— Ну… пожалуй, так. — Димка подал плечами. — Но ведь рассказ написан в сороковых, ещё во время войны, в эвакуации, и Ефремов только пробовал свои силы в литературе. Немудрено, что со временем изменился и он сам, и литературный стиль!

— Что ж, не исключено. Но есть и другой вариант, и он мне нравится больше: «Олгой-Хорхой» никакой не рассказ вовсе, а описание реальных событий, научный отчёт, переделанный позже в очерк для журнала.

— То есть, вы полагаете, что Ефремов сам видел этого электрического червя?

— И, похоже, не один раз. Видишь ли, ты читал «Туманность Андромеды» в отредактированном варианте, в том, который пошёл в печать на страницах «Техники-Молодёжи» в пятьдесят седьмом…

— А что, был ещё какой-то вариант? — удивился Димка. — Не знал…

— Не ты один. На самом деле, в первоначальном варианте романа экипаж «Тантры» находит на планете «Железной звезды» не чужой звездолёт-спиралодиск, а некое устройство под названием «звёздный обруч», с помощью которого представители цивилизации из галактики Туманность Андромеды мгновенно перемещались на огромные расстояния. По сюжету романа земляне отправляют на планету Железной звезды новую экспедицию, чтобы раскрыть тайну «звёздного обруча» и передать её всем прочим цивилизациям Великого Кольца…

— Очень интересно…. — ответил Димка. — Только я не понимаю: при чём тут пустыня Гоби и олгой-хорхой?

— Сейчас поймёшь. — улыбнулся инженер. — Дело в том, что найденный во время раскопок артефакт представлял из себя огромное, около десяти метров в диаметре, кольцо во спиральными выступами на поверхности. Кольцо было целиком засыпано песком, но согласно отчётам экспедиции, к нему был прорыт ход, что-то типа норы — собственно, по этому ходу его и обнаружили. Артефакт был изготовлен из неизвестного металла, и символы на его поверхности не соответствовали ничему, известному на Земле — поэтому Ефремов уже тогда выдвинул предположение, что это ни что иное, как творение инопланетной цивилизации, причём не просто творение — а что-то типа портала, устройства, служащего для мгновенного перемещения в пространстве. А олгой-хорхои — суть обитатели иного мира, с которым «звёздный обруч» был связан, пока действовал.

— То есть эти электрические червяки повылезали на Землю с другой планеты? — опешил Димка.

— Именно, а местные кочевники-монголы их встречали на протяжении многих веков — они не раз страдали от этих опасных тварей и сложили о них жутковатые легенды. Причём, судя по тому, что ведущую к «обручу» нору не успело засыпать песком — а барханы в Гоби находятся в постоянном движении, так что надолго она не сохранилась бы — последние инопланетные чудища выбрались оттуда буквально перед самым появлением археологов. Ефремов даже предположил, что раскапывая артефакт, они вызвали песчаный оползень, который его и повредил — потому что никаких признаков того, что эта штука действует, найти не удалось. Кстати, он и в первоначальном варианте «Туманности Андромеды эту мысль обыгрывает — вот вернёмся в Москву, дам тебе почитать, обещаю.

— Было бы неплохо. — согласился Димка. — Почитаю с удовольствием. Но только… какое отношение ко всему этому имеет проект «космического батута»?

— А ты ещё не догадался? — удивлённо хмыкнул Геннадий Борисович. — Похоже, напрасно мы назвали тебя сообразительным. Ну, давай, Дмитрий… как тебя там по батюшке, напомни?

— Олегович, но…

— Без «но». Ну же, Дмитрий Олегович, напряги своё воображение, не заставляй меня в тебе разочаровываться!

— Разработка «космического батута» как-то связана с изучением гобийской находки Ефремова? Возможно, общие физические принципы?

