— Кто бросит власть и уедет в глушь? — наконец заговорил он, смотря вдаль. — Только такие безумцы, как господин Рид, живущие идеей. Вы спрашивали, почему я верю в него, почему все оставил и уехал за ним. Я знаю его с детства. Я видел все тычки, смешки, отвешиваемые ему со стороны сверстников, когда Рид, вместо совместных игр выбирал занятия, понятные лишь ему одному. Он мог часами сидеть, глядя в одну точку. Однажды, он тогда был еще ребенком, и, отказываясь от обеда, просидел около розового дерева весь день. Зачем, он тогда так и не ответил. Но спустя годы, после Пеганской Пустоши, он изобрел способ восстановления магического резерва, основанные как раз на свойствах розового дерева. И уже позже, господин рассказал, что сидя тогда под деревом, он рассматривал энергии дерева, изучая их влияние на ауру. И он даже не явился за наградой от императора, выдаваемой за наиболее важные достижения в области магии. Конечно, это был скандал, но когда господина Рида волновали сплетни? Он делает то, во что верит. После ритуала мир устоит, не будет спонтанных разрывов, не будет жертв, людей, случайно угодивших в чужой мир. Посмотрите на них, — кивнул Нетлин в сторону рынка, — для всех он лишь чудак, отказавшийся от того, о чем мечтают многие, и проводящий свои дни в глуши. Никто не оценит, не поймет. Не будет благодарности. Останутся лишь смешки, да глупые шуточки. Рид знает это. Но он действует не из желания признательности, он не ждет благодарности. Он смотрит дальше. Поэтому я и пошел за ним, — Нетлин впервые за всю речь посмотрел на меня, — возвращаемся, господин Рид ждет нас.

В молчании мы с Нетлином разобрали продукты, и я поднялась в свою комнату. Прижавшись лбом к холодному стеклу, смотрела поверх трепетавшей синей листвы деревьев на грязно-серые облака, рваными кусками, плывущими по небу. Что если вся моя жизнь была лишь преддверием к этому моменту? Что если, умерев, смогу оставить чуть больше после себя? Может не зря нас забросило сюда разрывом и не зря, именно нас нашел Рид. Все же хорошо, что здесь я, а не Летта. Скорее всего, не увижу больше, ни ее, ни матушку. Дыхнув на окно пальцы, начали выводить непонятные узоры на запотевшем стекле. И хорошо, что на месте Рида он сам, а ни кто-нибудь другой. Резко смахнула все нарисованное.

Перепробовала все сладости купленные на рынке. Что- то похожее есть и в Ункаре, что-то на вкус совсем необычное. Нетлин с удивлением заметив, как быстро кончаются конфеты, только пробормотал, что на днях еще заглянет к этому торговцу. Рид, как мне показалось, меня избегал. Мы с ним практически не пересекались. Лишь раз, встав ночью, и спускаясь вниз попить воды, столкнулась с заходящим в дом магом.

— Хотела сказать, что не буду сбегать, — спокойно произнесла, останавливаясь перед ним. — Если ты считаешь, что ритуал даст хоть шанс, восстановить пространство между мирами, я согласна. Понимаю, моего согласия здесь и не требуется, все уже решено, но знай, как-то мешать я не буду, и глупостей делать не стану.

Рид с удивлением взглянул на меня, потом поджав губы, коротко кивнул:

— Шансы велики. Нира, я… — маг замялся, подбирая слова, потом тряхнул головой и направился в сторону лестницы, скрипнул ступенькой, и, развернувшись, глухо добавил. — Больно не будет, ничего не почувствуешь.

Когда маг скрылся на втором этаже, прошла на кухню, налила холодной воды, и, укутавшись на кресле в тонкий плед, безучастно смотрела на растущую луну, равнодушно заглядывавшую в окно.

Вернувшись в дом после прогулки, зябко передернула плечами — на улице становилось все холоднее. Из кухни слышались голоса, странно, Рид обычно в это время в своей лаборатории. Навстречу мне вышел слуга:

— Сегодня был у лекаря Лодина, и попутно, зайдя в дом Данкоров, встретил господина Ивлейса. Он передал для вас подарок.

— Подарок? — я была удивлена, мельком взглянув на хмурого Рида. Нетлин указал на стоящий, на столе предмет, красиво завернутый в оберточную бумагу.

