в сей век, о наместник Истинного, являешься ты,

Отрежь головы этим четырем живым птицам,

сделай бессмертными людей недолговечных.

Утка, павлин, ворона и петух —

они подобны четырем нравам в плотских душах.

Утка – алчность, петух же – плотская страсть,

[стремление к] высокому положению подобно павлину, а ворона —

мечтательность,

45 Цель ее в том, что она создает надежды,

алчет вечного существования или долгой жизни.

Утка – это алчность, ибо клюв ее – в земле,

ищет она то, что погребено во влажном и сухом.

Ни на один миг не отвлекается эта глотка от работы,

не слушает никакого веления, кроме приказа «Ешьте!»[11]

Она подобна мародеру: дом разрушает,

побыстрее суму свою наполняет.

В суме утрамбовывает она плохое с хорошим,

зерна жемчуга с горошинами.

50 [Опасаясь], как бы не пришел другой грабитель,

утрамбовывает она в мешке сухое с влажным.

Времени в обрез, а удачных случаев мало, она же в страхе

за пазуху засунула то, что быстрей [попало под руку], не ведая[, что это].

Нет у нее веры ее повелителю в том,

что он не позволит никакому грабителю приблизиться [к ней].

Однако верующий из-за доверия к той (т. е. иной) жизни

совершает грабеж медленно и неспешно.

Не опасается он упустить случай, [не боится другого] грабителя, ибо он

знает о притеснении Царя в отношении врага.

55 Не опасается других слуг своего хозяина,

что придут они, причинят беспокойство, похитят прибыль.

Видел он справедливость Царя в управлении свитой,

которая не позволит ни одному причинить обиду другому.

Поэтому он и не торопится, будучи спокоен,

не опасается упустить свою долю.

Исполнен неспешности, терпения и выносливости,

независтлив он, великодушен и добродетелен.

Ведь эта неспешность – луч Милостивого,

а та спешка – от веселья Шайтана.

60 Ибо Шайтан запугивает [человека] нищетой,

а вьючное животное терпения убивает закланием.

Услышь из Корана о том, что Шайтан, обещая,

угрожает тебе сильной нищетой[12],

Дабы ел ты мерзость и уносил мерзость в спешке,

ни великодушия [не имел], ни неспешности, ни добрых дел.

Неизбежно неверный поедает семью утробами,

вера и сердце [его] узки и тощи, но утроба огромна.

Неверные стали гостями Посланника,

ввечеру пришли они в мечеть[, сказав]:

65 «Пришли мы, о царь, сюда как гости,

о гостеприимный хозяин [всем] обитателям горизонтов [земли]!

Нет у нас припасов, пришли мы издалека,

так излей же на наши головы щедрость и свет».

Сказал [Пророк сподвижникам]: «О друзья мои, разделите [гостей

между собой],

ибо вы наполнены мною и моим нравом».

У каждого войска тела [воинов] исполнены царем,

и оттого разят они мечом врагов [его] величия.

Ты по гневу царя ударишь тем мечом,

а иначе откуда возьмется у тебя гнев на братьев?

70 Брата ты без вины разишь

из-за гнева царя палицей весом в десять манов.

Царь – единая душа, и войско полно ею;

дух подобен воде, а эти тела – ручьи.

Если вода духа царя сладка,

все ручьи наполняются водой приятной.

Ведь подданные все той же веры, что и царь, вот и все![13] —

так повелел царь [суры] «‘Абаса»[14].

Каждый из друзей выбрал одного гостя,

среди них один был огромный и не имеющий равных [по тучности].

75 Тело он имел дородное, и никто его не забрал [с собой];

остался он в мечети, как винный осадок в чаше.

Мустафа увел его, когда он остался [один] из всех.

Семь коз молочных было в стаде [у Пророка],

И жили те козы в доме

для того, чтобы их доили, когда подают на стол еду.

Хлеб, похлебку и молоко тех семи коз

съел этот прожорливый ‘Удж[15], сын гуза[16].

Все обитатели дома рассердились,

ведь все они жаждали молока коз.

80 Живот свой обжора [набил туго], как барабан,

долю восемнадцати человек съел в одиночку.

Во время отхода ко сну он пошел и уселся в келье,

и тогда служанка в гневе заперла [его] дверь.

Снаружи она закрыла дверь на цепь,

поскольку была на него сердита и им огорчена.

Когда у неверного посреди ночи или же на рассвете

возникла потребность и боль в животе,

С постели своей поспешил он к дверям,

а дотронувшись до дверей, обнаружил, что они закрыты.

85 Уловками пытался открыть дверь тот хитрец

разнообразными, но не открылась та цепь.

Нужда многократно возросла, а жилище стало тесным,

остался он изумлен, беспомощен, оглушен.

Он ухитрился, съежившись, заснуть

и увидел себя во сне, будто он в развалинах.

Поскольку развалины были у него на уме,

их он во сне и увидел.

Когда же он увидел, что находится в пустынных развалинах,

то, испытывая такую нужду, в тот же миг облегчился.

90 Проснулся он и увидел постель

полной нечистот и обезумел от волнения.

Вырвалось у него сто воплей

из-за такого позора, который ничем не прикрыть.

Сказал он: «Сон мой хуже, чем бодрствование:

здесь (наяву) я ем, а там – испражняюсь».

Вопил он: «О гибель, о гибель!»[17] —

как неверный на дне могилы,

Ожидая, когда же закончится эта ночь,

чтобы раздался шум открывающейся двери,

95 Дабы убежать [быстро], как стрела из лука,

дабы таким не увидел его никто.

Повесть [сия] длинна, сокращу ее:

открылась [дверь], избавился он от страданья и печали.

Мустафа утром пришел и открыл дверь,

утром тому заблудшему он освободил дорогу.

Открыл дверь и спрятался Мустафа,

чтобы не испытал стыда тот несчастный,

Чтобы вышел он наружу и смело пошел,

чтобы не увидел ни лица, ни спины открывшего дверь.

100 То ли спрятался он за чем-либо, то ли

от того [неверного] сокрыл его подол Господа.

Религия Аллаха[18] иногда скрывает [человека],

свивает перед смотрящим завесу небывалую,

Дабы не увидел тот врага рядом с собой;

мощь Бога еще больше этого, еще больше!

Мустафа видел, что происходило с гостем ночью,

но препятствовало ему веление Господа

В том, чтобы прежде оплошности он открыл путь,

покуда не свалился [тот гость] из-за срама в яму.

105 Но мудрость и веление небес были таковы,

чтобы он (гость) увидел себя таким.

Как много вражды, которая [на самом деле] есть дружба,

как много разрушения, которое [на самом деле] есть строительство!

Полную нечистот простыню один назойливый человек

намеренно принес к Пророку,

Мол: «Вот что сделал гость, посмотри!»

Засмеялся Милость двух миров:

«Принеси кадку сюда,

дабы выстирал я все своими руками!»

110 Все вскочили[, восклицая]: «Ради Бога,

да будут наше тело и наша душа жертвами для тебя!

Мы выстираем эти нечистоты, оставь!

Такая работа для рук, а не для сердца.