— Ну пошли.

Без труда троица добралась до своих. Дмитрич, лежавший на столе, бился в припадке.

— Ну что, нашли? — с нетерпением спросила Зинаида Петровна, глядя на вернувшийся отряд.

— Да, нашли! Всё тут, — ответил Шмытов и потряс пакетом.

Склянки с физраствором зазвенели, невролог с опаской посмотрела на заключенного и сказала:

— Осторожней! Разобьете же.

Елена Степановна крутилась возле больного.

— Откуда вы? — между делом спросила невролог, заметив на больном темно-серую форму заключенного.

— Из тюрьмы! — ответил Котов и слегка улыбнулся новой знакомой.

— Ого! А я думала, вы из группы быстрого реагирования, — сказала Елена Степановна, надевая на рукав больного тонометр для измерения давления. Затем она подняла вверх указательный палец, призывая всех к тишине. Подушка тонометра зашипела, спуская воздух, и врач продолжила:

— И что? Теперь мы предоставлены сами себе? — смахивая в руке градусник, спросила невролог.

— Видимо, да, — тяжело вздохнув, ответила Зинаида Петровна.

Елена Степановна промыла рану физраствором, напоила больного антибиотиком широкого спектра действия и нанесла мазь, от которой неприятный запах распространился по всему кабинету.

— Фу! Ну и вонь, — сказал Андрей Петрович и прикрыл нос рукавом. — Что это за дрянь так воняет?

— Это мазь Вишневского, очень хорошо помогает при гнойных осложнениях и абсцессах, — сказала невролог и наложила марлевую повязку на щеку зэка, закрепив ее лейкопластырем.

Все, кто находился в кабинете, молча наблюдали за манипуляциями врача. Первым прервала тишину Зинаида Петровна:

— Эту ночь пересидим здесь. Передвигаться по ночному городу я точно не буду, да и вам не советую.

— Я здесь точно ночевать не буду, — сказал Андрей Петрович, имея в виду данный кабинет. — Тут же задохнуться можно. Давайте проверим соседние кабинеты?

— И перекусить бы не помешало, — добавил Котов.

В этой суматохе тюремщики и зэки за целый день ничего не ели. К вечеру их животы дали о себе знать.

— Надеюсь, здесь есть столовая? — спросил Авдеев и посмотрел на Елену Степановну.

— Конечно, есть, она тут недалеко, в нашем крыле, дальше по коридору за углом, — протараторила невролог. — Там должно быть много еды, сегодня ее так больным и не разнесли.

— Может, переместимся уже в соседний кабинет, а то тут дышать уже не чем, — сказал Андрей Петрович. — Дмитрича давайте оставим здесь, он все равно никуда не денется, пусть отлеживается.

— Ну дело говорит, — согласился Кирилл Авдеев. — В здании, вроде, спокойно. Надо только матрас принести из палаты, чтобы ему лежать удобней было, и норм.

— Можно разделиться, — предложил Максим. — Одна группа пойдет за едой, а другая за матрасом.

Новикова одобрила план мужчин, только с одной поправкой — разделяться сразу не стали. Оставив врача с больным, остальные осмотрели соседние кабинеты. Они оказались недостаточно просторными, чтобы в них поместилась целая толпа людей.

На кухне было больше всего места, и еду не нужно было бы таскать никуда, поэтому решили заночевать все в одном помещении пищеблока.

В помощь Зинаиде Петровне накрывать на стол остался Андрей Петрович, а два друга-конвоира с зэком Шмытовым отправились на поиски матрасов. Им далеко ходить не пришлось, в правом крыле на первом этаже были палаты. Они перенесли все найденные матрасы на кухню, один выделив больному.

Когда Дмитрич был переложен на мягкую лежанку, его оставили в покое. Мужчина был без сознания и тяжело дышал. Со стороны можно было подумать, что он глубоко уснул. Заперев больного в кабинете, они приняли решение проверить его после ужина.

Остальные собрались на кухне и приступили к вечерней трапезе. За окном начало смеркаться, но свет решили не включать, чтобы не привлекать внимание с улицы. Несмотря на наличие на окнах защитных решеток, рисковать не стали.

