— Может, тебе помочь? — она снова хлюпнула носом.

— Да. Ты очень мне поможешь, если прямо сейчас вернёшься в кровать и попробуешь прийти в себя.

— Я в порядке, — гордо заявила Маша. — Вот только мне бабушке надо позвонить, а телефон разряжен. У тебя зарядка есть?

— Есть. В машине. Но никуда звонить ты не будешь.

— Это ещё почему?

— Дилар знает твой номер?

— Ну… да.

— Значит, как только ты его включишь, он поймёт, что ты жива. А лучше бы он думал наоборот.

— А Ринка? Я хочу позвонить ей…

— Нет! — рявкнул я и с размаху вонзил нож в деревянную столешницу. — Ей тем более нельзя звонить! Она смылась с одним из Белых!

— Не смылась! Он её украл!

— Это может быть ловушка Дилара! Вдруг он специально это подстроил?!

— Да зачем?!

— Я не знаю! — только сейчас я заметил, что мы орём друг на друга, почти упираясь кончиками носов.

И уже рассвирепев до такой степени, что вновь собирался схватиться за нож, чтобы на сей раз выдернуть его, я заставил себя остановиться и успокоиться.

— Мне что теперь, до скончания времён сидеть здесь с тобой? — едко спросила Маша.

— Надеюсь, что нет, — процедил я и всё-таки вызволил нож из древесины, снова занялся заячьей тушей.

— На кой я ему вообще сдалась этому Диме-Дилару?.. — ворчала Маша, усаживаясь обратно на скамейку и натягивая на плечи тулуп.

— Не знаю.

— Ты хоть что-нибудь знаешь?

— Знаю, что тебе нужно поесть и лечь в кровать, — огрызнулся я.

Она отвернулась, недовольно фыркнув. Потом вдруг повернула голову:

— А тебе? — задала она новый вопрос. — Зачем я тебе? Зачем ты меня спасал?

К сожалению, она всё чаще и активнее забрасывала меня вопросами, на некоторые из которых я и сам не ведал ответов. Может, она и дура набитая, но кое-какая мозговая активность в ней присутствовала. А я так и не решил, как буду объяснять ей самое главное из того, что её может заинтересовать. Во что нужно её посвящать, а о чём лучше бы промолчать. Для её же блага.

— Опять не хочешь отвечать? — Маша по-детски поджала губёхи. — У меня дома бабушка, старенькая. Она волнуется, ей плохо. Ты понимаешь это или нет?

Я никак не прокомментировал, и Маша снова заговорила:

— А, ну, конечно! Ты не понимаешь, почему люди переживают друг за друга! Ты же не человек!

— Хватит! — заорал я. — Либо ты делаешь, как я скажу, либо!..

— Либо — что? — мелкая зараза дерзко уставилась на меня. — Выпьешь всю мою кровь?

— Если бы захотел, — ответил я почти ровно, — это бы не составило особого труда.

— В таком случае, отвечай! — потребовала пигалица. — Что я здесь делаю?!

— Треплешь мне нервы, — без тени лукавства сказал я. — Марш в кровать! И не вылезай оттуда!

Она стрельнула глазами с ненавистью, однако соизволила уковылять обратно в постель. А я выдохнул с облегчением и занялся приготовлением супа из зайчатины.

— Мы так и собираемся ничего не делать?

Обнажённая Нетая смотрела на огонь, и блики пламени раскрашивали ещё белые волосы яркими оранжевыми всполохами. В светлых радужках плясало огненное отражение, будто бы настоящее пекло горело вовсе не в камине, а в колких решительных очах волколицы. Она уже вернулась к человеческому облику, который любила, кажется, не меньше своей звериной сущности.

И я не без сожаления соглашался с тем, насколько она хороша: насколько гибким и грациозным телом наделена, сколько страсти таится под её белоснежной кожей, не тронутой ни единым изъяном. Сейчас великолепное тело частично закрывала от глаз песцовая накидка, а возлежала Нетая на медвежьей шкуре, отдыхая от бурного завершения пира в честь ночи Великого Голода.

— Всему своё время, — философски рассудил я, с блаженством отдаваясь истоме, разливавшейся по всему телу. — Часом раньше, часом позже… Если Марлок не вернётся сам…

— Я не о Марлоке, — пальнула Нетая и посмотрела на меня в упор. Она чуть приподнялась со своего лежбища. — Ты упустил человечку. Она нас видела.

