Через несколько дней после вакцинации первым привитым стало плохо. Сотрудники тюрьмы все реже и реже выходили на работу, сославшись на плохое самочувствие.

— Фигня все это ваша вакцина, как болели люди, так и болеют, — поспешила посетовать Зинаида Петровна своему начальнику, встретив его в коридоре с носовым платком. — Вот и вы заболели. Помогла вам ваша хваленая вакцина? А?

— Да хватит тебе ворчать, Новикова, — шмыгая носом, сказал начальник. — Сделай лучше мне чайку с лимончиком, а то я совсем расклеился. Людочка тоже заболела, некому мне теперь кофию с чаём носить. Я теперь вместо нее бумаги разгребаю. Плохо мне без секретаря.

— Вам бы отлежаться, — сменила гнев на милость Зинаида Петровна, видя, как плохо выглядит ее начальник.

— Какой тут. А кто работать-то будет? Вон уже полштата на больничном.

Зинаида Петровна твердой походкой отправилась в кабинет секретаря, чтобы налить горяченького начальнику. Напоив шефа чаем, она все той же твердой походкой отправилась исполнять свои обязанности. Проходя по коридору и заглядывая в полупустые кабинеты, она глядела на вялых сотрудников и молчаливо мотала головой.

— Ну как вы, Наталья Алексеевна? — спросила Зинаида Петровна, остановившись у кабинета своей сослуживицы.

— Плохо, Зиночка. Температура уже почти под сорок, — сказала Наталья Алексеевна, складывая в сумку телефон и зарядное устройство. — Домой пойду, сил нет.

— Ну выздоравливайте, — буркнула надзирательница и пошла на третий этаж.

Зинаиде Петровне предстояло много работы. На нее свалились дополнительные обязанности, в связи с болезнью сотрудников тюрьмы. Она поднялась на третий этаж и начала обход режимного корпуса. Время близилось к обеду, и в коридоре стоял запах еды.

— Привет, Михалыч, — сказала Зинаида Петровна пожилому мужчине лет шестидесяти.

Худощавый Михалыч сгорбившись раскладывал еду по чашкам, протягивал в откидное окошко камеры (кормушку) и изредка поворачивал голову и чихал уткнувшись в плечо.

— И тебе, Зинаида, привет.

— Тебя тоже зацепила эта зараза?

— И не говори, сил нет, а мне еще два этажа кормить.

— Ты что? Один? А где остальные? — спросила Новикова, оглядываясь по сторонам.

— Все слегли с температурой. Нас двое на кухне, я и Дмитрич.

— Ну давай я тебе помогу.

Зинаида Петровна взяла чашку, подошла к окошку и, заглянув внутрь камеры, пробасила:

— А ну подъем, еду забирайте. Да живей!

Заключенные нехотя вставали со своих кушеток. Некоторые, не в силах даже поднять головы, лежали и тряслись под одеялами. Их бил озноб.

— На! Соседу своему передай, — возмущенно сказала Зинаида Петровна и сунула тарелку одному из зэков.

— Почти все лёжкой лежат, видать сильная зараза всех подкосила, — заметил Михалыч и снова чихнул.

Накормив весь спецконтингент, Зинаида Петровна вернулась к себе в кабинет, чтобы тоже немного перекусить. Пока она помогала Михалычу, сама чуть не осталась без обеда.

В связи с болезнью половины обитателей тюрьмы, исполнять свои обязанности Новиковой как оказалось проще всего. Почти все зэки находились на своих местах в камерах. Никто не ходил на работу и учебу. На прогулки выходили лишь единицы. Все больше народу отказывалось от еды. Коридоры исправительного учреждения опустели, и недавняя суматоха сменилась полным затишьем.

Проходя по коридорам учреждения, Зинаида Петровна постоянно слышала одну и ту же «музыку»: кашель, чихание и стоны.

Спустя несколько дней положение в тюрьме ухудшилось. Заключенные стали буйно себя вести и кидаться друг на друга. Из-за массовых беспорядков пришлось рассаживать буйных в одиночки, а незараженных особо опасных преступников, сидевших в этих самых одиночках, пришлось пересаживать в обычные камеры общего режима.

Однажды сидя вот в такой камере общего режима мужчина по имени Василий, переведенный из одиночки, разговаривал со своим сокамерником.

