― Я не хочу, чтобы знали, что я первая выжившая, мне не нужно всеобщее внимание.

Честно говоря, произнеся это, я ждала, что Орм рассмеётся мне в лицо, но феникс остался максимально серьёзным и о чём–то некоторое время думал.

Я молчала и ждала ответа. Мне действительно даже страшно было подумать, что со мной будет, когда народ узнает, кто я. Правда, раньше я боялась, что меня убьют, а теперь что канонизируют. Мне не нужна такая всемирная слава.

― Хорошо, ― вдруг согласился Орм, чем сильно меня удивил. ― Никто не узнает, что ты первая выжившая, но…

Почему–то эта «но» показалось мне зловещей. Я замерла в ожидании, что за условие за ним последует.

― Но ты есть и будешь моей женой для меня и всех живущих этого мира.

Говорил Орм это таким тоном, будто хотел в корне пресечь все мои возражения. Но возражать я не собиралась: почему–то решила, а почему нет? В моём мире любой мечтает найти свою половинку, меня перенесло в другой мир к этой самой половинке, так почему не попробовать?

― Ладно, но с Кэролайн и всей заварушкой вокруг её несостоявшегося замужества разбираешься так, чтобы меня это не касалось никаким боком.

Выставила уже свои условия — скандалы обиженной женщины я не собиралась выслушивать. Тем более я не понаслышке знаю, какие истерики закатывает госпожа «икотошная» и как может впиться своими острыми коготками в спину.

― Хорошо, ― вновь согласился феникс, и теперь уже улыбнулся.

― И скрой пока эту печать, ― выставила вперёд вторую руку, где горела татушка, ― а заодно и свою довольную улыбку, ― не сдержалась, подколола счастливо разулыбавшегося нахала.

― Прости, но теперь это невозможно сделать, ― без толики сожаления прозвучало в ответ.

― Отлично, ― разочарованно вздохнула, глядя на тыльную сторону ладони, — значит, будем действовать по старинке: спрячем её, забинтовав.

Недолго думая, схватила хлопковое полотенце и разорвала его на нужного размера ленту на ходу, вспоминая все навыки правильного оказания первой помощи при порезе. Пара минут — и брачная печать была замаскирована под хорошо обработанную рану.

― Кем ты была в своём мире? ― совсем уже неожиданно спросил феникс, внимательно наблюдая за тем, как я ловко орудую тряпицей.

― Никем, ― честно ответила, любуясь результатом своей работы, ― я почти закончила учиться в универе, но заболела и про учёбу пришлось забыть.

― В твоём мире нет целителей?

― Есть, но в моём мире есть такие болезни, которые неподвластны даже самому лучшему целителю. Это здесь магия делает невозможное, там, откуда я родом, мы можем надеяться только на себя и на свой ум, — у нас нет магии.

― Совсем?

― Совсем, хотя, многие хотят верить, что есть. У нас даже есть истории, где непременно присутствует магия и, кстати, фениксы в них тоже фигурируют. Такие истории сказками называются и рассказывают их детям на ночь. Кстати, они в них верят. А я вот, благодаря тебе, в одну из таких сказок попала, и теперь не просто верю в магию, а ещё и сама ею обладаю, ― здесь уже я разулыбалась, как девчонка. Ну а кто бы отказался от возможности увидеть и тем более иметь в распоряжении такие силы?

―Знаешь, я и представить себе не мог, насколько ты удивительная, ― улыбнувшись одними глазами, Орм вдруг оказался рядом со мной. ― Ты моё маленькое солнце, теперь я понимаю, насколько моя жизнь была пуста и холодна до твоего появления. И как невыносимо быть вдали от тебя.

Хриплый голос Орма пробирал до мурашек, не помню, на каком слове этого признания я сама потянулась за поцелуем, позабыв обо всём.

Сама я пока не решалась на такие откровения, но слушать их готова была вечно, особенно с таким страстным сопровождением. И пепел с тем, что мы совсем недавно оделись и вроде как не собирались больше сегодня «забываться».

Глава 19

Робкий стук в дверь заставил выпрыгнуть из туманных сновидений.

