Пацан убрал ногу и вернулся к своему корешу. Они снова начали мучить девку, а Макс свернулся калачиком, закрыл уши, но всё равно слышал плач и трясся, обливался потом, словно валялся под тёплым одеялом в жаркую, душную ночь. Но вдруг услышал беготню. Девчонка умолкла, донеслись свинячьи визги, шлепки, удары.

Макс открыл глаза. Дамир, Тоня и Санька успокаивали девочку. Она сопела, а хулиганье только сверкало пятками.

Дамир помог Максу подняться, осмотрел сверху донизу, оценил и напоследок сурово заглянул в глаза, вздохнул, осуждающе покачал головой.

Макс не отрывал глаз от земли.

- Прости… - Промямлил он.

- Не извиняйся, встань лучше. - Дамир повернулся к друзьям. - Проводите её без нас, ладно? Мы, наверно, домой, нас ждёт работёнка. Но спасибо за игру, как-нибудь ещё соберёмся… Пока!

Друзья помахали друг другу ладошками и разошлись. Макс и Дамир побрели к своим великам. В последнее мгновение Макс успел бросить грустный, прощальный взгляд на чёрного рысака Сани, прежде чем тот скрылся за чередой деревьев и палаток. Путь братьев к дому пролегал в другую сторону – вон из парка, через зелёные огни светофоров на первом же перекрёстке.

Макс гнал за братом почти вровень, казалось бы, с неиссякаемой прытью, но мало-помалу она убывала, и он отставал, хоть и крутил педали изо всех сил. Скрипящая цепь всё больше раздражала, он опять забыл её смазать! Скрипело так, будто велосипед сейчас развалится, да ещё и ехать в крутую Сокольскую гору, стоя, заливаясь сладким потом. Футболка прилипает к спине. Горло пересыхает. Солнце слепит в глаза. Остановись, и тут же налетят мухи, слепни, оводы… Вот она власть небесного дьявола и его проклятого зноя!

Крутой подъём остался позади. Дорога выровнялась и ветер, как настоящий друг, укрыл Макса прохладой, и его вдруг прорвало. Во рту вкус горечи и хриплый крик свободы, ногам вернулась прыть, удвоенное рвение. Макс заколесил во всю мальчишескую дурь, и был хорош. Слева размазанным пятном мелькали дома, а справа пологое здание лыжной базы провожало велосипедистов взглядом.

Макс бешено крутил педалями. А впереди чистота, никого. За спиной слышно громкое, частое дыхание, как и у него самого прямо сейчас, а ещё задорное бренчание звонка. Он обогнал брата!

- Ехууу! Дамииир! Догоняй! - Закричал Макс и обернулся, чтобы показать язык и подмигнуть.

Но что такое? Там тоже никого… Вдруг пальцы Дамира щёлкнули у самого уха.

- Гонщиком тебе не стать! - Воскликнул он и захохотал, так быстро закрутив педалями, что увеличил разрыв вдвое.

Макс выдыхался, смахивал пот с лица и крутил педали теперь всё медленнее и медленнее, и всё больше катился по инерции. Дорога пошла ухабами. Макс петлял, объезжал ямы, кочки и при всём при этом старался не угодить под проезжающие автомобили. Он всё больше отставал. Езда стала неуклюжей, в отличие от Дамира, который мчался аккуратно, быстро и грациозно. Всегда выносливый, ловкий и сильный.

Лыжная база где-то потерялась, и с обеих сторон Макса разглядывали частные домики, каждый по-своему, словно передавая частичку хозяйского духа. Но если с левой стороны за домами шли прочие дома, школа, детский сад, магазинчики, то с правой стороны за линией домов расположились пышные красоты давно не девственного леса.

Макс свернул налево к своей улице и покатил спокойно, не торопясь. Дамира уже и не видно, а выше головы не прыгнешь. И в медленной езде можно найти свою прелесть.

Макс разглядывал детей, играющих перед домами. Пятилетки, семилетки, девятилетки, одни сбились в шумные компании, иные бродят в одиночку с отрешёнными взглядами, направленными на камни и траву. Так и проклёвывается характер. Все они разные, но имеют общий знаменатель – что-то, что дети не могут поделить и потому играют, бегают, кричат, дерутся, брызжут слюной и швыряются камнями, чтобы затем помириться и всё начать сначала.