— Повезло, что вакцину нам с тобой не вкололи, а то подыхали бы мы сейчас, как зверье в этих одиночках, — улыбнувшись, сказал Василий.

— Ну да! — протяжно ответил сокамерник. — Хоть нормально почалимся здесь, а то в одиночке уже запарился сидеть.

Василий Шмытов, пятидесятипятилетний заключенный, отбывал наказание за совершение преступления с отягчающими обстоятельствами. Он считался особо опасным преступником и содержался в одиночке, так как убил несколько человек с особой жестокостью.

Когда Вася был еще подростком, родители заметили его нездоровый интерес к убийствам. Он не боялся вида крови и спокойно смотрел на изуродованные части тел в ужастиках. Тогда родители считали, что это хорошее качество, потому как думали, что их сын сможет стать хорошим хирургом. Но родительским мечтам не суждено было сбыться.

Мальчик рос, но о поступлении в медицинский вуз и речи не шло. На вид милый мальчик внутри оказался настоящим маньяком. В сорок лет Василий совершил зверское убийство, о котором трубили все местные СМИ. Он убил и расчленил своих родителей, а так же свою девушку. Части тела он закопал в разных частях города.

На допросе Василий вел себя спокойно, всегда мило улыбался и рассказывал о своих деяниях спокойно, без тени сожаления. Врачи всерьез задумались о его психическом здоровье, но проведя все тесты, отклонений в психике Василия не нашли. Его поместили в Кузнецкую тюрьму, в одиночку. Самое страшное наказание для страшного человека.

Июнь 2021 года был в разгаре. В разгаре была и эпидемия. Зинаида Петровна уже не уходила с работы, а ночевала прямо у себя в кабинете на кушетке. Начальник СИЗО и другие малочисленные работники так же не покидали своих рабочих мест.

В шесть часов утра пропищал будильник на телефоне. Зинаида Петровна с легкостью открыла глаза и села на кушетке, скинув с себя плюшевый плед.

За окном вовсю щебетали утренние пташки, солнышко робко прокрадывалось в решетчатые окна тюрьмы.

Переодевшись в униформу: темно-синие брюки, белую рубашку и китель, она протопала в туалет, чтобы совершить утренние процедуры. Заглянув в кабинет начальника, она заметила, что тот неподвижно лежит на диване. «Не буду будить», — подумала Зинаида и проследовала дальше по пустому коридору. Раньше утром здесь было не протолкнуться, все сновали туда-сюда выполняя свои обязанности. Сейчас же почти все кабинеты были заперты, а сотрудники отправлены на больничный.

Совершив утренние процедуры, Новикова отправилась выполнять свои обязанности. Первым делом она заглянула на кухню, чтобы убедиться, что заключенных сегодня накормят.

— Михалыч, ты здесь? — пробасила надзирательница.

Из подсобки выглянула голова Дмитрича.

— Спекся Михалыч, с температурой свалился. Я тут один.

— И как ты сегодня? Один справишься?

— А чё тут справляться. Со вчера еще еды полно осталось. Заключенные вообще не едят почти, все пластом лежат и от еды отказываются.

— Давай грузи баланду и поехали харчи раздавать, — решила разбавить угнетающую обстановку своим юмором надзирательница.

Дмитрич — Сергей Дмитриевич Зацепин, мужчина пятидесяти лет от роду, был заключенным. Он находился на облегченном режиме, работал в столовой и проживал в блоке для хозобслуги.

Худощавый мужчина толкал впереди себя каталку, на которой стояли две кастрюли со вчерашним куриным супом, пара чайников с компотом из шиповника и тазик с нарезанным хлебом. Позади него шла мощная фигура надзирательницы.

Они шли по коридору третьего этажа режимного корпуса, где находились камеры с заключенными. Уже в коридоре они с Дмитричем услышали крики и непонятный шум. Они заглянули в первую камеру, открыв на массивной железной двери кормушку. То, что они там увидели, повергло их в шок. На полу без движений лежал заключенный, а над ним, сидя на коленях, склонились пара других зэков и поедали внутренности убитого. На полу была огромная лужа крови.

Дмитрича сразу вывернуло наизнанку. Он склонился вдоль стены и схватился за живот, спазм сводил все внутренности заключенного.