Аромат овощного рагу и куриного супа сводил с ума. Не в силах больше терпеть, оголодавшие люди быстро поглощали пищу. Вскоре наевшись от пуза и немного расслабившись, выжившие почувствовали дикую усталость, но спать ложиться было рано. Нужно было обсудить план действий, и бывшая надзирательница начала первая.

— Да! Ну и попали мы, — покачала головой Зинаида. — Если такая фигня по всему городу, то представляете, сколько мертвого народу сейчас бродит по улицам. Если предположить, что почти все привились, а это где-то 90 % как минимум, то мы в меньшинстве, граждане.

Нарисовывалась не очень хорошая перспектива, и Новикова это понимала.

— Если где-то отсиживаться, то надо найти безопасное место и запастись едой, — продолжила Зинаида Петровна и, обращаясь к врачу, добавила: — Как думаете, надолго эта эпидемия затянется?

Елена Степановна, не ожидавшая такого вопроса, выпучила глаза от удивления.

— Я не могу сказать, — тихо ответила невролог.

— Ну вы же врач, объясните нам, что за херня творится? — с напором, даже с какой-то злостью поинтересовалась Зинаида Петровна, как бы обвиняя всех врачей в случившемся.

— Мы связывались с врачами из Новосибирска. Там находится Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии «Вектор». Они лишь выявили наличие вируса бешенства в вакцине. На протяжении последних трех дней мы пытались связаться с ними, но никто трубку так и не взял. Туда отправился наш руководитель, его прям с больничного выдернули и отправили в Новосибирск. Он должен был выяснить все подробности и вернуться, но он так и не приехал.

— Бродит ваш начальник теперь по Новосибирску и ищет, кого бы укусить, — язвительно заметила Зинаида Петровна.

— Не думаю, — ответила невролог. — Он не прививался из-за недавно перенесенной простуды, бронхит у него был. А раз кусаются только те, кто получил вакцину, значит наш Борис Евгеньевич еще жив.

— А толку-то. Сюда он теперь как доберется? Если в Новосибирске всё кишит этими тварями, то каюк твоему боссу, — сказала Новикова.

— Это здесь мы ничего не смогли сделать, а вдруг новосибирские вирусологи что-нибудь придумали, мы же не знаем. Есть же шанс, что не все заразились, а значит, и есть шанс, что они смогут во всем разобраться и сделать противовирусную вакцину, которая убьет эту заразу.

— Ага! Или придумают что-то новенькое, что добьет остальных. Веры вашим врачам с моей стороны нет и не будет, — пессимистично заметила Зинаида Петровна.

— Что сейчас спорить, время покажет, — вступился за врача Максим Котов.

— Давайте тогда вернемся к нашим баранам, — сказала бывшая надзирательница. — Где у нас больше всего шансов отсидеться и остаться в живых?

Все бурно обсуждали повестку дня. Мужчины спорили между собой, куда лучше податься.

— Если эпидемия затянется надолго, то нужно думать, где зиму переждать, — заметил Кирилл Авдеев. — Можно в частный сектор двинуть, там в своих домах печи есть. Обнесем какой-нибудь крупный торговый центр, затаримся провизией. Только сперва домой заскочить надо, да родню обзвонить, выяснить кто живой остался.

— Да телефоны уже с утра не работают, если ты не заметил, — уточнил его друг Максим Котов. — Это теперь только по адресам ездить и всех собирать.

— Да, перспективка так себе, — сказал Андрей Петрович. — Если улицы заполонят эти твари, то мы и шагу не сможем сделать.

По стечению обстоятельств, в комнате собрались исключительно одинокие люди. Тюремные работники, как и врачи, были чуть ли ни «замужем» или «женаты» на своей работе, оттого у собравшихся не было в наличии ни супругов, ни детей. Но было решено, что каждый должен отправится к себе домой, взять личные вещи, отключить в квартирах подачу холодной и горячей воды, чтобы в случае чего не затопить никого. Люди, все еще не верившие в происходящее и надеявшиеся на лучший исход, думали о будущем. Каждый в глубине души хотел верить, что эпидемия скоро пройдет, ученые придумают, как вылечить зараженных, и государство позаботится о них и спасет своих граждан. Но как глубоко они ошибались, надеясь на быстрый положительный исход.