— Эд, ты меня уже столько лет знаешь, а все никак не привыкнешь, — Алена сожалеюще развела руками. — Скажи, мне моя задница дорога?
Эдик позволил себе испустить болезненный вздох:
— Боюсь, я не понимаю вопроса.
— Да чего уж там не понять, — отмахнулась Алена. — Для меня дороже нее ничего не существует. Думаю, здесь все такие, но я одна из всех имею смелость это признать. Ну, и с задницей мне, конечно, повезло больше вашего, ребята. Без обид! Такой как не дорожить… Только два человека и есть на всем свете, для которых мне своей задницы не жалко. Но сейчас не об этом… Эд, я часто с тобой спорю, когда дело и правда касается моей безопасности?
— Мне отвечать? — дисциплинированно уточнил Эдик.
— Без разницы: ответ нам обоим известен. Никогда такого не было и впредь никогда не будет. Ответь мне лучше вот на что — это важно: у нас с тобой все в порядке?
— На тех условиях, которые только что прозвучали?
Алена медленно кивнула, глядя ему прямо в глаза.
— Да, все в порядке! — твердо заявил Эдик, совершенно как несколько часов назад, после триумфального рейда по моему жилищу. — Степан, мы уходим. Доброй ночи, Дмитрий Андреевич. Закройте за нами дверь, пожалуйста…
— Увидимся! — крикнула им вслед Алена. — Вику мне там не напугайте, варвары!
Оказавшись наедине со мной, сестренка устроила мне небольшую выволочку: молча покрутила пальцем возле виска и больно ущипнула за складку на животе, о существовании которой я до сих пор даже не подозревал. Поскольку только этим я и отделался, можно было заключить, что настроение у Алены оставалось просто сказочным. Ничто не могло омрачить ее грядущего свидания. Она быстро проверила, на месте ли еще ее отражение в зеркале и не случилось ли с ним за время разлуки какой-нибудь неприятности, после чего занялась мной и энергичными мановениями рук в два счета поправила мою прическу.
— Опять бока отлеживал на своем диване, — благодушно проворчала Алена, пробуя различные положения для моей отросшей челки. — Может, я чего не понимаю в ваших отношениях? Если я ему теперь золовкой довожусь, то так и скажи… Димочка, что с футболкой? Ты жевал ее, что ли? Через минуту Вика появится, а ты у меня вахлак вахлаком…
— И что с того? — возразил я. — Мне-то зачем перед ней красоваться? Прима сегодня — ты.
— Ну еще бы! И во мне должно быть прекрасно все. Даже твоя футболка, если такое вообще возможно… А ну-ка подыши на меня!
— Алена! — я обидчиво отстранился. — У меня уже несколько часов капли во рту не было!
— Уже несколько часов? Ох, жаль все-таки, что ты не женился. Именно это и мечтает услышать всякая любящая жена.
— Между прочим, я нам ужин приготовил, — с гордостью ввернул я. — В столовой все уже накрыто. Чувствуешь какой запах?
— Ах вот это что! — сестрица сильно потянула носом. — А я-то думаю, откуда здесь настоящей едой может пахнуть? То ли холодильник забыли закрыть, то ли ту, другую помойку… Да ладно, Димуль, я шучу! Если глупо, прости: это от нервов… А пахнет действительно вкусно. Умница ты моя! Дай чмокну. Вот Викуля пожалует, тут мы и отужинаем…
Глава 8
Викуля пожаловала практически сразу. Дверь тоненько проверещала каким-то не своим голосом, и я двинулся открывать. Как выяснилось, не в одиночку: не сделав и шага, я столкнулся с Аленой, которая чувствительно впечаталась в меня плечом.
— Хочешь открыть сама? — предупредительно отступил я.