Мне снился дом, залитый тёплым светом. Льющийся из всех окон, он ослеплял, размывая всё вокруг. Мебель, рисунок на обоях, ковёр на полу — всё будто было покрыто поддёргивающейся рябью. Но меня это не пугало: я точно знала, где что стоит, и как оно выглядит, и, протяни я руку вон к тому креслу, обязательно нащупаю на деревянном подлокотнике небольшую вмятину, которая образовалась там по моей вине: я уронила на него утюг, когда спешила на первое в своей жизни свидание. Брат тогда долго замазывал эту вмятину воском, стараясь скрыть последствие моей неуклюжести, иначе сидеть бы мне тогда дома, а не гулять по парку с Лёшкой из параллельного класса.

Сейчас я стояла посреди комнаты и постоянно оглядывалась по сторонам в ожидании, что вот–вот из соседней комнаты выйдет мама и, как когда–то, улыбнувшись одними глазами, предложит попить чая с её любимой халвой, которую я никогда не любила, но ради неё сейчас бы съела и тонну.

Я всё стаяла и ждала, но ничего не происходило: лишь яркие лучи, ослепляя меня, всё так же дарили тепло.

Приоткрыв чуть глаза, поняла, что свет тот лился из окна, за которым уже давно наступило утро, а тепло исходит от крепко обнимающего меня, спящую, мужа.

Странно, но мне нравилось происходящее между нами всё больше и больше: похоже, я почти стала верить в эту их истинность.

Кто бы мог подумать, что этот мужчина, казавшийся мне камнем, окутанным ледяной коркой, может быть настолько нежным и обжигающе страстным одновременно! Даже сейчас, когда он спит, я чувствую его внутренний огонь.

Я так и не обдумала произошедшее как следует: мне просто не давали это сделать. Возможно, оно и правильно: начни я копаться в случившемся сразу, обязательно нашла бы миллион причин, почему не стоит этому продолжаться.

Сейчас же, когда я «переспала» с этим, даже не хочу искать оправдание, которое могло бы объяснить мою легкомысленность. Почему–то крепкие объятия и щекочущее равномерное дыхание в затылок говорят мне, что так и должно быть. Я всё–таки его супруга и, если рассуждать с этой стороны, то ничего предосудительного не сделала, а тот факт, что теперь я ещё и бессмертна, вообще радовал. Это же надо, столько времени показывать «дулю» смертушке и всё же постоянно бояться всего и вся. Эх, расстроилась, наверное, подруга, что не получилось меня подкосить.

От этой мысли я удовлетворённо зажмурилась: захотелось даже хихикнуть довольно, но повторившийся, то ли стук, то ли поскрёбывание в дверь заставили сдержаться. Хотела было попробовать вынырнуть из крепких объятий мужа, но Орм меня опередил ― сам встал. От внезапного ощущения свободы тело тут же покрылось мурашками. Оказывается, в комнате не так уж и тепло.

Я ощутила тяжесть тёплого покрывала, накрывшего меня почти сразу, а в тот момент, когда Орм встал, пришло новое ощущение защиты и желание ещё немного поваляться. Поэтому не стала показывать, что тоже проснулась — так и осталась лежать спиной к происходящему.

Гостем оказался Морин: его голос я узнала сразу, несмотря на то, что говорил он полушёпотом и слова его были еле различимы.

Кажется, ему срочно нужно было показать что–то Орму, но вот что, я не расслышала. Зато по постоянным вздохам поняла, что он очень возбуждён.

― Сейчас приду, ― также едва слышно ответил ему феникс и закрыл дверь, но тут же её вновь раскрыл. ― И, Мор, Ри позавтракать нужно.

«Ну надо же, а кое–кто не так уж и неисправим», ― улыбнулась услышанному, но так и не обнаружила своё пробуждение. Стало интересно: разбудит ли меня Орм.

Снова закрыв дверь, феникс поспешил в купальню, вышел оттуда быстро и, подойдя к кровати, ненадолго замер.

― Охраняй моё сокровище, ― вдруг прошептал у самого моего лица, после чуть коснулся губами лба.

В области шеи тут же защекотало: цепкие коготки прочертили дорожку к плечу, ища удобное место, уже зная мою ящерку, конечно же, для продолжения сна. Это существо искало тёплое местечко, где бы ей прикорнуть, как только появлялась такая возможность.

― Я ненадолго, дождись меня, — всё также шепотом проговорил феникс теперь у самого моего уха, давая понять, что знает о том, что я не сплю.