― Конечно, нет: я же никогда здесь не была, и пока ты не начал на меня так грозно ворчать, думала, что это просто оранжерея со сбившимся зеркальным освещением, ― продолжала делать из себя наивную дурочку, хотя ещё там поняла, что мне невероятно повезло, что со мной моя ящерка. Иначе вышла бы я из этого помещения с прожаркой медиум, как минимум. ― Да и чего сейчас злиться: всё же хорошо, тем более, ты сам сказал, что я теперь бессмертная.

― Ты не бессмертная, Рита, ты всё так же можешь умереть, испытывая боль, ужасную боль, ― схватив меня за плечи и немного встряхнув, словно пытаясь выбить из меня дурь, феникс заглянул мне в глаза. ― И боль эту ты будешь помнить, даже когда вернёшься — это может свести с ума.

― Я знаю, что такое боль, Орм: я с ней жила долгие годы, она рвала меня на части, выедала изнутри. Порой мне казалось, что хуже уже не может быть, но она показывала всё новые и новые стороны своей извращённой фантазии, ― прошептала тихо–тихо и попыталась высвободиться из его захвата: такого проявления заботы мне, простите, не надо. ― Меня не напугать этим.

Орм не отпустил меня, а лишь ещё крепче сжал и продолжал неотрывно смотреть в мои глаза.

― Сейчас мне гораздо больнее, чем от тех лучей, ― недовольно прошипела, вновь подёргавшись в его руках.

Хорошо, что мы уже отошли на приличное расстояние от храма и сейчас были, можно сказать, спрятаны за парой деревянных построек, похожих на сараи.

― Я не хочу, чтобы ты страдала, ― наконец ослабив хватку, почти простонал феникс и, прижав меня к груди, уткнулся носом в мою макушку. ― Прошу, не делай глупостей больше.

― А я и не страдала: я просто пошла прогуляться и думала, что успею вернуться до твоего прихода, и уж точно не собиралась делать глупостей, ― постаралась улыбнуться, чувствуя, как камень начал плавиться. ― Так почему, Дорн?

― Потому что моего истинного лика, кроме Мора, здесь не знает никто, ― неожиданно мягко начал отвечать Орм.

― Хочешь сказать, что никто здесь не знает, как выглядит их принц? ― удивилась такому ответу, ведь тот же архивариус уж точно должен знать феникса в лицо.

― Знают, конечно, вот только здесь, в обличии другого человека, не умеющего ничего общего с моей настоящей внешностью. ― Орм вытащил из–за ворота внушительного размера кулон, усыпанный драгоценными камнями.

― Хочешь сказать, это такой же артефакт смены лика, что и та заколка, которую я носила? Но я не вижу изменений, почему? ― продолжила удивляться, отодвинувшись от мужа, чтобы вновь взглянуть на него. Но, как и раньше, я видела своего феникса.

― А это, моя дорогая, безрассудная, ещё одно подтверждение того, что мы истинные, ― уже улыбнулся муж, проведя костяшками по моей щеке.

— Значит, когда ты смотрел на меня в облике Кэролайн, ты видел меня?

― Всегда, ― ещё шире улыбнулся мирэ.

Вот это поворот, но, надо сказать, приятный поворот: у меня поубавилось причин ревновать мужа к липовой невесте.

― А что насчёт ведьм? ― повторила вопрос, пользуясь тем, что настроение Орма явно стало лучше.

― Об этом поговорим по дороге в Ламор, а сейчас нас ждёт Мор: он хотел разделить с нами завтрак перед отъездом, ― осадил моё любопытство жестокий птиц, но то, что он не отказался продолжать эту тему, — уже хорошо. Значит, я всё–таки приоткрою завесу тайны проклятья: ведь этого даже Ара не знает.

За завтраком меня ещё раз отчитали за своё своеволие и за то, что я подвергла себя опасности. Только теперь отчитывающим был Морин, и на этого мужчину, в отличие от Орма, я успокоительный эффект не производила. Смотритель храма нудно, с придыханием обречённого, повторял и повторял, что грозило мне чуть ли не вечное горение в магическом пламени и, слава огню исцеляющему, этого не случилось. Ведь Орм ощутил неладное только тогда, когда один из этих лучиков коснулся меня и до того, как понял где я, прошло уже немало времени.

