем облегчённо вздохнул и опустил руку, похлопав по груди.

- А я-то думал, что у тебя раньше крышняк был сорванный. Фуууф! Но кажись пронесло. - Дамир помог встать, подхватил и провёл сквозь толпу по пути, который расчистил и сейчас расчищал Дементий, раскидывая людей в стороны, откуда они тут же убегали, стараясь подобраться как можно ближе к чёрным тушам, забирались на головы и спины.

Это была целая гора, с которой постоянно кто-то сваливался и снова начинал взбираться, только бы поближе к чёрному мясу. Они облизывали, откусывали, пожирали чёрную плоть, обгладывали со всех сторон, пачкаясь этой маслянистой чернотой.

Живот снова заурчал. Снова потекли слюнки. Макс стал облизываться. Чувствовать вкус мяса.

Но Дамир всё быстрее и дальше выходил из этого ада. Хоть Дементий и раскидывал всех, людей было так много, что Дамиру приходилось петлять, где-то протискиваться, а где-то толкаться.

Чёрная туша уже не стояла на ногах, а становилась всё ниже и ниже, и толпа устремляла свои голодные рты всё ближе к земле, некоторые сумели даже забраться прямо на тушу, но ничего хорошего им это не сулило. Каждый всаживал зубы, старался откусить побольше, посочнее и с чавканьем, не дожевав, проглатывал. Чёрная кровь и ошмётки разлетались во все стороны, а над всем этим витал какой-то чёрный дух.

Максу перепачкало руку, и сознание помутилось, он принялся тщательно собирать языком чёрную слизь, но вспышка боли вернула его. Лицо потяжелело и саднило. Макс коснулся затылка и нащупал кровь. В эту же секунду окровавленная рука воспылала страшной болью и следами человеческих зубов. Кто-то успел его искусать, да и он сам наверняка тоже. Во рту отыскался кусочек мяса. К горлу тут же подкатил тошнотворный ком. Макс проблевался. Он схватился за живот и опустил голову. Его трясло. В окружающем животном гомоне он чувствовал себя ничем.

Чёрных туш уже не осталось, только их кровь растекалась по асфальту, который люди скребли ногтями и вылизывали. А когда закончилась и она, стали набрасываться друг на друга, пожирать.

Попаданцу больше не было нужды расчищать путь в этом море грызущих друг друга зверей посреди островка Дамира, Дементия и Макса, когда они воссоединились.

Макс тут же обнял и Дамира, и Дементия.

- Кто это? Что это?! - Всхлипывая, спросил Макс.

- Черновены, проказники, неведомые, в разные времена их нарекали по-всякому. Максим! Дамир! Спрячьтесь неподалёку, живо! - Он чуть оттолкнул их, а сам направился к пожирающей себя толпе, и стал тупо месить её.

Они и не сопротивлялись, даже не обращали внимания, пока попаданец своими мощными, пудовыми кулаками разбивал лица и головы, ломал руки и ноги, сворачивал шеи и пересчитывал рёбра. Люди падали, один за другим.

- Хватит! Дементий, остановись!

Но попаданец не отозвался и продолжил своё дело, мараясь в чужой крови, он даже весь измазался в чёрной жиже, и теперь все лезли на него, пытаясь сожрать, но своими ударами он быстро их останавливал.

- Они же живые люди! Давай просто уйдём! - Всё кричал Дамир, но не мог докричаться, никто бы не смог.