Макс затормозил перед зелёными воротами, слез с велосипеда и вошёл во двор. Поставил велик в гараж и юркнул на веранду, где снял кроссовки и зашёл домой. В прихожей он разбежался и заскользил по серому паркету прямо в дверной проём, чувствуя запах варёной говядины.

Мама напевала песенку, размешивая и разливая борщ в тарелки, папа нарезал кукурузный хлеб щедрыми кусками, мазал на них арахисовую пасту и добавлял луковые кольца. Рядом сидел Дамир, он крошил зелёный лук, кинзу, петрушку и укроп в пиалу. Отец и сын что-то весело обсуждали. Дамир стряхнул остатки зелени с пальцев и повернулся к Максу.

- О, выпендрёжник, хоть ты и черепаха, но ниндзей тебе точно не стать! Садись, обедать будем! - Задорно воскликнул он.

- Смотрите-ка, учуял что-то вкусненькое и уже тут как тут! - Своим сильным, низким голосом сказал папа.

- Только не забудь вымыть руки после улицы. - Строго произнесла маман. - Суп всё равно горячий, пусть немного охладится.

Макс кивнул и ушёл в ванную, чтобы отдаться во власть воды, жидкого мыла и бумажных полотенец.

Всё семейство уселось за стол, пожелало друг другу приятного аппетита и принялось за еду.

Макс положил возле тарелки четыре куска хлеба вместе с корочкой, накрошил в борщ зелени, добавил сметанки, и всё смешалось в бледно-алый бульончик. Макс опустил к нему голову, подул и попробовал кончиком языка, но обжегся, скривил лицо и отстранился. Пока суп остывал, он забросил в чай ломтик лимона и чайной ложкой выжал сок. Крепко-заваренный, чёрный чай посветлел. Затем Макс взял три куска батона, намазал их шоколадной пастой. А ещё зачерпнул из этажерки конфет, фиников в шоколаде, и сразу же избавился от фантиков, а поверх голых сладостей наломал плитку горького шоколада. И только после этого вернулся к борщу, но прежде, с минуту разглядывал, как в бульоне плавают кусочки мяса, картошки и капусты. Макс только сейчас заметил, что за ним все наблюдают.

- Что?! - Изумился он. - Горячее вредно для желудка! И как вы только это едите?! - Макс начал медленно похлёбывать суп.

Дамир нетерпеливо вздохнул.

- Быстрее, быстрее, быстрее! Нам ещё в огороде поработать надо, да, пап? - Спросил Дамир у папы, и папа одобрительно кивнул. - Доедай уже, я пока пойду переоденусь.

Так он и сделал, а Макс начал быстрыми темпами уничтожать свою порцию. Но не так быстро, как хотелось бы. За это время папа успел наладить в доме всю электрику, осмотреть машину в гараже, принять душ, побриться и уехать на работу, а мама вымыла посуду, поухаживала за цветами и навела в доме порядок.

На кухне уже никого не было, когда Макс вытер рот салфеткой, встал из-за стола и вымыл за собой тарелку с чашкой, затем вытер насухо и убрал. Быстренько переоделся в рабочую одежду, надел калоши и побежал в огород.

Картошка, огурцы, помидоры, капуста, свекла, морковь. Грядки таили опасность для культурных растений. Земля кишела сорняками, готовыми присвоить все витамины и минералы матушки-природы. Самые дерзкие выскочки обвивали одомашненную, изнеженную и приученную к заботе и ласке культуру, душили её. От такого расклада у Макса всегда сжимались и тряслись от негодования кулаки, и он с яростью бросался в прополку.

- Хочешь словить солнечный удар? - Послышался за спиной голос брата.

Макс сидел на корячках, а вокруг горками лежали вырванные сорняки. Голова кружилась и пребывала в болезненной лёгкости.

- Примерь это. - Дамир швырнул кепку, но она пролетела мимо вытянутых рук Макса и упала на голую землю.

Макс надел кепку и почувствовал себя защищённым, хоть и округлая ткань туго сдавливала черепную коробку.

- Спасибо. - Сказал он Дамиру, тот кивнул и достал откуда-то пару стаканов и бутылку кваса.

- Будешь? - На это предложение Макс, требовательно вытянув руки, гуськом направился к скамье, где сидел Дамир.