Когда Кэйла покупала все необходимое для обряда, до ее ушей донесся странный разговор. С хозяином лавки беседовал парень, одетый в ярко-оранжевый кафтан с белоснежными штанами. Его голову венчал причудливый головной убор, напоминающий чалму.

— Да говорю тебе, ее полгорода мертвой видело! Не дышала она! А потом пришел этот, Посланник, коснулся ее, и она глаза открыла! Бедная, сейчас от нее шарахаются как от прокаженной. Хотя я б на ее месте радовался — второй, считай, шанс получила!

— Чушь все это! — категорично заявил лавочник. — Не могут мертвые оживать! Значит, не мертвая она была. — Окинув взглядом приобретения Кэйлы, он хмуро бросил: — Две серебряных.

Дороговато, но тратить драгоценное время на споры она не стала — им и так пришлось сделать крюк, чтобы оказаться в Айспе. Просто выложила две монеты и покинула лавку, заинтригованная словами горожанина.

Отдохнув в местной гостинице, они с Джеральдом вновь отправились в дорогу. Обогнав закат, оказались в Дорвуде, знакомом Кэйле с полусна-полувидения.

Она без труда отыскала дом, который видела в обличье лунной пантеры. Дверь открыла заплаканная женщина — мать спящей малышки. Кэйла не знала, как начать, как объяснить то, что увидела, поэтому сразу приступила к делу:

— Как ваша дочь? Лили… верно?

Незнакомка удивленно воззрилась на нее.

— Плохо, госпожа. Она спит и не может проснуться. Но откуда вы… Я прежде не видела вас в Дорвуде.

— Я — белая колдунья. Я знаю, что происходит, и хочу помочь.

Женщина ахнула, с трудом сдерживая слезы.

— Что же я вас держу на пороге! Я — Аннета, моя Лили вон там.

Кэйла уверенно прошла вслед за ней в комнату из видения. Здесь все осталось прежним. Все, кроме тени. И все же… Без обличья лунной пантеры Кэйла не видела ее, но ощущала разлитую по комнате чужеродную, отталкивающую энергию. Ощущал ее и Джеральд, судя по гримасе, исказившей привлекательное лицо.

Оказалось, что прошло уже три дня, как Лили погрузилась в беспробудный сон. Она казалась и мертвой, и живой одновременно. Аннет приходилось вливать воду ей в рот, каждый раз боясь, что малышка захлебнется. Лили таяла на глазах, и безутешная мать ничего не могла с этим поделать.

Опустившись на колени рядом с кроватью, Кэйла разложила вокруг себя необходимые атрибуты. Зажгла красную свечу, надела на шею охранный амулет. Она немного изменила описанный в дневнике обряд — ей не нужно было входить в сон, чтобы напитаться чужой силой. Ей нужно было выдернуть Лили из бесконечного сна.

Кэйла легла на кровать рядом с малышкой и попросила Джеральда связать их руки алой шелковой лентой, чтобы она сумела найти Лили в царстве снов. Держа в руках зажженную свечу, Кэйла шептала слова воззвания к Несущей Свет — чтобы магия богини сумела защитить их в чужом для нее мире сновидений.

Свеча догорала стремительно, воск падал на блюдце багровыми каплями, и кончик огня почернел. Очерненное Пламя, вспомнила она и вполголоса произнесла:

— Ну давай же, спенджагра, забери меня к себе.

Аннет испуганно вскрикнула. Свеча потухла, погружая комнату во мрак.

Один взмах ресниц — и Кэйла очутилась в бесконечно белом пространстве. Исчез дом Аннет, исчезла кровать. Только алая лента на руке осталась неизменной.

Она шла по нескончаемому белоснежному полотну, едва осознавая, где в этом странном пустом мире верх, а где низ. Наконец ее усилия были вознаграждены — вдалеке Кэйла увидела приземистое и неказистое здание с кусками сползающей от старости облицовкой. Выбора не было, и она вошла через приоткрытую дверь.

Внутри дом выглядел еще хуже, чем снаружи. Прогнившие полы, плесень на стенах… В одной из комнат — с дюжину железных кроватей с грязным, порванным постельным бельем и такими тонкими матрацами, что пружины наверняка каждую ночь врезались в спины спящих. В комнате повис затхлый запах. На деревянной тумбочке у ближайшей кровати стояла тарелка с остатками чего-то неаппетитного на вид.

