Мозги и правда начинают бурлить и кипеть. Всё это время паук готовился… к этому? Чтобы заставить Костю использовать свою силу, а меня… убить его? Он заставил считать себя врагом, спланировал и дождался, когда Костя ослабнет, и стал действовать… Загнал нас в угол, а потом… ловушка захлопнулась.

«Какого чёрта я попросил стереть себе память, если ты всё равно мне всё рассказываешь?»

«Честно?»

«Нет, соври. Обожаю, когда ты врёшь».

«Всё, что я вам сейчас рассказал, — лишь моё предположение на основе анализа произошедшего, потому что… я после вашей просьбы стёр память и себе. Единственная причина, почему я это сделал, — так веселее. Если знаешь слишком многое — становится грустно, хе-хе».

«И что? Это всё? Я столько натерпелся с этими пауками, чтобы всё закончилось… вот так? Они от меня отстанут?»

«Очень сомневаюсь, мастер. Паук прикрывал свои личные цели основным заданием, связанным с вами. Его сменит другой. Они чего-то хотят от вас. И они никогда не бросают дело невыполненным. А теперь перестаём болтать о скучном и тяжёлом, если не хотите профукать всё веселье…»

«Стоп, у нас уговор. Я даю тебе своё тело, а ты рассказываешь, откуда пауки знали моё будущее… Завхоз сказал, что его предупредили о моём приходе за полгода до того, как я сюда попал».

«Формально вы мне ещё своего тела не предоставляли. Это лишь в вашей голове…»

«Костя-а-а?»

«Да шучу, шучу. В общем, есть ещё одна причина, почему я позволил пауку заставить меня использовать точку сохранения…»

«Позволил пауку себя заставить? Ну-ну. И ты не ответил на вопрос».

«Зря иронизируете. Всё должно было выглядеть так, будто у него получилось загнать меня в угол. В общем, история завхоза о вашем будущем намного опаснее, чем кажется. Только я в этом мире могу ковыряться в 'корзине». Поэтому я ещё тогда предположил, почему завхоз знал будущее. Два варианта. Первый. Кто-то научился влезать в моё плетение возврата к точке сохранения. Но этот вариант отпадает. Я сделал вид, что меня заставили его использовать и видоизменил плетение, поставив тысячи ловушек. Кто бы ни был этот умник, хоть сам Вселенский разум, он как минимум оставил бы следы. Но… всё чисто. Ни одна из ловушек не сработала. Второй…

Костя ненадолго затихает.

«Скажите, мастер, пока я был, так сказать, мёртв, вам не попадался на глаза один артефакт, похожий на…»

«Кнут?» — Я вспоминаю, что висело на поясе Эльвины. Не знаю, почему сразу понимаю, о чём речь.

«Оп-па… Интересно девки пляшут… Да, мастер. Кнут, обратно в бездну эту треклятую дрянь. Ну теперь всё ясно».

«Что, блин, тебе ясно?»

Голос Кости серьёзен как никогда.

«Почему этот проклятый артефакт ускользал от меня тысячи и тысячи лет. Похоже, сама моя жизнь стоит между мной и ним. И только моя же смерть способна нас свести. Значит, вот как его спрятали… Умно, умно. Кто-то посчитал, что я не согласился бы умереть, чтобы его найти. Что ж, мастер. Скажу честно. Я близок к своей цели… Очень близок. Близок как никогда. Мы должны заполучить этот кнут».

— Он умер. Он же… не умер?

Взволнованный голос Ионы выбивает меня из медитации. Несмотря на ускоренную умственную беседу с Костей, я сижу уже минут пять неподвижно.

— Хм… Он дышит. — Голос Торна спокоен.

Открываю один глаз. Сразу подмечаю Альдавира в отдалении. Стоит на ветке дерева и сверкает на меня подозрительными глазами.

Иона подходит ближе:

— Он… волосатый.

Резко встаю. Слишком много я потерял времени. Потом расспрошу Костю о кнутах. Так, что там по сценарию? Нужно быстрее в него вливаться — или изменится слишком многое в будущем. Призываю катализатор в руку, говорю:

— Господа и дамы, со мной всё в порядке. Небольшой откат за полученные таланты. Приведу себя в порядок и буду ещё красивее, чем обычно.

«И скромнее, мастер».

Альдавир в один миг оказывается рядом со мной, оценивающе разглядывает и кивает.

— Взрываться ты больше не собираешься, — констатирует он.

— С чего бы мне взрываться?

— К твоему сведению, ты был весьма близок к этому.