— Можешь ведь, когда хочешь. — удовлетворённо кивнул инженер. — Впрочем, головоломка была не из самых заковыристых. Когда артефакт был признан творением инопланетной цивилизации, всё, связанное с ним немедленно засекретили. Личным распоряжением Берии — он тогда, если помнишь, руководил всеми работами по атомному проекту СССР — была создана специальная группа по его изучению. Работа шла ни шатко ни валко, поскольку материал «звёздного обруча по-прежнему не поддавался всем известным методам воздействия. Через год пришлось признать, что работы зашли в тупик, и деятельность группы наверняка бы свернули, не случись одно из тех совпадений, что иногда, очень редко, кардинально меняют весь ход мировой истории. К работам по «звёздному обручу» привлекли в качестве консультанта одного из физиков, занимавшихся изучением материалов Манхэттенского проекта — о н-то и высказал первым мысль, что американцы попытались пойти по тому же пути, по которому пошли некогда обитатели чужого мира, оставившие на земле «Звёздный обруч». Об этом соображении было доложено Берии, а он распорядился слить два проекта.

— Тут-то дело и пошло на лад? — сказал Димка. — рассказ Геннадия Борисовича увлёк его по-настоящему, куда там фантастическим романам!

— Если бы! — вздохнул инженер. — Кое-какие подвижки действительно имели место, но, проработав ещё два года, исследователи снова упёрлись в глухую стену. Причём на этот раз дело было не только в таинственном материале «обруча» или чём-то в этом роде: в докладе тогдашнего руководителя группы указывалось, что им не хватает теоретических наработок, которые были у американцев, когда они брались за осуществление проекта «Рейнбоу». Видимо, всё-таки старик Эйнштейн и сам Никола Тесла всё же приложили руки к этой теме, потому что наши физики попросту обломали об неё зубы.

Зато некоторые подвижки имелись в расшифровке символов, которыми была покрыта торцевая поверхность «обруча». Группа выдающихся учёных-лингвистов, работая в обстановке полнейшей секретности, совершила настоящий научный подвиг, на фоне которого расшифровка знаменитого Розеттского камня не более, чем разгадывание ребуса в воскресном номере газеты «Сельская жизнь». Они сумели частично прочесть письмена на инопланетном языке — и выяснили, что находка Ефремова действительно есть часть межзвёздной транспортной системы, установленная немыслимо давно в нашей Солнечной системе. Из этого же расшифрованного фрагмента следовало, что кроме гобийского «обруча» имеются ещё по меньшей мере три: один на Луне, другой — на одном из спутников Марса; по поводу местонахождения третьего учёные спорят до сих пор, сходясь на том, что он, скорее всего, висит где-то в космическом пространстве, вдали от крупных объектов вроде планет или планетоидов.

— А что же, Ефремов тоже участвовал в этих работах? — спросил Димка.

— Да, но в пятьдесят первом году Иван Антонович покинул группу. Его, видишь ли, тяготила собственная роль в исследованиях — он ведь был палеонтолог и не разбирался толком ни в физике, ни в лингвистике. По сути, весь его вклад сводился к тому, что он нашёл артефакт. Правда, в пятидесятом году он добился отправки ещё одной экспедиции в Гоби, с целью тщательно обыскать место находки. Экспедиция провела в песках три месяца, но так ничего и не добилась, а по возвращении Ефремов написал заявление об уходе из проекта.

— И что, его отпустили?

— Ну, разумеется. — кивнул инженер. — Взяли, конечно, уйму всяких подписок, но это уж как водится в нашем благословенном отечестве. Но, надо сказать, Иван Антонович, будучи человеком творческим, а, как палеонтолог, далёким от государственных секретов, не сумел удержаться — недаром ведь в первой версии «Туманности Андромеды» земляне как раз и находят устройство, по своему назначению соответствующее гобийскому артефакту! Берия, ознакомившись с первоначальным вариантом романа, запрещать его не стал, хотя такие предложение и звучали — но потребовал, чтобы писатель изъял из текста всякие намёки на «звёздный обруч» — что и Ефремову и пришлось сделать. В результате, роман вышел в том варианте, который знаком сейчас читателям всего СССР. Что касается проекта, то он агонизировал ещё четыре года, и дело уверенно шло к сворачиванию работ. Но в пятьдесят пятом, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе Лаврентий Павлович обращается к Сталину с неожиданным предложением: совместно с американцам создать совместную научно-исследовательскую группу по изучению «звёздного обруча». В случае удачи, убеждал он вождя, обе державы, да и всё человечество могут получить доступ не просто в космос, но и во всю Галактику. И уж, во всяком случае, державам, принявшим участие в столь грандиозном проекте, надолго станет не до войн и прочих противостояний здесь, на Земле.