— Солнышко мое, — черты склонившейся надо мной девушки слегка исказились от физического наслаждения, коего она совершенно не пыталась утаить и лишь подгоняла пылкими, но в то же время изумительно плавными и расчетливыми движениями своих бедер. Ее горящие глаза жадно ловили мельчайшие перемены, происходившие на моем собственном лице. — Мне так хорошо! Я так счастлива! Уф… А ведь я знала! Знала, что нам это нужно… Знала, какой ты на самом деле! Уф… Просто офигенный… Так ведь и я у тебя что надо… Кто здесь чудо? Я чудо! Фантастика, да? Как же здорово все получилось… Боже, как я тебе нравлюсь! Как же я тебе нравлюсь! Милый мой… Спасибо! Жаль, что так не может продолжаться… уф! …вечно… Смотри на меня… Смотри на меня… Я твоя! И это твое… И это… Все, что ты видишь — все твое… Солнышко, дай руки! Держи меня здесь… Ниже! Крепче! Помогай мне… Веди! Направляй! Ох! …Димочка, я чувствую! Родной мой, я тебя чувствую… Вот оно, мой чудесный… Вот же оно… Близко… Димочка, да! Все так! Все правильно! Ты можешь! Ты готов! Я разрешаю…
— Боже мой, Вика! — янтарный полумрак озарился первой слепящей вспышкой. — Вот сейчас… Господи боже, это сейчас! …Сейчас, слышишь?
— Да, любимый! Да! Сейчас…
— Так нельзя, родненькая… Нельзя… О, дьявол… Сделай что-нибудь…
— Можно, мой хороший! Все можно! Вот, смотри…
Напористые любовные толчки внезапно стихли. Вика упала на меня грудью, ухватилась за волосы и совершила одно последнее усилие. Вернее, не усилие даже, а некое молниеносное содрогание там, внизу, где в этот краткий миг мы с нею сочетались самыми прочными узами из тех, что были нам доступны. А сразу после этого все кругом пошатнулось. Осветилось. Вскипело ослепительным белым пламенем, полыхнуло и взорвалось… И в сгустке этого пламени, как в сияющем подвенечном платье, откуда ни возьмись мне предстала Кристина. Моя прежняя избранница. Моя бывшая невеста. С ее головы срывались жгучие языки огня. В глазницах колыхалась раскаленная лава. Сверкнувшее бриллиантами колечко вылетело из ее руки, промелькнуло в воздухе и рассадило мою бровь. Перспектива подернулась мутной багровой пеленой. Пламя померкло, и рядом тотчас появилась Алена. Совсем нагая, но с материнским крестиком по центру ухоженного бюста. Мой затылок оказался на ее коленях, а сестра, наклонив надо мной спутанные волосы, целовала раненное место алыми от крови губами и беззвучно плакала. Конечно, все это были только видения. Я сознавал это, но не различал вокруг ничего, кроме немых бесплотных образов. И лишь один живой якорь, с бешено колотящимся сердцем, удерживал меня в сокрытом от моих глаз, но все еще осязаемом мире, где мне вдруг страстно захотелось — жить, дышать и сделаться счастливым. Вика! Животворной тяжестью она покрывала меня сверху, упершись носом в плечо, и горячими ладонями заслоняла мои веки, оберегая и от пламени, и от видений, и от всего, чего я страшился в своем одиночестве. Я вцепился в нее изо всех сил, вслепую притиснув к своему телу, и поклялся не отпускать на за что на свете. Ведь она моя. Моя…
Глава 11
Спустя время я обнаружил себя лежащим на правом боку в весьма неудобной позе, окостеневшим от неподвижности и девственно голым, словно Адам до грехопадения, тогда как Вика, моя невероятная Вика, одетая совершенно по той же моде, что и я, по-прежнему оставалась рядом. Она располагалась ко мне спиной, уютно угнездившись мягким местом в укромной котловине, сотворенной моим животом и подтянутыми к нему бедрами, и кончиком пальца в задумчивости вычерчивала какие-то узоры на моей руке, с бульдожьей цепкостью обнимавшей ее за талию. Я уткнулся носом в черную расхристанную шевелюру и глубоко вдохнул.
— Давненько мы так загораем? — справился я. — Кажется, мой недремлющий брегет ненароком отключился… Вполне возможно, я оставил его в других штанах… Привет, красавица!
— Привет, — рассеянно откликнулась девушка. — Точно не скажу… Минут пять… а может, и все двадцать. Я не засекала… Все нормально, мой славный. Отключился, значит, так надо. Меня этим не удивишь: в первый раз немудрено и ошалеть с непривычки. Что тут такого? Классный ведь секс получился… Как тебе ощущения?
