– Загуляла девка! – прокомментировал ситуацию мичман Дуло, который явно не знал, что делать: то ли скорбеть о погибших, то ли радоваться, что ему посчастливилось выжить.

– После объясню, – совершенно не по уставу ответила Майя, – не до того сейчас, командор…

Действительно, было уже не до того. Прямо по курсу одна за другой зажглось несколько ярких золотистых вспышек, и огонь надо было открывать прежде, чем вражеские каравеллы материализуются в обычном пространстве – пока лучи долетят до целей, они и появятся. Если, конечно, дальше всё пойдет как по маслу… После того, что уже произошло, надеяться на это было глупо, но очень хотелось. Но… Когда первая цель превратилась в огненный шар, зажглась девятая точка выхода из подпространства, потом десятая, одиннадцатая, двенадцатая. Вот тебе и «восемь каравелл»… Лишь за долю секунды до того, как взорвалась третья цель, командор успел заметить, что никакая это не каравелла FJ-111, а обыкновенный беспилотник-мишень, бочка с мотором. Тот, кто действительно всё это придумал, даже не счел нужным применить хоть какую-то маскировку.

Командор успел перевести огонь на девятую точку перехода, надеясь, что там-то уже появится реальный противник, но его расчет оправдался чуть раньше, чем хотелось бы. В огненный шар превратился истребитель мичмана Дуло, а затем сразу несколько оранжевых лучей впились в борт флагмана эскадрильи, продавливая защитное поле. Оставалось только катапультироваться. Стоит только дотянуться до зеленой кнопки, и кабина истребителя превратится в спасательную капсулу, которая через несколько секунд ускорения нырнет в пространственную нору, а та уж вынесет обратно, к точке старта. Интересно, мичман успел? А где Майя? Нет Майи… И даже истребитель с экрана исчез. Ловко. Да так и не бывает… Взрыва не было. Никто никуда не убегал. А истребитель исчез. И непонятно, почему пираты не включают свои лучевые пушки на полную мощность… Почему они пытаются аккуратно вскрыть истребитель, как консервную банку, вместо того, чтобы просто уничтожить противника? Это же не крейсер, не боевая станция, это не та боевая единица, что способна какое-то время противостоять удару любой мощности. Это просто скорлупа, просто жестянка, просто раковина… Человек – это моллюск космоса, способный жить лишь внутри своей раковины! Это мысль… Это надо запомнить… После Тартесского конфликта, помнится, репортеры проходу не давали, пытаясь добиться от него «нескольких слов» о славных баталиях и громких победах. Но не то что говорить – помнить не хотелось об этой «игре в котхи – мышки»…

Командор поймал себя на том, что уже, наверное, не первую секунду давит на кнопку аварийного отделения спасательной капсулы, но в ответ из-под приборной доски доносится лишь какой-то треск. Всё – момент упущен. Остается только с честью погибнуть, уйти на дно, не опуская флага. Прощай, пенсия! Прощай, дом на берегу океана! Прощай, Земля! Страха не было, но и умирать не хотелось. Хотелось добраться до тех, кто придумал эту «операцию», и подробно объяснить им, кто они такие есть… Рассчитывать на большее было глупо. Сейчас вообще было глупо на что-либо рассчитывать. Сейчас жестянку вскроют, и к пиратскому столу подадут деликатес – мясо командора под винным соусом.

Борт каравеллы, окрашенный в ярко-рыжий цвет, уже занял половину видимого пространства, пальба прекратилась… А если вдруг совершенно случайно окажется, что хоть один из четырех протонно-плазменных генераторов остался цел? Хватит одного выстрела, чтобы разнести вдребезги пиратский корабль… Они даже сняли защитное поле, вероятно, чтобы выпустить челнок с группой захвата. Как будто им есть чем поживиться на борту полудохлого истребителя. Что ж, ребята… Дураков надо учить. На удивление, сработали даже два генератора, и протонные лучи впились в корпус вражеского корабля, мгновенно продырявив его насквозь. Еще доля секунды, и масса его превратится в энергию, сжигающую всё в радиусе сотен миль. Хоть какой-то привкус победы… И смерть – легкая и быстрая.