— Нет, давай ты…
На Алену стоило полюбоваться. Такого огненного румянца на щеках своей Белоснежки я, пожалуй, не мог и представить, а ее синие фары сияли так ярко, что впору было призадуматься. Выходит, это все-таки случилось. Моя сестренка втрескалась по самую маковку. То есть, целиком потеряла голову от избытка переживаний, прихлынувших к ее сердцу — достаточно изощренному, но не слишком опытному по части подлинно сильных чувств. Хорошо ли это, девочки? Справитесь ли вы с вашей любовью, если она уже захватила вас хлеще тех мимолетных романов, век которых недолог, зато все отпущенное время измеряется сладкими часами уединения? Знаете ли вы, где окажетесь, единожды взмахнув теми крыльями, что подарены вам судьбой? Примет ли вас в итоге скромная каморка счастья, не тесная лишь для пары избранных друг другом? Что ж, посмотрим…
Посмотрев, я испытал сильнейшее потрясение, к которому меня никто не подготовил. Вика стояла на пороге в совершенном спокойствии и, едва отворилась дверь, с любопытством оглядела меня с головы до ног, уделив при этом больше внимания разноцветным носкам, чем застывшему от удивления лицу. Впрочем, к нему ее пытливый взор вернулся уже через мгновение, наполненный свежими и, кажется, довольно приятными впечатлениями. Я узнал ее с первого взгляда. Вернее, узнал, конечно, не ее. Тем самым оригиналом эта девочка быть никак не могла, а значит, устремив на меня наивные карие глаза, передо мной стояла копия — диковинный новодел, под чьими чарами моя искушенная сестра таяла сейчас, как та Снегурочка в лучах Ярилы. Внешнее сходство с Вайноной, какой она сохранилась для мира в своих ранних фильмах, было и впрямь поразительным. Даже приметная умышленность, проглядывавшая в некоторых чертах этого иллюзорного образа, не умеряла исходящего от него очарования. Однако отнюдь не это ошеломило меня в моей гостье. Неожиданность заключалась в другом. Поднятому ко мне личику впору было глядеть со школьной скамьи, классе этак в восьмом-девятом, лениво щурясь на доску и чавкая противной розовой жвачкой, которой, разумеется, юное создание как раз с упоением и чавкало. Сколько же лет этому бедствию? Четырнадцать? Вряд ли пятнадцать… Что за черт? Алена совсем рехнулась?
Нет, в наши дни бывает всякое. Под своим мешковатым спортивным костюмом Вика могла скрывать какие угодно сюрпризы. Алене, которая и сама созрела раньше срока, сие уж точно известно, а, зная ее вкусы, легко можно представить, что Вике в данном отношении есть чем похвалиться. Только что это меняет? Ранние похождения сестры меня ничуть не волновали (в конце концов, Алена уже тогда была Аленой), но замутить с такой же акселераткой, как она, в свои полные двадцать — это чем же нужно было думать? Если малышке уже пора, так на то есть легион озабоченных сверстников. Ну, или уйма сверстниц, если ей такое больше нравится…
— Привет! — сказало мне бедствие. — Я — Вика. По-моему, вы мне не рады…
— Устами младенца, а? — в дальнем конце холла, у дверей, ведущих на лестницу, расположился Степан, взиравший на нас с нескрываемым ехидством. По официальной легенде эта пигалица пришла ко мне. По гораздо менее убедительной легенде — якобы в качестве массажистки, которой, должно быть, негде больше переночевать, кроме как у случайного клиента. Так что Степану было что припомнить своему недавнему обидчику. Типичная «семнадцатая», как тут ни крути. Классика жанра…
— Пошел прочь! — утомленно скомандовал я. — А вы проходите, Виктория. Порадуемся внутри. По правде говоря, мы очень вас ждали.
— Тот парень проверил мой пакет, — не двигаясь с места наябедничала девчонка, тряхнув огромным черным мешком с логотипом центрального универмага. — Он правда имел на это право?
— Просто ни на что другое он не годен, — успокоил я Вику. — А кормиться как-то нужно. Заходите в дом, и больше мы его не увидим.
И здесь она совершила то, за что мне захотелось ее… ну, я не знаю… поставить «отлично» в ее дневник, если вдруг он находился при ней, втиснутый, к примеру, за пояс необъятных спортивных штанов. Вика воровато оглянулась назад, вытянула изо рта гигантский розовый комок жевательной резинки и бестрепетной рукой прилепила его к стене.
— Вот, посторожите пока, дяденька, — обратилась она к Степану. — Займитесь полезным делом. Буду уходить — обязательно заберу.
И прошла мимо меня в прихожую.
Встреча у девушек получилась немного сумбурной. Алена шагнула вперед и, не решив, очевидно, как ей лучше приветствовать подругу в моем присутствии, обозначила в воздухе какое-то робкое объятие, подкрепленное, впрочем, самой счастливой улыбкой из тех, что я у нее видел.
