— Отпущу. Но от твоего предложения категорически отказываюсь. Не знаю, как это помягче выразить, дружок, только в качестве сексуальной игрушки ты мне никак не подходишь. Это как минимум. Уяснила?

Я выпустил Алену, и она, еще немного постояв подле меня на коленях, недоверчиво уселась на задники своих кроссовок:

— Димуль, уверен? Может, у тебя просто с вдохновением не очень? Хочешь, пуговки на блузке расстегну?

Я издал протяжное рычание.

— Ну, как знаешь! Тогда сам разбирайся со своим тестостероном. Если собственная сестра чем-то не устраивает, найди себе соску покошернее, и в темпе!

Я промычал в знак согласия.

— В следующий раз, когда тебя накроет, я миндальничать уже не буду. Сделаю что-нибудь страшное… Эдика позову!

Я в ужасе ухнул.

— Придурок! Ну и зависай тут совершенно один на своем диване… — Алена горделиво прошествовала в покинутое ради меня кресло, обрушилась в его кожаные недра и, посидев в угрюмой задумчивости какое-то время, решила навести некоторые справки. — Димуль, я по делу… Мне тут подумалось кое-что задним умом… Короче, у тебя там, где положено, нормально все? В смысле, порядок? Заводится машинка? Ведь не в этом затык, правда же?

Должен пояснить, что, в отличие от последнего недоразумения, эта довольно щекотливая в обычном понимании тема считалась у нас с сестрой вполне обиходной. Как-то так сложилось в нашем совместном прошлом, что моя мужская сила постоянно служила Алене мишенью для одобрительных острот и, если не ошибаюсь, в какой-то момент сделалась предметом ее личного тщеславия. Весьма вероятно, что неким непостижимым образом Алена понимала ее, не как исключительно мою, а как «нашу» мужскую силу…

— Спасибо, не жалуюсь, — потешил я самолюбие сестры. — А что у тебя за дело такое?

— Да так… — Алена подозрительно замялась. — Рано еще вдаваться. Концепция на стадии осмысления…

— И снова здравствуйте, мои дурные предчувствия… Родная, может уже остановимся? Предыдущая идея была хуже некуда: сказал бы еще кое-что, но даже обсуждать не желаю. На глупости я и сам мастак, не собираюсь их еще в квадрат возводить с твоей доброхотной помощью. Займись уже собой, сестрица. Люби свою Вику и будь счастлива.

— Так я и люблю! А ты чем таким можешь похвалиться? И до моих идей, Димочка, тебе, как видно, нужно еще дорасти. Не хочешь обсуждать — пожалуйста, но нечего тогда и сестру шеймить почем зря. Я остаюсь при своем: идея зачетная, а ты — валенок.

— А как тебе такой аспект… — я вовсе не стремился переделать сестру: мне хотелось, чтобы она сама разложила все спорные вещи по полочкам, если, конечно, нужные полочки окажутся в ее ментальном хозяйстве. — Представь, что у нас с тобой все случилось. Ты настояла — я уступил, и вот все закончилось. Буквально минуту назад. А вечером, спустя несколько часов, приезжает Вика. Твоя возлюбленная, если я ничего не путаю… Мне интересно, прости за ходульный оборот, как бы ты ей в глаза смотрела после этого?

— Нет, ты серьезно? — изумилась Алена. — «Минуту назад»?! Себе льсти сколько хочешь, но меня-то не позорь. Чих-пых, и все бы закончилось. Речь шла о миссии, а не о телячьих нежностях.

— Уходишь от ответа, дорогая?

— Ты сказал: представь, — напомнила сестренка. — Раз так, я должна представить все правильно… В общем, расклад такой: с тобой мы порешали, ты в ауте — пускаешь пузыри, и вот, значит, приезжает Вика… М-мм… Слушай, Димуль, тебе это не понравится. Во-первых, в ее глаза я буду смотреть не отрываясь, потому что они у нее просто чумовые. Во-вторых, мы поужинаем, побалуемся вкусными напитками и отчалим в спальню. В-третьих, мы трахнемся. Все!

— Все?

— Молодец, подловил… В-четвертых и в-пятых, мы тоже трахнемся.

— И то, что могло произойти между нами…

— То, что могло произойти между нами, Димочка, к Вике не имеет никакого отношения. А если честно, то не только к Вике, но даже ко мне самой, в качестве ее девушки… Боюсь, тебе этого не понять, поэтому тупо прими на веру… Если что, у меня есть еще целых пять минут. Или один чих-пых и полсигареты… Намек ясен?

— Алена, мы закрыли эту тему.

— Закрыли так закрыли. Всего-навсего еще одна тема, о которой мы с тобой душевно помалкиваем. Сколько их еще будет впереди… Ладно, Димуль, обнять-то тебя разрешается пока?

