Между девочками тут же завязалось какое-то яростное перешептывание, сопровождаемое голубыми и карими посверкиваниями в моем направлении, во имя чего Алена даже привстала со стула и улеглась животом на столешницу, элегантно отклячив свой персиковый зад.
— Плетете заговор? — благодушно осведомился я, совершая первый глоток. — Умнички, одобряю! Мое соучастие не требуется?
— Алена подбивает меня выпить с вами на брудершафт, — мгновенно раскололась Вика. — Для того, чтобы перейти на «ты» и все такое. А я говорю, что вы не захотите со мной целоваться.
Невольно взглянув на ее чувственные, влажные от сладкого вермута губы, совсем недавно и с таким откровенным удовольствием целовавшие мою сестру, я внутренне напрягся.
— Если предстоит голосование, — непринужденно отшутился я, — то я решительно против того, чтобы смешивать мой виски и ваш мартини. Такой коктейль мне неизвестен.
— Ты на что это намекаешь, братец? — коварно проворковала Алена. — Приглашаешь меня к вам присоединиться? У меня тут вишневый бренди. Вместе с виски и мартини выходит — «Кровь и песок». Классика, как ты любишь. Одного ингредиента не хватает… Вика, лапушка, передай мне апельсинку…
Не знаю, сколько из всего сказанного усвоила Вика, но, скользнув по моему лицу внимательным взглядом, она убежденно помотала короткими вороными космами:
— Ничего не выйдет…
— Рано спалились, — согласилась с ней Алена. — Только погляди на него. Интеллект на мордасах так и играет, вместе со всеми комплексами, что к нему прилагаются. Нужно было хотя бы до второго стакана дотянуть.
— Какая жалость, что у людей нет иного способа начать говорить друг другу «ты», — посетовал я, пропустив еще один глоток скотча. — Вот если бы он существовал! Без алкоголя и, с позволения сказать, без безе…
— Без безе! — ужасно обрадовалась Вика моему нехитрому каламбуру и тут же разрушила его и без того сомнительный шарм. — Это значит — без поцелуя… «Безе» по-французски — «поцелуй».
— Везде, только не во Франции, детка, — томно заметила Алена. — Захочешь поцеловаться с француженкой, лучше воздержись от этого слова. Скажи ей, к примеру: «Амбрас муа, ма пюс». А заикнешься про «безе» — можешь получить больше, чем ожидала…
— А что я получу? — полюбопытствовала Вика.
Сестренка показала на пальцах, а точнее, соорудила некую композицию из пальцев и языка, которую лучше бы я не видел.
— А-аа, — сказала Вика. — Интересно… Но я другое хотела сказать. В общем, я знаю иной способ.
— Кроме этого? — удивилась Алена, снова задрав вверх два пальца. — Ну, еще бы! Я знаю около сотни…
— Да нет… — Вика прыснула. — Иной способ начать говорить друг другу «ты».
— Ну, для этой цели моя сотня тоже годится… — махнула рукой Алена.
— Возможно, стоит просто взять и начать? — предположил я.
— Нет, так мне самой будет неудобно. Перед этим нужен какой-то контакт… Дима, если это не покажется вам странным… вы должны будете принять пищу из моих рук. А я приму из ваших. Это очень хорошая древняя традиция.
— Секси! — восхитилась Алена. — А чья это традиция?
— Древнего человека, — внесла определенность Вика.
— Мне подходит, — с важностью подтвердил я, позабавленный таким занятным поворотом. — Чем будем угощаться?
— Тем, что в руки попросится. Каждый сам выбирает еду, которой хочет наделить партнера. Вы получите мою оливку…
Вика погрузила свои длинные пальцы в бокал, выудила из него бледно-зеленого оскопленного заморыша, встряхнула пару раз и, ловко вспорхнув со стула, понесла ко мне, ни на секунду не сводя с меня темных проницательных глаз, мерцающих под стать ее ноше, как спелые маслины где-нибудь в тосканской роще после осеннего дождя. Поместив мне на плечо свободную руку, девушка медленно приблизила пряно пахнущую наживку к моим губам.