Но еще через мгновение под обшивкой что-то коротнуло, лучи сначала поблекли, а потом и совсем исчезли. Из пробоины в борту каравеллы вырвался сноп пламени и тут же погас. Оставалось только ждать, когда к неподвижному истребителю причалит челнок с группой захвата. И не было даже возможности пустить себе пулю в висок, поскольку личного оружия пилотам истребителей по уставу не полагалось…

Корабль ремонтников наконец-то отчалил, и Анне оставалось только тихо радоваться тому, что ее попытка к бегству провалилась. Эти парни, похоже, были не меньшими негодяями, чем Тейл. Во всяком случае, оставаться с ним было сейчас явно безопаснее – он, по крайней мере, относился к ней только как к товару, как бесценному грузу, который надо доставить в целости и сохранности в конкретное место, чтобы получить конкретные деньги. Все эти сказки о Гангейском аукционе девственниц и прочие угрозы с его стороны – нелепые страшилки, которые явно служат лишь для прикрытия его истинных намерений. Нет, ему нужна была не яхта и не бриллианты короны. Он слишком легко расстался с двумя камнями, каждый из которых стоил целое состояние. «Всё, что имело на этой планете хоть какую-то ценность, находится здесь, на этой яхте…» И, похоже, вознаграждение его ждет немалое – такое, что многократно окупит его труды и риск, которому он подвергался последние полтора года. А может быть, он хотел, чтобы она так подумала, и лишь разыграл перед ней спектакль? Нет, гадать сейчас бесполезно… Есть два варианта: либо терпеливо ждать, когда всё прояснится само, либо найти способ заставить Тейла сказать всю правду. Он, конечно, ничего не скажет, пока она в его власти, а не наоборот. Едва ли удастся еще раз застать его врасплох – теперь-то он точно знает, что нельзя поворачиваться спиной к своей жертве. Синяк у него на груди наверняка еще переливается всеми цветами радуги, да и два сломанных ребра продолжают отдаваться острой болью при каждом резком движении. Если он, конечно, не сделал себе инъекцию обезболивающего.

Итак, какие есть способы у маленькой, слабой, несчастной и обиженной девочки, чтобы хотя бы уравнять силы со здоровенным мужиком, матерым шпионом, диверсантом, придворным интриганом, человеком, лишенным чести, совести и сострадания? Отравить? Подсыпать в кофе снотворное? Снотворное – в аптечке, яды – в сейфе, там же, где и корона с оставшимися тремя бриллиантами. Коллекция ядов должна быть всегда под рукой у любого члена императорской фамилии, чтобы каждый из них мог предпочесть смерть поруганной чести… Да, такова традиция. Только ей никто не следовал, вероятно, уже не одно столетие – никто не чувствовал угроз, не испытывал беспокойства, а враги были либо слабы, либо далеко. До недавней революции империя столетиями не испытывала серьезных конфликтов, войн, попыток переворотов – их не было ни при отце, ни при деде, ни при прадеде славного императора Ламарка II. И у принцессы до сих пор ни разу не возникало желания открыть шкатулку с ядами, посмотреть, как выглядит смерть, терпеливо ждущая своего часа. Кстати, в курсе придворного этикета, помнится, значился такой раздел – «применение ядов», но когда до него дошла очередь, ей удалось вступить в «преступный сговор» со старшей фрейлиной и успешно прогулять этот урок. Вот так – никогда не знаешь, что в жизни пригодится. Впрочем, какая разница?! Если жидкость, порошок или мазь зовется ядом, то его употребление внутрь организма должно вести к смерти. Логично? Безусловно! Во всяком случае, ничто не мешает изучить содержимое шкатулки, а уж потом, если повезет, отомстить виновнику всех ее бед и несчастий. Но сначала неплохо бы узнать, в чем ценность принцессы, лишенной королевства, кому и зачем она нужна. Зачем было ее похищать, да еще ценой смуты, революции, краткой, но кровопролитной гражданской войны и гибели каждого десятого дарийца?