– Бестолочь! Клятвы бывают разные и от разных людей. Есть клятвы, которые нельзя нарушить, если не хочешь умереть. Есть более простые – на благонадёжность. Никто толком не знает, как действует их магия, но поговаривают, что многое от самого человека зависит… – начал мне тихо выговаривать бродяга. – К тому же цепи разные! Те, кто с золотыми цепями, им обычные мерки не подходят… Бароны и прочие держат ответ только перед своим сюзереном. С остальными, что ниже рангом, золотые вольны и от своих клятв отказаться…

– То есть Илмар мог мне отказать в посвящении в рыцари, даже если бы я его приказ исполнил?

– А у тебя был шанс убить барона?! – усмехнулся мой дегенерат.

– Нет…

– Тогда чего гадать, исполнил бы, не исполнил бы…

– С этим… ну ты понял… что делать-то?.. Посоветуешь чего?

– Парни, откочуйте недалеко, нам тут немного по душам надо поговорить, – первым делом велел бродяга своим. – Я тебе всё уже сказал. Или плохо понял?

– Да всё ясно… Просто такой кусок жирный, и его упускать… всю оставшуюся жизнь потом буду себе локти кусать. Буду думать, чтобы было, если бы я поступил чуть иначе… Вот и советуюсь, меньше шансов что-то проглядеть… – как-то сбивчиво вышел у меня ответ. – Ты же сам всю жизнь мечтаешь о своём наделе, а тут так легко от целого баронства предлагаешь отказаться?!

– Бестолочь ты! – чуть прикрикнул на меня по привычке Антеро. – Малыш, пойми… Не по себе кусок заглатываешь. Баронство тебе не удержать. Соседи тебя прижмут, а если даже и не тронут, то как вассалы встретят – тоже непонятно… Сейчас ты для всех никто. Мы ничего не знаем о том, как умер барон. Может, и наследовать уже нечего, всё пограблено и сожжено… Что в этом случае будет? Будешь годами осаждать короля с жалобами на целого графа, и не какого-нибудь паршивого, а Илмар? У этого графства влияния, силы и денег побольше, чем у многих маркизов. Как ты думаешь, будет ли ссориться король с влиятельным дворянином из-за неизвестно кого? Да к тому же во время войны…

– Так что, всё оставить как есть?!

– Ну почему же. Я такого не говорил. Нельзя не ехать. Это само по себе признание, что ты самозванец. Я к тому, что осторожнее надо быть. Сразу ни на что не претендовать, а аккуратно съездить на разведку. Посмотреть, вынюхать, как дела обстоят… – Антеро примолк, отхлёбывая из баклаги и собираясь с мыслями. – Я не верю, что баронство уже пало. Слишком оно укреплённое даже по меркам пограничья. Одна стена чего стоит… С голованами послания быстро приходят. Дня три назад, ну, может, четыре, барон был ещё жив. Нам, если гнать лошадей, до Мондегу дней десять-двенадцать пути, тут как повезёт. Вполне можем успеть до того, как стена падёт. Может, и успеем что-нибудь себе вывезти из полезного или сундук с золотом найдём…

– Думаешь, стена падёт? Ведь считается, что её брать тяжело…

– А куда она денется? Падёт как миленькая. Ещё неизвестно, как граф убил барона. Может, и стену ему брать не пришлось, а его пропустили без боя…

– А стоит ли ехать в Мондегу, если там, может, никого уже нет живого?

– Ну, это как повезёт. Сам говорил, что за такой жирный кусок всю жизнь будешь жалеть, если ничего не сделаешь. Разведка – не бой, а от боя мы как-нибудь убежим… В любом случае, сейчас что-то окончательно решать глупо, пока слишком много неизвестного. Ехать надо. Но я бы на твоём месте особых надежд не питал…

– Ты, я, Гумус… Твои с нами или как?

– Думаю, с нами, но ты прав. Надо со всеми поговорить. От войны бежали на север, а тут ещё более злое кровопролитие может выйти…

В путь мы отправились на рассвете ввосьмером. Почему таким числом? Ну, так вышло. Я, Гумус, Антеро – с нашей компанией всё понятно. Антеро почуял запах большого куша. Я – то же самое. Ну а куда я, туда и Гумус. Он мой оруженосец или кто?!

