Разумеется, сильные колдуньи умели накладывать иллюзорные чары так, чтобы окружающие не признали иллюзию. Однако, как писала Денизе, на изменение реальности окружающего мира, даже самое незначительное, тратилось огромное количество магической энергии, после чего она чувствовала себя обессиленной, опустошенной. И, несколько раз поэкспериментировав с иллюзорными чарами, пришла к выводу, что это занятие ей не по душе.

Райский уголок, в котором сейчас находились Кэйла и Джеральд, оказался иллюзией очень высокого уровня. Она не желала рассеиваться так, как это было с фальшивой стеной в доме, за которой прятался портал — несмотря на то, что Кэйла прекрасно осознавала, что находится в средоточии иллюзорных чар. Окружающее пространство лишь немного поблекло, доказывая свою искусственность. И все-таки она не понимала…

Джеральд был первым, кто рассказал ей про обратную сторону магии, и только потом Кэйла прочитала в дневнике Денизе похожие слова. Белая колдунья говорила, что никакие мощные чары не проходят бесследно. Неважно, насколько светлы и искренни побуждения заклинателя — обратной волны не избежать. Однако Кэйла никогда не слышала, чтобы иллюзия, даже самая сильная, была способна вызвать столь мощную обратную волну, как непрекращающиеся дожди. Иллюзорные чары действовали иначе. Они просто разрушались — тем быстрее, чем больше людей в них не верило.

— Солнце, Денизе, — вздохнул Джеральд. — Взгляни на солнце.

Вскинув голову вверх, Кэйла ахнула. В отличие от всего окружающего пространства, солнце не было тронуто мерцающей дымкой иллюзии. Более того — по всему контуру огненного шара пробегали уже знакомые нити-молнии, которыми «скреплялись» тучи над Стоунвердом.

— Оно настоящее! — изумленно воскликнула она.

Джеральд кивнул.

— Признаюсь, идея небанальна. Украсть солнце над целым городом… О таком я слышу впервые, — бросил он, неодобрительно качая головой.

Однако Кэйла, в отличие от него, была потрясена фантазией заклинателя. К восхищению, надо сказать, примешивалось и осуждение — ведь тот, кто по прихоти создал иллюзорный рай, обратной волной наслал на Стоунверд вечные дожди.

— Думаю, настала пора познакомиться с заклинателем, — пробормотал Джеральд, направляясь вперед.

Они миновали стеклянные двери. Дом оказался очень просторным, почти не загроможденным мебелью. Вместо кровати — ложе, подвешенное к стеклянному потолку и напоминающее причудливый гамак. На тумбочке — корзинка со спелыми фруктами. Кэйла увидела двоих — девушку и молодого мужчину на несколько лет старше Джеральда. Они знали о вторжении, но испуганными не выглядели.

Девушка со светлыми волнистыми волосами и светло-зелеными глазами в ореоле пушистых ресниц смотрела на них с некоторым удивлением и недоверием. Стоящий рядом с ней высокий незнакомец, осознанно или нет, выступил вперед, загораживая ее спиной. Кэйла не видела страха на его худом, чуть вытянутом лице. Скорее, то была настороженность.

— Лан, ты же говорил, что на Алиенте нет людей! — воскликнула девушка, лучась приветливой улыбкой.

— Говорил, — мрачно бросил мужчина. — Ильза, сорви для наших гостей несколько фруктов.

— Да, конечно! — Одарив их любопытствующим взглядом, девушка выпорхнула из комнаты.

— Кто вы такие? И что забыли здесь? — Лан был настроен недружелюбно. — Этот осколок мира — только для нас двоих.

— Значит, это ты притянул солнце из Стоунверда в собственную иллюзию, — кивнув в такт собственным мыслям, сказал Джеральд.

Лан побледнел.

— Что? Как вы?.. Я чувствовал энергию от вас, но думал… Кто вы такие?

— Это неважно. Важно то, что ты украл солнце у Стоунверда и наслал на него дожди. Как долго ты находишься здесь? Ты хоть знаешь, что творится в твоем собственном городе?

— Что? Я… нет, это невозможно! — воскликнул Лан, растерянный и напуганный одновременно. — Я не насылал никаких дождей!

— Это обратная волна твоего заклятья. Как ты, маг, мог этого не знать?

Лан подался вперед, закрыл глаза руками.

— Нет, нет, нет… Все же шло так замечательно! Я думал… думал, что мы с Ильзой сможем жить здесь до конца наших дней.