— Малыш… — я помолчал, с трудом подбирая слова. — Как по мне, одними ощущениями дело не обошлось. Понимай, как знаешь, но с моей стороны имели место настоящие чувства…
— Правда? — она немного запнулась. — Ну, и как тебе чувства?
— Спрашиваешь… Бездна впечатлений… Наверняка, ты и сама заметила по моей реакции. Не могла не заметить, с твоей-то восприимчивостью…
— Что было, то было, — Вика насмешливо фыркнула. — При себе ты своих впечатлений точно не оставил. Ни граммулечки… Поделился от души — насилу восприимчивости хватило… Каково же тебе было ходить с такой тяжестью, бедолага?
— Кстати об этом, — я нежно похлопал ее по животу. — Не желаешь смотаться в душ, матушка? Чуть погодя могу и сам присоединиться, если ты не против…
— Конечно, не против… Но давай попозже: мне пока лениво. У меня только-только попа пригрелась…
— Понимаю… Но, может, все-таки поспешить? Дело молодое: одна нога здесь, а другая там. Иначе мало ли что…
— Ты это к чему, Димочка?
— Не подумай, что это я давлю, скорее — законы природы. С природой лучше не связываться. Она дама принципиальная: ее деньгами и подношениями не подмажешь. А нянчиться с детишками тебе, прямо скажем, еще рановато. Самой бы нянька не помешала…
— С детишками? Ах, вот ты о чем! Успокойся, милый… Не грозят нам никакие детишки…
— Неужели? — я несколько замялся, но все же спросил. — И откуда такая уверенность, позволь узнать?
— От верблюда! Мужик, вот оно тебе надо? — ответив так, Вика внезапно встрепенулась и резко ухватилась за мой палец, от чего он отчетливо хрустнул в тишине. — Прости, пожалуйста! Я не хотела… Да что там рассказывать. История нехитрая. Не могу я иметь детей, вот и все. Доказано наукой… Ни зачать, ни родить… И слава богу, я считаю. Какая из меня мамашка?…Ну, и по жизни удобно, опять-таки. С малолетства резинки ненавижу…
— Понятно, — я решил не развивать эту тему, пока что. — Ну, а сама ты какого мнения о случившемся? Я о нас, если что…
— Супер! Просто класс… Дима, ты не сердись, но у меня плохого секса не бывает.
— Ну, а все-таки?
— Что «все-таки»?
— Как тебе со мной?…Лучше, чем с Аленой? — последняя часть вопроса вырвалась у меня непроизвольно.
— Солнышко, уймись! — девушка укоризненно лягнулась задом. — Нашел, о чем спрашивать. Я, конечно, бесстыжая, но не до такой же степени. Секс — это доверие, а я доверия не предаю. И чужих секретов из одной постели в другую не перетаскиваю.
— Пожалуй, соглашусь. Довольно глупо сравнивать нас двоих… и даже как-то… несподручно…
— Да уж взаправду: меряться вам особо нечем… Дима, я все никак не пойму: в чем твоя заморочка? Ты превосходный любовник. Дай бог всякому! Разве для тебя это новость? Нужно похвалить, мой герой? Я могу, мне не трудно…
— Дело не в этом…
— А в чем? Хочешь выяснить, буду ли я спать с тобой и дальше? С большим удовольствием. Меня все устраивает…
— Рад такому известию, кстати. Однако этого мне тоже мало, судя по всему…
— Ну, а в чем тогда дело?
— Если бы я знал, дружок… Если бы я знал… Но по какой-то загадочной причине мне все же хотелось бы услышать, что со мной тебе лучше, чем с кем-либо еще…
— Хм… — Вика проникла рукой между мной и своим задом и что-то там у себя почесала. — Заяц мой, ты ревнуешь, что ли? Уже? Так скоро? Меня — к Алене? Или, может, Алену — ко мне?
— Нет, я размышлял об этом… — я еще раз покосился на отпечаток Алениных зубов, украсивший шею моей девушки, и подавил в себе нездоровый порыв накрыть его поцелуем. — Ревности во мне нет. По крайней мере, к своей сестре я определенно тебя не ревную. Чего, однако, нельзя сказать о зайцах…
— О каких зайцах?
— Ты только что нарекла меня зайцем. Мне это приятно, как и всякое твое слово… Но не могу не думать о том, что я точно не первый, кого ты так называешь. Причем при сходных, скажем так, обстоятельствах. И, видимо, далеко не последний. Не исключено, что даже на сегодняшний день я не единственный заяц в твоей коллекции…
