Некто, прячущийся в кронах деревьев, планомерно расстреливал из лука пытавшихся оказать сопротивление гномов. Позади колонны пармашин послышался треск — прямо на дорогу упал ствол заранее подпиленного клёна, отрезая транспортным средствам путь к отступлению.

— Получай, «товарищ»! На! На-а-а!!! — кричал большой орк, увлечённо разделывая на части попавшегося под руку гнома.

Две пармашины погнали вперёд, объезжая остановившуюся колонну. Сохранность груза водителей больше не беспокоила. Как не волновали их лежащие на дороге товарищи, которых тяжёлые паровые машины давили, словно насекомых.

Орки даже не пытались остановить несущиеся во весь опор махины. Они знали, что за поворотом дороги тех всё равно ждёт сюрприз. Зеленокожие отлавливали и добивали разбежавшихся лихнистов, избавляясь от свидетелей происшествия. Только одному гному оставили жизнь.

Дрожащий от страха водитель затравленно озирался. Державшие его под руки орки ничего не говорили, не требовали, не объясняли, словно ожидая дальнейших указаний от некоего вожака. Остальные зеленокожие не обращали на пленника никакого внимания, тщательно осматривая пармашины в поисках любых полезных предметов.

Только сейчас гном заметил, что напавшие на них орки какие-то на удивление хилые. Кроме «бригадира» и пары мускулистых ребят, остальные больше походили на усохших старичков, чем на отличавшихся недюжинным здоровьем зеленокожих. Если бы не эффект неожиданности, кряжистые гномы имели все шансы дать щуплым супостатам отпор.

Но кто мог представить, что давно сломленные и принявшие учение Лихнуна зеленокожие пойдут на столь подлое предательство?! Нападут на своих спасителей, учителей, благодетелей.

Оркам позволили продолжить существование, обучили правильному мировоззрению, дали пищу и крышу над головой. Лихнисты принесли зеленокожим невиданную прежде стабильность, не получив взамен практически ничего. Ведь разве можно всерьёз считать труд орков равноценной платой за потраченные на их интеграцию в новый мировой порядок ресурсы? Худших работников сыскать было решительно невозможно! Зеленокожие рукожопы ломали в три раза больше, чем строили, им старались поручать только самую грубую и тупую работу.

И вот чем орки отплатили гномам за их доброту.

Лихнист вздрогнул, когда с нависшей над дорогой ветки спорхнуло чьё-то изящное тельце. Почти невидимая прежде эльфийка в облегающем зелёном костюме мягко приземлилась прямо перед сторожившими пленника орками.

— Мы сохранили одного, как ты и приказывала, — кивнул один из предателей на водителя.

Эльфийка одарила орка улыбкой:

— Не приказывала, а всего лишь просила. Но всё равно спасибо, Вразносор. Кто-то должен довести все эти машины до оврага. Уж вредить, так вредить.

Водитель собрал остатки гордости, готовясь героически отказаться. Послать эльфийку и орков к их любимой варговой матери! Но что-то во взгляде неожиданной союзницы зеленокожих заставило его прикусить язык. Эльфийка явно привыкла повелевать, и неподчинение могло привести гнома к ещё более тяжким последствиям.

— Правильно, молчи, карлик. Делай всё, что тебе говорят, тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной, обещаю.

Орк средних лет, названный Вразносором, подмигнул похолодевшему коротышке:

— Не волнуйся, Стерва всегда держит слово. Или ты предпочтёшь, чтобы с тобой поигрался вот тот здоровенный детина, разрубивший вашего главного почти надвое? «Бригадир» не отличается умом, но вот силы и жестокости у него хоть отбавляй. Он может голыми руками разорвать твоё тело на части! Один из ваших арбалетчиков убил его друга, так что он с удовольствием отведёт душу, если ты решишь ерепениться. Ну что, поехали? Овражек здесь совсем рядом…

* * *

Афелис помассировал виски, морщась от боли. Голова раскалывалась, в глотке пересохло, из желудка просилась наружу противная желчь. Руки дрожали, ватные мышцы не хотели лишний раз напрягаться. Наступало типичное утро.

