- Это всё твоя вина! - Его голос, как и палец, дрожал.

А когда Тэсса ничего не ответила, отвернулся и резко выбежал из лечебницы. Тэсса бросилась следом.

Снаружи раскинулось угасающее цветочное поле. Дамир ушёл далеко вперёд и от каждого его шага, в который он вкладывал всё больше злобы, поле иссыхало, становясь бесплодной пустыней, и в окружающей духоте и тяжёлом пыльном затхлом воздухе мог легко начаться грязный дождь, что щиплет и шелушит кожу.

Когда Дамир учуял слежку он побежал. И от этой беготни и криков своим преследователям содрогались земля и воздух, наполняясь чем-то отвратным, настолько этот мир и его чувственная природа были внимательны к чужой душе в своей хрупкой филигранности. Поэтому отсюда и нельзя было ничего вынести, оно бы попросту не выжило за пределами Эдема. А вся грубость в движениях и чувствах оскверняла его. Дамир оставлял за собой целые пласты замороженного и пылающего пространства. Оно громыхало, и грохот этот сотрясал и заглушал всё прочее, как если бы нашу планету небрежным движением сместили с орбиты, с её исконных ориентиров. Так любой грубый звук обращался в грохот, а любая яркая вспышка ослепляла мир.

Теперь же само поле покрылось каменистой коркой. А Дамир больше не бежал. Но стоял на каменном выступе, что возносился всё выше и выше к совершенно новым уровням восприятия и небесам, к более искажённому, разбитому, искривлённому, неестественному и чуждому, чем может вообразить человек, как если взглянуть на всё хорошее и плохое, что есть в нас через кривое зеркало.

- Дамииир! - Закричала Тэсса стоя в самом низу, откуда не докричаться.

Ответа не последовало, и тогда она начала карабкаться по этому каменистому склону. Но не каждому открывается путь в неадекватное, в эту разряженную невыносимую среду, где на первой же возвышенности хоть немного солидном выступе ты срываешься в пропасть. Но Тэссе повезло. Дамир соскочил вниз и успел поймать её за руку. Взгляды пересеклись.

- Скажи хоть слово! Поговори со мной, я не могу тащить это бремя в одиночку! Прошу! - Её голос дрожал.

- Там… - Дамир указал рукой наверх. - Мои мама и папа! Мои друзья! Они могут умирать прямо сейчас в эту минуту, а вместо того, чтобы спасти их я отсиживаюсь здесь! Потому что не могу оставить брата! - Его лицо перекосилось в злобе. - Из-за тебя! - Прошипел он и убежал в туман.

И перед Тэссой всё поплыло.

* * *

Они бегали, носились по торговым центрам, рынку, через все его палатки, примеряли модные кроссы – китайские реплики дорогих брендов, что завозились прямиком из Азербайджана. Мерили бриджи, рубашки и шорты, раскрашенные в звёздно-полосатый.

Иногда им перепадало угощение в виде солидных кусков сладких сочных арбузов, привезённых братскими народами из тёплого Узбекистана.

И они бегали по кафешкам, где любили затариваться инжиром и финиками, ели манты, плов и шаурму, а могли закусить пиццей и бургерами с кока-колой.

Затем бежали в книжный магазин, чтобы полистать русских классиков в новых обложках или переводную литературу коей было больше всего. Здесь-то братья и закупались. Складывались деньгами, которые они заработали на школьной подработке и выбирали что-нибудь потолковее. Дамир часто позволял Максу выбирать книгу самому, но взамен требовал прилежной учёбы и это не обязательно пятёрки в школе, но ежедневное изучение чего-нибудь нового по истории, математике. Развитие в общем и целом. Лишь бы не топтаться на месте. Двигаться вперёд. То были времена, когда им было по двенадцать-тринадцать лет…

В то время хорошие книги раскупались быстро, да и денег было немного, поэтому Дамиру пришлось стать настоящей ищейкой и буквально биться до последнего за каждую ценную находку всяческими путями, пусть даже окольными. Например, ещё в детстве подловчиться торговаться с матёрыми барыгами и прожжёнными торгашами. Следить за объявлениями в газетах и журналах, дружить с библиотекарями. И всё это для брата.