Из угла комнаты, скрытого полумраком, донесся детский плач. Кэйла пошла на зов, уверенная, что найдет там Лили, но вместо этого увидела… Люси. Скорчившись в углу и обхватив голову руками, она горько плакала. Заслышав шаги, подняла голову и обратила к ней заплаканное личико.

— Так плохо… Мне здесь так плохо!

По спине пробежал холодок. Приют… Кэйла сейчас находилась в приюте, рожденном ее собственным воображением. Самый большой ее страх — что Люси окажется в подобном месте, где ее нежная психика будет сломлена, раздавлена.

— Меня здесь обижают, — всхлипывая, сказала та.

Люси протянула ручку, и Кэйла с ужасом увидела на светлой коже у локтя синюшное пятно — будто кто-то выворачивал девочке руки.

— Пожалуйста, забери меня отсюда!

Подчинившись порыву, она бросилась вперед. Но когда их с Люси разделяло лишь полшага, а пальцы протянутых друг к другу рук уже должны были соприкоснуться, остановилась.

Кэйла в мире снов, и законов этого мира не знает. Однако она взывала к спенджагре, и тот, судя по всему, услышал ее, раз забрал к себе. Кто знает, что он задумал? Быть может, Очерненное Пламя решил использовать ее как подпитку? Высосать душу и оставить в доме Аннет медленно умирать, лишив шанса на пробуждение?

И все же она колебалась. Что, если это ночной кошмар Люси и, стоит только исполнить ее просьбу, он тут же развеется? Кэйла тут же ответила себе — нет, не может быть. Спенджагра никогда не сумел бы дотянуться до девочки и наслать на нее кошмар — ведь в том, в ее мире, у него нет власти над живыми.

Чутье подсказывало — нельзя поддаваться Люси из сновидения, нельзя уводить ее из этого дома. Иначе случится что-то страшное, непоправимое.

Покачав головой, Кэйла медленно отступила на шаг.

— Забери меня, прошу! — взмолилась Люси.

Кудрявые локоны безжизненно повисли вдоль заплаканного лица, словно им передалась беспросветная грусть хозяйки.

— Прости, не могу, — сглатывая ком в горле, ответила Кэйла.

Люси вскочила на ноги — так резко и резво, что она растерянно захлопала глазами.

— Ты бросила меня, ты такая же, как все! Ты только и можешь, что обещать! — Девочка кричала, сжимая худые ручонки в кулаки. Крупные слезы бежали по щекам, оставляя две неровные дорожки. — Ненавижу тебя, ненавижу!

Смерив лже-Люси холодным взглядом, Кэйла развернулась и пошла прочь.

— Подожди, не уходи! — залепетал растерянный голосок за спиной.

Амерей свидетель, каких усилий стоило ей удержаться от того, чтобы броситься назад, обнять тонкую фигурку, вдохнуть запах волос, пахнущих детским шампунем… Но Кэйла, чувствуя себя предательницей, продолжала идти.

И как только за ее спиной захлопнулась дверь приюта, тот… исчез. Просто растворился в воздухе, оставив после себя лишь бесконечное белое море. Значит, она оказалась права. Кто знает, что произошло бы, выведи Кэйла лже-Люси за пределы ее тюрьмы? Быть может, та стала бы спенджагрой и выпила ее душу досуха, а может, с ее помощью сумела бы найти дорогу в мир живых. Как бы то ни было, Кэйлу не ждало бы ничего хорошего.

Казалось, ноги стерлись в кровь — так долго она шла. Шла и думала — а вдруг она просто шагает на месте? Вокруг не было ориентиров, которые указали бы на то, что она продвигается вперед. К счастью, вскоре появилось опровержение ее мыслям — двухэтажный дом, выкрашенный белой краской. Он не затерялся в окружающей его белизне только благодаря темным провалам окон. Подойдя ближе, Кэйла удивленно вскрикнула — она смотрела на тот самый дом, в котором спала там, в реальности. Дом Аннет и спящей красавицы Лили.

Дверь отворилась с едва слышным скрипом. Дом принял ее в свои объятия, отозвавшись настороженной тишиной. Кэйла медленно пересекла коридор, направляясь в спальню, которая предстала ее глазам и в видении лунной пантеры, и наяву, и, вот теперь, во сне.

Что-то странное было в комнате, что-то неправильное — помимо того, что она не видела в кровати Лили. Постель оказалась смята, одеяло сброшено на пол. Кэйла огляделась по сторонам, пытаясь понять, что именно ее смущает.