С нами также поехала троица – Варун, Лорин, Гевур – в качестве «копья» бродяги. Что их так привлекло в лишних приключениях на пятую точку, непонятно. Хотя, если разобраться, они к форту приехали не только чтобы серебро сбыть, но и хотели устроиться наемниками. На войне риск такой же, но шансов обеспечить себе безбедное будущее значительно меньше.

Седьмым был парнишка из тех мест, взяли проводником. Обещал лесными тропками довести до Мондегу не за одиннадцать дней, а за семь, но с риском нарваться на орков.

Восьмым стал кор-сэ́, что отчасти для меня удивительно, отчасти понятно. Не ясно, зачем ему рисковать своей шкурой, если отбросить патетику о дружбе и прочем. Хотя частично понятно, почему он за путешествие – в пути всяко интереснее, чем вечный быт солдатской части.

Я изначально не хотел его брать с собой, понимая, что если он поляжет за мои проблемы, то у меня будет на одного именитого врага больше. Не думаю, что его отец простит меня за нелепую смерть сына, за которым я вроде как негласно присматриваю, чтобы он не сторчался…

Адрус Латьяун припёр меня к стенке одним веским аргументом, что в случае чего мне понадобится его слово на судебном разбирательстве. Сын графа, сторонний наблюдатель – это внушительная плюшка на суде высшей знати, если до него дойдёт дело…

С самим отъездом, точнее, с отзывом со службы, несмотря на мои пессимистические мысли, проблем не возникло. Я изначально думал, что придётся уходить со службы, но меня тормознул Антеро. Дескать, уволиться всегда успеешь, можно и по-другому вопрос решить.

Решение вопроса стоило пять монет, а это, между прочим, больше, чем моя трёхмесячная зарплата по здешней глуши, несмотря на то что я десятник. С одной стороны, значительные траты, с другой – запасной аэродром на случай, если ничего не выгорит. В общем, в случае чего, будет куда вернуться…

Для справки: вопрос с моим отпуском по якобы ранению пришлось решать в три этапа. Во-первых, Антеро, прикупив дешёвого вина, поговорил по душам с ветеранами форта, так сказать, пробил атмосферу. Во-вторых, бродячий рыцарь выставил на стол лучшее вино из таверны. Ну как выставил: до этого чуть дверь не снёс в комнату к начальнику третьей сотни, такому же ветерану. Тот, на наше несчастье, уже спал и позднему визиту поначалу был не рад.

Я не знаю, о чём мой дегенерат с ним договаривался, но результат был. Опять-таки, как это не знаю?! Скорее, смутно помню. Ещё на посиделках с ветеранами был в дрова и потому переговоры с сотником помню фрагментами.

На третьем этапе наша процессия, состоящая из бухого меня, качающегося бродяги и чуть захмелевшего сотника ветеранов, ввалилась к командиру форта. Да, и ещё был Латьяун, кобыла его лягни за это! Скотина у кого-то узнал о нашем отбытии и сел на хвост. Я не спорю, что дружбу ещё никто не отменял, и есть момент дружеского участия, но он одним своим видом напомнил, что мы столичные и с нас можно драть по полной…

Разговор с командиром части тоже смутно помню. Знаю, что мой неуставной запой свалили на то, что это из-за смерти моего якобы отца. У меня горе, и родовое имение пытаются отжать, «спасай, отец родной». После чего командир от меня отвял.

Командир части заявил, что с меня пять монет на то, чтобы умаслить бухгалтерию. Адрус, скотина, удружил! Не будь его при этой встрече, всё намного дешевле вышло бы, если вообще не бесплатно. Для бухгалтерии появилась рабочая версия: у меня ранение после встречи с гоблинами, и требуется лечение минимум месяц.

Одно хоть хорошо, командир посоветовал паренька из местных, что охотится в здешних лесах на свой страх и риск, в проводники. Как оказалось впоследствии, визит к командиру уже этим себя оправдал, сэкономив нам целых четыре дня пути.

Примерно так прошёл мой отъезд из части. В увольнительную по ранению и по семейным делам…

Последующая неделя пролетела для меня почти незаметно… Почему почти? Ну как сказать, похмелье утром было не сахар, меня даже Гумус не смог разбудить. Поднял Антеро, пиная с воплями: «Бестолочь! Вставай, сволочь!» Согласитесь, пробуждение не самое приятное, но надо отдать должное бродяге, он сумел меня хоть отчасти расшевелить…