— И что? Думаешь, она пойдёт писать заявление в полицию, а другие люди ринутся открывать на нас охоту, как в Средневековье? Брось. Цивилизованный мир сделал людей совершенно слепыми к тому, с чем они могут соприкасаться чуть ли не каждый день. Они сами насочиняли себе целую гору сказок, чтобы в них не верить.

Волколица скрипнула зубами и тихо утробно рыкнула.

— Она не могла удрать сама. Ей кто-то помог…

— Разумеется, помог, — я вздохнул. — Наш старый «друг» Сагарт интересуется Машенькой не меньше нас…

— Машенькой?.. — хищно прошипела волколица.

— Ну, другого имени у неё пока нет…

— И не будет!

— Возможно, — безразлично ответил я.

И, кажется, мой тон немного успокоил Нетаю.

— Почему Сагарт её не убил?

— Думаю, потому что он знает то, чего не знаем мы.

Нетая на четвереньках подползла к креслу, в котором я сидел, и свилась клубком возле моих ног.

— Всё это странно, — проронила она задумчиво, уже без всякой агрессии. — Почему так сложно? Почему мы должны опять чего-то ждать?

Я ласково пригладил снежные локоны. Нетая довольно заурчла.

Нам всегда было хорошо друг с другом. С первого дня, как она присоединилась к Стае, между нами пронеслась искра страсти. Но причиной тому стал не Истинный Зов. К счастью, ни у меня, ни у моей восхитительной волколицы такой пары никогда не было. Наверное, потому что мы оба ещё молоды. Будучи старше Нетаи на пятнадцать лет, я полагал, что Луна попросту избавила меня от этого волколачьего проклятья. Лучше уж принадлежать друг другу, повинуясь чистейшему желанию, а не воле небес. Всё-таки это как-то несправедливо и чересчур жестоко.

К тому же чистокровных Белых волколаков осталось совсем немного. А мы всегда старались придерживаться консервативных взглядов на чистоту крови. Возможно, отчасти это стало причиной ослабления нашей Стаи. Посторонняя кровь, как ни крути, всегда даёт более сильное и выносливое потомство. Но это было главным для Альф нашего Клана. Я, как и мои предшественники, стремился к сохранению генофонда.

Нас истребляли долго и методично, в конце концов, оставив в абсолютном меньшинстве. Но даже из той крупицы, что выжила, мне удалось возвысить Белых над всеми остальными Кланами. И своих чистокровных собратьев я, разумеется, особенно ценил. Как, например, Нетаю. Однажды она принесёт мне крепкое потомство безо всяких примесей. Как Горана, пусть своенравного и опасного, но сильного и самоотверженного волколака.

Как Марлока, которого удалось найти и образумить с таким неимоверным трудом. Несмотря на трусость и предательство тех, кто зачал его, я принял Марлока в Стаю, дал ему новую семью. Но, видимо, яблочко от яблони падает недалеко…

— Ждать осталось недолго, — мягко заговорил я. — В эту ночь Великого Голода ничего не вышло. И если в следующую произойдёт тоже самое, ждать мы больше не будем.

— И тогда мы убьём человечку? — мгновенно вспыхнула радостью Нетая.

Она подняла голову и с доверчивой надеждой уставилась на меня.

— Да, — спокойно ответил я.

Мне не хотелось сейчас расстраивать мою ревнивую девочку тем, что мысль об уничтожении Маши нисколько не вдохновляет меня. И будет действительно жаль прощаться с ней навсегда.

Впрочем, может, ещё не придётся…

— Значит, ещё один лунный цикл, — пробормотала Нетая и неожиданно вскинулась: — А Марлок? Его мы убьём?

— Для начала мы его хотя бы отыщем. Горан уже пустился по его следу. Но, полагаю, безрезультатно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что Горан уже здесь.

В доказательство моим словам занавески на приоткрытом окне тревожно колыхнулись. А через секунду между ними пронеслось мощное тело, подёрнутое голубоватой дымкой сумерек. Прямо в воздухе тело сгруппировалось и сделало виртуозное сальто. Пола коснулись уже человеческие голые ступни.

Горан по-звериному встряхнулся и замотал головой. Заметив нас, он оскалился. Нетая оглянулась, выказывая взглядом своё недовольство, за то, что Горан потревожил наше уединение. Однако выгнать его она не могла. Как ни крути, Горан являлся моим приближённым собратом, как и она. Как и Марлок, который меня предал…