— Сможете, — глухо ответила Кэйла. — Только жители Стоунверда будут болеть и страдать. Украв у них солнце, обратной волной ты притянул тучи, и обрек горожан на голодную смерть. Из-за тебя они вскоре будут вынуждены оставить свои дома и скитаться по землям, где нет дождей.

— Я не знал! — отняв руки от лица, в отчаянии воскликнул Лан. — Клянусь, я не знал об этом! Когда у меня получилось притянуть сюда солнце, я чуть не обезумел от радости! Но, клянусь, я…

— Как так вышло, что ты не знаешь об обратной волне, но знаешь, как сотворить настолько мощные чары? — все еще недоумевая, спросил Джеральд.

Лан медленно выдохнул. Долго стоял неподвижно, словно собираясь с духом, чтобы все им рассказать. Когда он наконец заговорил, голос его звучал глухо, отрешенно.

— Год назад в нашу деревню пришел колдун. Хелгеро. Он проходил возле моего дома. Указал на меня своей палкой и заявил, что во мне сокрыта огромная сила, которая ждет часа, чтобы вырваться наружу и смести все на своем пути. — На лицо Лана набежала туча. — Я не знал свою мать, но поговаривали, что она была сильной колдуньей. А я… иногда со мной и впрямь происходило нечто странное, выходящее за пределы человеческих возможностей, но контролировать этот дар я не мог. Это пугало сельчан. Они даже не скрывали, что сторонятся меня.

— Нет ничего хуже необузданной силы, — качая головой, пробормотал Джеральд. — Она опасна. Разрушительна.

Лан кивнул. Похоже, буря в его душе улеглась — он понемногу успокаивался.

— То же самое сказал мне и Хелгеро. Он был уже стар, ему требовался помощник, поэтому он предложил забрать меня с собой. Колдун обещал обучить меня, научить управлять своим даром. Мы начали с самых азов, с простейших заклятий, хотя я чувствовал, что могу гораздо большее — чувствовал силу, которая текла в моей крови. Но Хелгеро запрещал мне применять серьезные чары. Он ничего не сказал мне про обратную волну, просто говорил, что я еще не готов. Это… обижало меня, но теперь я понимаю, что Хелгеро был прав. А потом он исчез. Отправился в какую-то пещеру вместе с охотником на чудовищ — говорил, что в этой пещере сосредоточена сильная магия. Назад он так и не вернулся. Я рассказал обо всем городской страже, они отправились в пещеру, но нашли ее пустой. И Хелгеро, и охотник на чудовищ бесследно пропали.

Из груди Лана вырвался судорожный вздох. Он подошел к стене, коснулся стеклянной поверхности кончиками пальцев — словно желая дотянуться до Ильзы, рвущей в иллюзорном саду иллюзорные фрукты.

— Я снова остался один, но… ненадолго. В Стоунверде я встретил Ильзу, и мы полюбили друг друга. А потом… она заболела.

— Заболела?

Две мысли пронеслись, обгоняя друг друга. Первая — Ильза не выглядела больной, наоборот, казалась цветущей и полной жизни. Вторая — те многочисленные свитки и фолианты, которые Кэйла увидела в настоящем доме Лана по ту сторону портала… По всей видимости, он изучал их не из простого любопытства.

— Она не кажется больной, — вторя ее мыслям, сказал Джеральд.

— Это потому, что светит солнце.

Кэйла удивленно вздернула брови.

— Я создал этот осколок мира не только для того, чтобы скрыться в нем с Ильзой от мира настоящего, — не отрывая взгляда от возлюбленной, объяснил Лан. — Я сделал все возможное, чтобы ей здесь было хорошо.

— Но ты мог сотворить иллюзорное солнце, чтобы не лишать настоящего жителей Стоунверда, — неодобрительно сказал Джеральд.

— Я… я не думал, что у меня хватит сил на то, чтобы притянуть сюда настоящее солнце, — признался Лан, глядя на него честными глазами. — Я хотел лишь наполнить иллюзорное частичкой тепла.

— Как бы то ни было, тебе придется разрушить чары, — встряла Кэйла, — и вернуть людям солнце.

— Я… не могу, — прошептал Лан. — Вы не понимаете. Если солнце исчезнет, Ильза умрет. Тьма выжжет ее изнутри. Несколько ночей, несколько часов без солнца — и моей любимой не станет.