Это было совсем неожиданно. Нерешительно подойдя к столу, медленно развернула бумагу. Это был невысокий аккуратный глобус — мир Виятора. Леса, горы, океаны — все было вырезано в мельчайших подробностях. Очень тонкая работа. Осторожно покрутила его, рассматривая.

— Господин Рид, позвольте отлучиться. Всего на час, лекарь Лодин сказал посетить его с обеда, еще немного обследований.

Нетлин вышел. А я продолжала смотреть на глобус. Мне уже дарили подобный, только тогда был мир Ункара. Подарок отца, незадолго до его смерти. Я так радовалась и мечтала когда-нибудь объездить весь Ункар, а отец улыбался и приговаривал, что весь этот мир — для меня. Вспоминая отца, губы тронула теплая улыбка.

— Ивлейс смотрит только на женщин с высоким уровнем магии, — резко бросил Рид, видимо не правильно истолковав мою улыбку. — Он не обделен вниманием, многие желают с ним ближе познакомиться.

— Считаешь, в моем положение я думаю о чьем-либо внимании? — изумленно взглянула на него.

— Считаю, что в твоем положении ты как раз и ищешь этого внимания, в пустой надежде спастись. Как искала и моего внимания, спасая сестру. Внимания на раз.

Вспыхнула. И оскорблено вскинув голову, твердо произнесла:

— Не смей разговаривать со мной подобным образом. Пусть я всего лишь будущая жертва твоего эксперимента, но обращаться так с собой не позволю. Ты не можешь знать, какие мысли сейчас в моей голове.

Рид молчал, внимательно глядя на меня. И перед тем как подняться в свою комнату, добавила:

— Я могу пожертвовать жизнью, но достоинством жертвовать не собираюсь.

В комнате закусив губу, невидяще смотрела в окно. Внимание на раз. Горько усмехнулась. Вот тут ты не прав. Я бы хотела от тебя большего.

В комнату постучали, и на пороге стоял Рид:

— Извини, — он протягивал глобус, оставленный мною на кухне. Молча приняла, нечаянно коснувшись теплой руки мага. Рид потер ладонью лоб, взъерошив волосы. — Не знаю, что на меня нашло.

— В том мире у меня был подобный глобус, его подарил мне отец, — тихо произнесла я. — И вскоре он умер.

Рид замер. Хотел что-то сказать, но поджав губы, рвано выдохнул и быстро вышел.

А я, задумчиво покрутив глобус, поставила его на столик. Два похожих мира. Только в этом мире сквозь страх и напряжение, пробивается что-то очень нежное и хрупкое, очень светлое и радостное. Словно в груди начинает сиять солнце, нет, еще даже не солнце, пока только первые лучики, но как же тепло от них. И скоро все это закончится. Можно ли назвать мою прежнюю жизнь пустой? Какой смысл был во всем этом? Какой должна быть жизнь, чтобы можно было сказать, что она прожита не зря?

На следующее утро Нетлин на завтрак приготовил блинчики с вареньем. Дома их всегда любила. Машинально расстелила салфетку на коленях, подвинула ближе нужные приборы, где-то в глубине себя удивляясь надуманным правилам — к чему они мне сейчас?

— Нетлин, давно хотела спросить, а вы знали раньше кого-нибудь из нашего мира? Неужели все погибают?

— Нет, конечно, не все. Бывает, выживают. Я как-то встречал двоих из Ункара, давно это было.

— Их тоже забросило разрывом, и они ожидали Ночи Перехода?

— Да тогда и разрывов практически не было. Из любопытства вошли в Дверь, остались в живых. Да потом и сами не захотели возвращаться.

— Не захотели? Почему? — искренне удивилась я.

— Если ункарец прожил здесь около года, у него открываются способности к магии. И обретя силу, сами не рвутся обратно, остаются здесь.

— У ункарцев могут быть способности к магии? — усомнилась я.

— Когда из нашего мира люди попадают к вам, они сразу теряют способности к магии. Возвращаясь обратно, способности восстанавливаются, но сила магии ослабевает. Два года назад, один из сильнейших колдунов попал в разрыв. Вернувшись, силы восстановились, но ослабели в разы. А если попадают из Ункара к нам в Виятор, то магия начинает просыпаться и в вашей крови. Не сразу, примерно через год. И тогда уже даже сильнейшие маги не смогут отличить, из какого мира человек.