На моё: «Так почему не держите ту комнатку взаперти?» Мор ахнул фальцетом и вскинул голову к потолку, так резко, что я подумала: вот–вот увижу лицо старца. К моему сожалению, чуда не случилось: капюшон, как приклеенный, держался на мужчине, сохраняя тайну смотрителя. Оказалось, дверь должна была быть закрытой: по крайней мере, таковой она и была до сегодняшнего дня.

Зато теперь я знаю, что помещение то действительно когда–то было оранжереей для особого вида магического растения, а те «лучи смерти» преобразовывали солнечные лучи в живой огонь, и падали именно так, чтобы питать растеньице. То в свою очередь обезвреживало его смертельную силу и позволяло беспрепятственно прогуливаться между своих крон. Но вот солнце на Фьере светило теперь не так часто, растения пропали, и место это стало гиблым.

― Эти сады жизни были в каждом храме огня, ― немного успокоившись, начал удовлетворять моё любопытство Мор, ― в них жила сама магия: есть легенда, что сады эти создали сами драконы на заре сотворения мира, зеркала те от их пламени сотворённые и только ими и могут быть разрушены. А нужны они им были, всё по той же по легенде, для лечения их ран. Первые существа были неразумны, но магически одарены, и часто шли на великих ящеров войной, что приводило к страшным последствиям. Вот и создали они эти храмы с особыми садами.

― Хотите сказать, что драконы — первые существа на Фьере? А как же фениксы?

― По ещё одной легенде, фениксы пришли на Фьеру гораздо позже. Мир наш уже был однажды на грани гибели, и драконы не справлялись с удержанием силы, вот они и призвали фениксов. Семь огненных птиц пришло тогда на зов и, раскрыв свои крылья, окутали Фьеру живым огнём возрождая её. Так началась эпоха Фениксов, и по сей день эти семь семей стараются удержать жизнь в нашем мире. Взамен они попросили позволить им выбирать дев, и чтобы после того, как избрание состоится, никто более не претендовал на девушку. Это в первую очередь касалось драконов. У тех и по сей день особые традиции в отношении девушек.

― Так вы тоже пришлые? ― взглянула на мужа и подмигнула, намекая на попаданство и его яростное «Этот мой мир». Тот же в ответ и бровью не повёл: не оценил, видимо, шутки.

А ещё теперь я знаю, кто моя Марго. Поделившись тем, как всё-таки мне удалось избежать ожогов, я показала видоизменившуюся ящерку. В тот момент, когда она явилась во всей своей «горячей» красе перед нами, бедолага Мор чуть со стула не упал. Орм был более сдержан в своей реакции, но по взлетевшим вверх бровям поняла, что мой принц был не менее удивлён, чем старик.

― Напомни, откуда она у тебя? ― почти шёпотом спросил мирэ, осторожно протягивая указательный палец к сидящему огоньку любопытно рассматривающего всё вокруг.

― В вашем саду спасла от какой–то зверюги: я тогда хотела тебе её показать, но не нашла её и подумала, что она убежала. Вот и решила, что это не так важно, а уже когда легла спать, поняла, что Марго осталась со мной. Так и путешествуем с тех пор вместе, ― вкратце рассказала историю нашего с ящеркой знакомства.

― Как она там могла оказаться? ― также тихо, словно боясь чего–то, задал вопрос Мор Орму.

― Даже представить не могу, ― произнёс задумчиво феникс, чуть касаясь маленький головки Марго.

― Что вы так всполошились, словно она зверь диковинный какой–то? ― спросила, протянув ладонь своей маленькой защитнице, предлагая ей вернуться на место, а то напрягшиеся мужчины начали напрягать и меня.

― Ваша Марго и есть диковинный зверь, госпожа Ри, ― после небольшого молчания продолжил просвещать меня Мор. ― Ваша Марго ― саламандра, очень редкое магическое существо, и живёт она только на землях драконов. Здесь, а тем более во дворце, она никак не могла оказаться. Просто потому что здесь ей не хватит магии для жизни ― драконьей магии. Эти существа живут с драконами в симбиозе. Драконы делятся с саламандрами своей силой взамен на дополнительную защиту их потомства и избавления молодых драконов от неконтролируемых всплесков силы во время их взросления. Эта красавица может вбирать в себя излишки магии.