— Нужно открыть рот, — напомнила мне она, и, когда я повиновался, отважно вложила щепоть со своим подношением глубоко внутрь, чуть не ссадив пальцы о мои резцы. — Жуйте, — скомандовала Вика, конечно же, не преминув обсосать после расставания с оливкой сначала большой палец, а затем два соседних. — Не спешите глотать, почувствуйте вкус… Глотайте… У вас кадык красиво двигается, далеко не у всех так… Теперь ваша очередь — накормите меня…
Я пошарил глазами по столу и наткнулся взглядом на тарелку с фруктовым десертом:
— Персик? Апельсин? Виноград?
— Дима, это вам решать…
Я выбрал дольку инжира.
— Ого, — сказала девушка и порывисто сняла руку с моего плеча.
— Что такое, Вика? Не угадал ваших желаний?
— Да так… Сейчас не важно. Не о моих желаниях речь… Только если уж взялись, не оброните. Кладите мне прямо в рот: не волнуйтесь — не укушу, — и она степенно приняла из моих рук смятый кусочек, блеснув при этом белыми зубками с небольшими, но ярко выраженными верхними клыками. — М-мм, сладкий и нежный… А ведь я оказалась не права, такое со мной тоже бывает…
— Дело сделано? — я промочил горло, стараясь растворить странное послевкусие, оставшееся после ее оливки. — Замечательный ритуал, Вика. Не терпится опробовать его на моем новом тренере по фитнесу… И в чем же ты оказалась не права, если не секрет?
— Да тут и ежику понятно, — хмыкнула Алена, молодецки опрокинув прямо в глотку свой вишневый бренди.
— А ему — нет, — возразила Вика, в который раз выказывая склонность говорить обо мне в третьем лице. — Он мужчина, а мужчинам про самих себя далеко не все бывает понятно… Не беспокойся, Дима, это пустяк. Просто я ошиблась, а Алена говорила правду. Ты все-таки не отказался бы меня поцеловать…
И отправилась восвояси, Вайнона бутафорская.
Трапеза вернулась в свое русло. Обнаружив, что мой стакан опустел, я отмерил себе еще сорок капель, а заодно прислужился Алене с ее киршем и выяснил, что Вике мои услуги без надобности: она самостоятельно восстановила уровень жидкости в своем бокале, долив туда лимонного тоника.
— Теперь мы на «ты», — обратился я к девушке, усевшись на свое место, — а знаем друг о друге по-прежнему только то, что соизволила рассказать моя сестренка. Если никто не против, пока суд да дело, мне было бы интересно продолжить наше знакомство.
Алена откинулась на спинку стула и выразительно двинула подбородком, предоставляя мне полную свободу действий.
— Конечно, — сказала Вика. — Что ты хочешь обо мне узнать?
— Вообще-то, это работает в обе стороны, — решил пояснить я. — Ты тоже можешь спрашивать меня обо всем, что тебя интересует. В том, что касается моей скромной персоны…
— Дима, так я ведь первая и спросила. Просто то, что тебе хочется узнать обо мне, и есть сейчас для меня самое интересное.
— Туше, — провозгласил я. — Однако едва ли я буду здесь оригинален… Итак, тебе всего шестнадцать. Чем занимаешься?
— Всем понемногу. Учеба. Работа. Развлечения. Секс.
— Примечательная цепочка. Перечисляешь в порядке важности?
— О важности я не думала… По-моему, все это одинаково важно или одинаково не важно. Скорее я начинала с того, что мне нравится меньше, и закончила тем, что мне нравится больше всего. Но мне нравится все, чем я занимаюсь. Просто по-разному…
— То есть, в итоге секс на первом месте? — я снисходительно улыбнулся. — Что ж, для шестнадцати лет вполне естественно.
— До шестнадцати было так же, — не согласилась Вика. — Что будет после, мне точно не известно, однако не представляю, как что-то может поменяться… Дима, тебе самому сейчас сколько? Близко к тридцати?
— Да, если два скучнейших витка вокруг солнца — это близко…
— И что же на первом месте у тебя?
— Я не знаю, — честно сказал я. — Быть может, именно это с возрастом и меняется. Утрачиваешь способность с былой легкостью всему назначать свое место. Особенно по той шкале, которую мы с тобой обсуждаем.
— Хорошо, ты можешь не знать, — разрешила мне Вика. — Но тогда ты не можешь утверждать, что чем-то от меня отличаешься. Что отношения и секс не стоят в твоей жизни впереди всех других занятий. Ведь именно этого ты о себе и не знаешь.