«О, простите мастер, тельце у вас больно уж хрупкое. Но шанс умереть был не такой уж и большой. Процентов пятьдесят. Ну вы знайте, что я в вас верил. Да и на крайний случай у меня же есть… девчушка Норана».

Костя хохочет. Задорно и весело. Похоже, поганец искренне счастлив.

Альдавир всё время, пока мы летим до Аббатства на орле, молчит, хотя в прошлый раз мы с ним разговаривали о том о сём. Он просто изучает меня, стоя в уголке. И, что самое удивительное, отводит глаза. Подхожу к нему. Раз всё идёт не по сценарию, то уже похер…

— Учитель, ты чего шарахаешься?

— Шарахаюсь? Нет, я не шарахаюсь. Скорее, по-новому оцениваю свои услуги тебе.

— В плане?

— В том плане, что я тебе больше не учитель. Скорее наоборот.

Заталкиваю резко разрастающееся чувство собственной значимости куда подальше.

— Странно, что вы все оцениваете меня только по изменившейся внешности.

— По внешности? Нет, ты ошибаешься. Внешность не играет никакой роли. Осмотрись…

Так и делаю. Клоуш тупит в пол, Гримз с прищуром косится на меня, Торн задумчиво теребит кожаные ремешки на доспехах, Иона бухтит что-то неразборчиво, Лия… старается вообще не смотреть на меня. Я уж не говорю про бандитов-бомжей, которых змеи ещё не убили. Пока что не убили… Они откровенно трясутся и, судя по перешёптыванию, сами не знают отчего.

— Они выглядят странно. Из-за меня?

— Ты знаешь, что происходит с сосудом эфира после восьмой ступени?

— В теории…

— В теории… Разумеется, в теории. Потому что на практике мало кто сталкивался с теми, кто обладает такой силой. Я не знаю, что с тобой произошло и почему ты стал таким, но могу предположить, когда это случилось. Скажешь, где ты пропадал целый месяц?

— Не могу.

— Так и думал. Догадываюсь, что это проделки Джыра. Что он с тобой сделал?

— Его зовут Костя, — хмыкаю я.

— Его зовут так, как ему хочется. Если ты ещё воспринимаешь меня учителем, запомни: легко полученная сила — не сила вовсе. Рано или поздно ты на ней споткнёшься.

— Ага, спасибо за философский совет. Ну, — киваю на бомжей, — чего они так напрягаются?

Альдавир отвечает не сразу.

— Ты должен научиться заглушать свою «волю».

— Какую ещё «волю»?

— Её ещё называют королевской волей. Это аура, исходящая от сильных сосудов эфира. Посмотри на них.

Один бандит бросил работу и сейчас просто сидит и тяжело дышит. Другой никак не может поднять трясущимися руками кирку. А ведь знают, что за отлынивание огребут.

— Представь, что они размером с горошину и их заперли в одной клетке с драконом. Пусть дракон и утверждает, что он мирный, но сможет ли горошина посчитать его таким? Или она будет… испытывать постоянное напряжение?

— Хочешь сказать, что они меня боятся?

Альдавир на этот раз не отводит от меня взгляда.

— Все, кого ты не считаешь своим союзником или другом, не будут бояться, но будут чувствовать себя так, будто за ними кто-то наблюдает. Кто-то очень сильный, а его мотивы неизвестны. Как ты понимаешь, в таком состоянии долго не протянуть.

Осматриваюсь, подмечаю разное… Иона точит кинжал, то и дело роняя точильный камень, что на неё совсем не похоже. Лия остервенело перебирает глиняные тарелки. Без какого-то смысла. Ставит, снова поднимает, снова ставит. Торн вроде бы не изменился, но хмыкает каждую минуту. Тиину еле видно в тенях — она будто прячется. Другие члены Гильдии Злодеев ведут себя не сильно адекватнее. Хотя Норана играет как ни в чём не бывало. Будто и не замечает меня. Может, у неё иммунитет?

— Понятно. — Я кисло улыбаюсь.

— Чем слабее те, кто рядом с тобой, тем сильнее на них давление. Они даже не понимают, что с ними происходит.

— Ясно. А ты тоже напрягаешься?

— Не совсем. Я ближе всех к твоей силе, но… да. Мне хочется отойти от тебя подальше. — Уголок его губ слегка приподнимается. — Но я-то понимаю, отчего это ощущение, и могу с ним бороться. Другие — нет. Просто помни, что королевская воля — тоже инструмент. Им можно пользоваться, чтобы напугать или впечатлить. Ладно, давай я покажу тебе, как глушить её. Тебе повезло, это не очень сложно. Нужно всего лишь воображение.