Макс и вправду наслаждался чтением, погружаясь в новые миры и проживая жизни персонажей. Дамиру нравилось приносить брату книги, удивлять и любоваться довольной миной, смотреть как тот читает и познает прозу, науку, религию, психологию, историю, но он не ограничивался ими. Дамир таскал брата по всем этим историческим, литературным, шахматным, пинг-понг, кубик-рубик кружкам, которые и требовали всё это читать, чтобы не отстать от группы. Дамир таскал его повсюду, где в его голову могли запихнуть чего-нибудь полезного да побольше, чтобы хоть что-то и застряло в мозгах на всю жизнь и быть может даже пригодилось, вытащило бы его хоть из одной передряги, продвинуло в жизни. Какая никакая, а ниточка к успеху. Фундамент.

А когда Макс ленился, в ход шли убеждения и угрозы, пряники и кнуты, аргументы и всяческая поддержка указать цель, обозначить ориентир, дать направление, но не забыть окутать нежностью и заботой, которые грели и вспоминались Максу, пока он лежал в капсуле.

Стояла середина весны. Та самая пора болезненно-яркого солнца, когда на коже бесноватых рыжеволосых девиц можно заметить веснушки. Апрельские лучи уже припекали, но в воздухе ещё сновали отголоски зимы, поэтому в тёплой куртке было жарко, а в ветровке холодно. Для Макса и Дамира это был восьмой год жизни.

Макс расковыривал штыковой лопатой снежные корки перед воротами дома, а Дамир разбрасывал их совковой лопатой прямо на дорогу, где их раздавливали проезжающие автомобили.

- А зачем так? - Бывало спросит Макс.

- Смотри, весь этот снег прячется под другим оледенелым снегом, видишь? - Объяснял Дамир.

- Агась. - Кивал Макс.

- Эта корка – настоящая магическая броня…

- Как кевлар?

- Да, как кевлар. И чем больше ты его раскидаешь, тем быстрее он растает.

- Но он же всё равно растает! Давай лучше сходим в магазин за жвачками, лимонадом, мороженным, шоколадками, кексами, маффинами, берлинским булочками и арахисовой пастой?! - Мечтательно спрашивал Макс.

- Успеется! - Отмахивался Дамир. - Для начала поработаем, нагуляем аппетит, а после можем прокатиться на великах, пошлифовать на рыхлом снегу.

На такие предложения Макс, бывало, выпячивал нижнюю губу и бубнил.

- Но у меня цепь слетает, да и шина спускает чутка.

- Фигня! Цепь натяну, а колесо отнесём в шиномонтажку, там заштопают, а мы пока наделаем корабликов и пустим их в плавание, я научу!

- Но мы ведь будем делать разные модели? Не одну и ту же как всегда!?

- Лады.

- Отправим в путешествие целый флот, и последуем за ним, чтобы оберегать отважных героев, словно древние боги! И если течение прибьёт их к водосточным сеткам, освободим корабли и переправим в иные миры, чтобы нас узнавали по именам и флагам.

Дамир не мог не улыбаться, слушая это. А как-то раз Дамир настрогал для брата рогатку из душистой хвои, и Макс просто влюбился в неё. Мир открылся для него с новой стороны как череда мишеней, которые можно обстрелять. Бутылки, окна старых домов.

И как-то раз во двор ворвалась одна противная ворона. Она стала подворовывать мясо у мирно сидящей на цепи старой немецкой овчарки, причём так нагло и бесстыдно с самолюбованием, будто подвиг какой совершала. Макс тут же разозлился, увидев сию несправедливость. Тогда он достал рогатку и начал стрелять, но от волнения промахивался. Ворона таки схватила кусочек мяса и улетела восвояси. Никакие уговоры не остановили Макса броситься в погоню к дереву, что росло перед соседским домом напротив. Макс с трудом карабкался на этом совершенно прямом и оттого скользком тополе, цепляясь за редкие ветви и подтягиваясь всё выше и выше. С карманами, отвисшими под грузом набитых камешков, и рогаткой, надетой на шею. Макс замер, достал рогатку и камешек, когда увидел ворону на ветке, она чистила пёрышки, зажал камешек в тетиве, начал натягивать и прицеливаться. И вот воронья головёшка на прицеле, рука напряжена, злость придала сил и резинка впервые натянулась так сильно до скрипа и треска. Макс едва дышал. Но вдруг он что-то услышал, какой-то тонкий писк, и рука дрогнула. Камень выстрелил, но пролетел на миллиметр правее от вороньей головы, пока она раздавала кусочки мяса каркающим воронятам.