جلال الدین محمد رومی

مثنوی معنوی

دفتر پنجم

Маснави-йи ма‘нави. Пятый дафтар

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

И Его мы просим о помощи, и на Него уповаем, и Ему принадлежат ключи к сердцам; и да благословит Аллах Мухаммада – лучшее из Его творений, и род его, и всех его сподвижников!

Это пятый том из тетрадей Маснави и разъяснения смысла, поясняющий, что религиозный закон (шари‘ат) подобен свече: он показывает дорогу, а по дороге невозможно пройти, не имея в руках свечи. Когда же ты вступил на дорогу, то твое прохождение [по ней] есть [мистический] путь [познания Бога] (тарикат), а когда ты достиг цели [путешествия], это и есть истина (хакикат), и по сему поводу сказано: «Если бы были явлены истины, ни к чему стали бы религиозные законы». Так же как медь – если она уже стала золотом или если [металл] был золотом изначально, то им нет нужды ни в алхимии, которая есть шари‘ат, ни в прикосновении к философскому камню, что есть тарикат, как сказано: «Дурно искать проводника после достижения того, к чему он ведет, и достойно осуждения отказываться от проводника ранее достижения того, к чему он ведет». Вывод таков: шари‘ат — это изучение алхимии с учителем или по книге, тарикат – использование снадобий и прикосновение меди к философскому камню, а хакикат – превращение меди в золото. Знатоки алхимии радуются науке: «Мы знаем науку об этом!» Деятели радуются, что применяют алхимию: «Мы творим такие дела!» Обретшие же истину радуются истине: «Мы стали золотом и освободились от знания и применения алхимии, мы освобожденные рабы Бога». «Всякая группа радуется тому, что у нее»[1].

Или же шари‘ат подобен изучению медицинской науки, тарикат – соблюдению предусмотренной медициной диеты и приему лекарств, а хакикат – обретению навечно здоровья и избавлению от [нужды в] первых двух. Когда человек умирает для этой жизни, шари‘ат и тарикат для него прерываются, а истина (хакикат) остается. Если обрел он истину, то восклицает: «О если бы мои люди знали, что простил мне Господь!»[2] А если не обрел, то восклицает: «О если бы мне не дана была моя книга! И я бы не знал, каков мой расчет! О если бы это было кончающим! Не избавило меня мое достояние. Погибла у меня моя власть!»[3] Шари‘ат есть знание, тарикат есть действие, а хакикат – встреча с Богом. «И кто надеется встретить своего Господа, пусть творит дело благое и в поклонении Господу своему не присоединяет к Нему никого»[4]. И да благословит Бог Мухаммада – лучшее из Своих творений, и его семейство, и его сподвижников, и его близких, и да приветствует!

1 Царь Хусам ад-дин, что является [для меня] звездным светом,

требует начала пятой книги.

О Зийа ал-хакк Хусам ад-дин благородный,

учителям чистоты – учитель!

Если бы не были люди отделены завесой и темны

и если бы не были глотки[5] узки и слабы,

То, восхваляя тебя, воздал бы я справедливость смыслу,

[заговорив] на ином языке, чем этот, раскрыл бы я уста.

5 Но пища сокола – не для зяблика,

так что придется прибегнуть к смешению воды с маслом[6].

Возносить тебе хвалу перед заключенными в темницу – напрасный труд,

произнесу [ее лучше] в собрании людей духа.

Описание твое для людей этого мира – обман,

как любовную тайну, сокрою я его.

Восхваление – это определение [чего-либо] и раздирание завесы,

солнце же не нуждается в описании и определении.

Восхваляющий солнце восхваляет самого себя,

мол: «Глаза мои зрячи и не воспалены».

10 Злословить же о солнце мира – злословить о себе,

мол: «Глаза мои слепы, темны и плохи».

Смилуйся над тем человеком, который в этом мире

стал завистником счастливому солнцу.

Может ли он сокрыть его от глаз [людей],

помешать дарить свежесть тому, что сгнило?

Или могут ли они уменьшить его безграничный свет,

могут ли восстать против его величия?

Для каждого, кто завидует [целому] миру[7],

эта самая зависть есть вечная смерть.

15 Степень твоя[, о Хусам ад-дин,] превзошла предел понимания разумов,

разум, описывая тебя, сделался пустым болтуном.

Однако хотя и бессилен оказался сей разум в разъяснении,

но и в бессилии надо понемногу двигаться к этому.

Если чего-либо не постигнуть целиком,

знайте же, что нельзя целиком отказываться от этого.

Если ты не можешь выпить ливень из облака,

то разве сможешь ты сделать [это], отказавшись от питья воды?

Хотя ты и не раскрываешь тайну,

[все же] освежи рассудки при помощи ее оболочки.

20 Для тебя речи – оболочка, однако

для других разумений – добрая сердцевина.

Небо по отношению к небесному престолу находится внизу,

но разве оно не вознеслось высоко над кучей земли?

Я буду описывать тебя[, Хусам ад-дин], чтобы они (т. е. люди) пустились

в путь

прежде, чем начнут сожалеть о его потере.

Ты – свет Истины и тот, кто влечет душу к Истине,

люди же пребывают во тьме иллюзий и сомнений.

Выражение почтения [к тебе] необходимо для того, чтобы сей приятный свет

стал этим безглазым палочкой для подводки глаз сурьмой.

25 Свет обретет лишь тот подготовленный и внимательный слушатель,

который не влюблен, подобно мыши, в темноту.

Подслеповатые люди, что блуждают в ночи,

разве будут ходить вокруг факела веры?

Узкие и трудные вопросы стали

оковами для того естества, что слепо к вере.

Покуда оно украшает основу и уток [собственного] искусства,

не сможет раскрыть глаза к солнцу.

Подобно финиковой пальме не вознесет оно ветвей,

зарывшись в норы, как мышь[8].

30 Четыре качества, сдавливающие сердце, есть у сих людей,

разум был распят этими четырьмя.

Разъяснение [айата] «Возьми же четырех птиц, собери их к себе»[9]

Ты – Халил (Ибрахим) [нашего] времени, чей разум подобен Солнцу,

убей же этих четырех птиц-грабительниц!

Ибо каждая из этих птиц, подобно вороне,

выклевывает глаза разума у разумных людей.

Четыре атрибута тела[10] – как птицы Халила,

принесение их в жертву освободит путь для души.

О Халил, избавляя добро и зло [от мути],

отруби им головы, чтобы [твои] ноги освободились от пут.

35 Ты – целое, а все [люди] – части тебя;

развяжи же [ноги], ибо их ноги – твои ноги.

Благодаря тебе мир превращается в обитель духа,

опорой сотне армий становится единственный всадник.

Из-за того что сие тело стало обителью четырех нравов,

были они названы четырьмя мятежными птицами.

Если ты хочешь людям вечной жизни,

отрежь головы этим четырем зловещим дурным птицам.

Вновь оживи их, но иными,

дабы после этого не было от них ущерба.

40 Четыре духовные птицы-разбойника

поселились в сердцах людей.

Поскольку предводителем всех праведных сердец