— Конечно! Попробуй только уйти без телячьих нежностей.

Алена все еще сидела на моих коленях, по обыкновению примостив голову на плечо, когда в дверь позвонил Эдик: два сакраментальных звонка — пристрелочный и контрольный…

Глава 6

Проводив Алену до порога и передав ее Эдику чуть ли не по описи (тулово женское — одно, конечности — две пары, навершие декоративное — одна единица), я вернулся в гостиную и приступил к наведению порядка. Начать предстояло с тележки, стоявшей на причале возле опустевшего кресла. На ее стеклянном столике сестрица успела учинить истинный кавардак. Первым долгом я опрокинул в себя стопку виски, налитую мной во утешение Алены и оставшуюся нетронутой посреди прочего негодного тлена. Терпкое, маслянистое и отчасти болезненное тепло, растекшееся вниз по пищеводу, мгновенно отозвалось в моей голове приятным легким туманом. В нем я ориентировался лучше, нежели в мнимой ясности, с какой воспринимались окружающие вещи, когда я взирал на них прямым и, как принято выражаться, трезвым взглядом. За их примитивной очевидностью с трудом проглядывалась суть. Между тем, под правильным углом зрения, скрадывавшим вопиющую явственность деталей, в самых простых и неприкаянных вещах по временам обнаруживалась бездна смысла. «Люди должны есть», — подумалось мне невзначай при виде густого молочного озерца, разлитого по поверхности столика, которым Алена тайно воспользовалась, чтобы нарисовать на стекле что-то неприличное. Мой бедный желудок, удостоенный сегодня лишь горстки английских печений, откликнулся тихим согласным урчанием. Пока я с жадностью глотал растаявшее Аленино мороженое из отсырелого, давшего течь картонного ведерка, меня посетила еще одна удачная мысль, которую на сей раз направляла железная рука дедукции. «Люди должны есть», — продолжил я свое умозаключение. — «Девушки — тоже люди. Алена и ее подруга — девушки. Следовательно, этим двоим нужно соорудить легкий ужин, заказав его в приличном ресторане». Безупречная цепочка посылок и в конце — блестящий вывод. А ведь это всего-навсего один шот…

Бывшему топ-менеджеру, члену совета директоров трех солидных корпораций, мне ничего не стоило за несколько оставшихся часов организовать пустяковое застолье. Плевое дельце. Достаточно было одного телефонного звонка… Задача изрядно осложнилась, когда, дозвонившись до Регины, я выяснил, что за окном сегодня пятница, а значит непосредственно в данный момент она находится за рулем — на пути в свое маленькое имение где-то у черта на куличках и, стало быть, устроением моей вечеринки заняться никак не сможет. Мне пришлось извиниться, пожелать Регине счастливой дороги, повесить трубку и, хорошенько все взвесив, удариться в панику. Я понятия не имел, при помощи какой изощренной магии заказывается ужин из приличного ресторана… Взяв себя в руки, я снова вооружился телефоном и в течение получаса досконально изучил вопрос. В процессе изучения я трижды отправлялся к холодильнику и, глядя на заставленные до отказа полки, старался помыслить, как все это клятое изобилие может претвориться моими собственными стараниями в изящно сервированный стол. Выходило, что никак, поскольку мои житейские привычки, хорошо усвоенные Региной, предполагали лишь один кулинарный трюк: вскрыть упаковку, подогреть содержимое и проглотить готовую снедь у себя на диване — за просмотром какого-нибудь старого фильма.

Было далеко за семь, когда я отыскал наконец подходящее мне заведение и, связавшись с довольно сноровистым клерком, оформил заказ, который обещали доставить самое позднее через час-полтора. Отвечая на вопрос, как именно в моем представлении должен выглядеть «легкий ужин на троих», я проявил взыскательность и сделал несколько основательных замечаний. «Что-нибудь из классики, будьте так любезны», — веско пояснил я вопрошавшему. — «Исключительно европейские блюда — никакой азиатчины. Всецело полагаюсь на ваш просвещенный вкус, мэтр. И не знаю, заслуживает ли это отдельного упоминания, но все должно быть исполнено по высшему разряду». — «Премиум-класс», — понятливо отозвался мэтр. — «Посуда? Столовые приборы?». — «А как же», — снисходительно подтвердил я. — «У меня два фарфоровых сервиза: на шесть и на двенадцать персон. А приборами чуть не полбуфета забито. Есть и серебро…» — «Вопросов больше не имею», — почтительно сообщил мой невидимый собеседник. Спустя всего десять минут я расплатился по весьма умеренному счету, выпорхнувшему из недр моего телефона, и с легкой душой посвятил себя хозяйственным нуждам: собрал с пола сопливые Аленины салфетки, ревностно втоптал в ковер сигаретный пепел, рассыпанный вокруг ее кресла, и отвез на прежнее место изгаженную тележку.