Злое утро, хмурое утро, но ничего не поделаешь. Расплата за выпитое накануне пойло была столь же неизбежна, как предстоящий каторжный труд. Всему есть цена: и слабоволие, и жажда свободы стоят неприемлемо дорого. Желаешь забыться, не хочешь жить по установленным сверху правилам, значит, страдай.

Бывший принц срыгнул, едва сдержав рвотный позыв — нет, определённо, вчера он перебрал даже по собственным самоубийственным меркам! В таком состоянии он не то что работать нормально не сможет, он даже до карьера не доползёт.

Рок тоже выглядел сегодня неважно: лицо посерело, взор блуждал в одних ему ведомых далях. Организм орка гораздо лучше перерабатывал алкоголь, но пить он начал задолго до воссоединения с Афелисом, и даже ресурсы могучего зеленокожего тела не могли выдерживать такое издевательство бесконечно.

Лишь Даскалос Балинович выглядел относительно хорошо. Для настоящего гнома пиво — всё равно что водичка, а чистый спирт — успокоительное перед сном. Впрочем, и бывший учитель за последние пару лет сильно сдал. Похудел, полностью поседел, прежняя энергичность безвозвратно ушла из движений. Условия жизни и труда в лагере явно не способствовали долголетию.

Выстроившиеся в ряд заключённые терпеливо ждали команды надсмотрщиков. Но те были заняты разговором с наездниками на мамонтах, привёзших с утра «свежее мясо».

Повозки с впряжёнными мамонтами использовались на севере практически повсеместно. На них в многочисленные лагеря привозили новых каторжников, провизию, почту, а обратно везли добытый в карьерах уголь и иные полезные ископаемые. Огромные мохнатые слоны с длиннющими бивнями обходились гораздо дешевле паровых машин, хотя были медлительными и редко покидали тундру за Хребтом Великого Змия. Но главной причиной, обуславливающей выбор лихнистов в пользу примитивного вида транспорта, было то, что мамонты относительно легко переносили суровые метели, тогда как пармашины часто выходили из-за морозов из строя. Технический прогресс не всесилен, миллионы лет эволюции дают своё преимущество.

Дирижабли и воздушные шары в северные области вообще практически не летали.

— Опять каких-то доходяг привезли, — проворчал Рок, переживая, как теперь перевыполнить увеличившуюся пропорционально вновь прибывшим норму.

— Видать, за эльфов плотно взялись. Гляди, одни остроухие! — поддакнул Даскалос Балинович.

Афелис ничего не сказал, борясь со слабостью и тошнотой. Какая разница, кого привезли? Половина заключённых всё равно не переживёт первый год.

Надзирателям новички тоже не сильно понравились. Четверых эльфов, не церемонясь, пинками направили к выстроившимся в линию каторжникам. Самый глупый эльф возмутился:

— Что вы себе позволяете?! Вы знаете, кто я? Произошла чудовищная ошибка, как только товарищ Торин разберётся в ситуации, меня сразу освободят и отправят обратно! Уж тогда я прослежу, чтобы вас как следует наказали, можете быть уверены!

Грозная речь эльфа не произвела на старшего надзирателя ни малейшего впечатления. Здесь каждый второй поначалу вопил про «чудовищную ошибку» и всё в том же духе. Но из лагеря никогда не выходили, из лагеря выносили вперёд ногами всех осуждённых, независимо от справедливости вынесенного кем-то когда-то вердикта. Надсмотрщики могли творить что угодно, лишь бы каторжники выполняли норму по добыче угля.

— Товарищи, к нам прибыло пополнение! — обратился к бывалым заключённым главный лихнист. — Объясните новичкам, как здесь всё устроено. А если кто-то начнёт, как этот эльф, выступать, не стесняйтесь использовать более доходчивые методы, нежели простые слова.

— Я, я… — не унимался остроухий болванчик.

Надзиратель лениво махнул в сторону эльфа рукой:

— Этому разрешаю сначала наподдать, а уже потом разговаривать. Он у остроухих был правдорубом, потом руководил Союзом Западных Островов, так что самомнения у дурака через край.

— Не правдоруб, а правдист! Меня зовут Брех…

Но лихнисту надоело церемониться, мощный хук слева в живот заставил любителя качать права согнуться пополам.