Дальше — больше: в составе двух последующих лунных миссий уже было зарезервировано по одному месту для наших космонавтов. «Аполлон-12» успешно слетал в ноябре того же 1969 года, и лётчик-космонавт Феоктистов стал первым гражданином СССР, ступившим на его пыльную, испещрённую метеоритными кратерами поверхность.
Тут я ухмыльнулся: вот и разрешение давнего спора о том, была программа «Аполлон» реальностью, или всего лишь умелой голливудской постановкой? Уж наших-то американцы не втравили бы в подобную авантюру ни за какие политические коврижки -а значит, были люди на Луне, были! Не то, чтобы я и раньше в этом особо сомневался, но ведь к 2023-му, когда я (пусть и не по своей воле) оставил своё время и заделался попаданцем в прошлое,повторить это деяние так никому не удалось — а значит, грыз где-то в глубине настырный червячок…
Ну, бог с ними, с фейками и Голливудом, городских сумасшедших, фанатов «Космопоиска» и прочих сторонников теории Плоской Земли хватало при любых режимах и правительствах. С очередной лунной миссией, в которой так же принимал участие советский космонавт, дело обернулось скверно. На «Аполлоне-13» случился пожар, экипаж трое суток подряд боролся за живучесть, центр управления в Хьюстоне помогал им, как мог, сначала пытаясь наладить работу отказавших систем дистанционно, потом советами — всё в точности, как в известном фильме с Томом Хэнксом в главной роли. Только вот, в отличие от известной мне, эта история не получила традиционного голливудского хеппи-энда. После того, как терпящая бедствие связка из посадочного модуля и командного отсека ушла в тень Луны, связь была потеряна и более не возобновилась. Попытки обнаружить их средствами радиолокации не принесли, да и не могли принести результата. И по прошествии нескольких наполненных ожиданием, отчаянием и пустыми надеждами суток пришлось признать: двое американцев, командир корабля Ловелл, пилот командного модуля Суагейт и наш Валерий Севостянов, выполнявший в этом полёте функции бортинженера и пилота лунного модуля (предполагалось, что он вместе с Ловеллом спустится на поверхность Луны) стали первыми представителями человечества Земли, кто нашёл своё последнее пристанище за пределами родной планеты.
Была ещё одна деталь, по настоящему трагическая: один из фрагментов последней радиопередачи, сильно искажённый помехами,позволил предположить, что отчаявшийся экипаж мог опуститься-таки на поверхность Луны, набившись втроём в рассчитанный на двоих посадочный модуль — чтобы хоть так обрести надежду на то, что когда-нибудь, пусть спустя столетия их всё же найдут — и тогда они смогут вернуться домой…
Эта трагическая история легла в основу художественного фильма под названием — да, конечно, «Аполлон-13»! — снятого совместно студией «Уорнер Бразерз» и «Мосфильмом». Недавно картина с успехом прошла по кинотеатрам всего мира, и я дал себе слово обязательно посмотреть её — хоть видеомагнитофонов тут, наверное, днём с огнём не сыщешь…
Что ж, катастрофа — катастрофой, а жизнь на этом не остановилась, да и лунная программа, если и тормознулась, то совсем ненамного. Уже через год после трагедии на Луну опустилась наша «Селена-3», которой командовал Константин Феоктистов, а вывела корабль на орбиту новая сверхтяжёлая ракета-носитель — в её контурах я без труда узнал так и не полетевшую в нашей реальности Н-1.
Следующий визит на Луну стал уже совместным: на поверхность спутника Земли с интервалом в половину суток опустились наша «Селена-4» и американский «Аполлон-17» — на нём, кроме «лунного кара», прибыл на Луну первый французский астронавт (Франция присоединилась к советско-американской лунной программе в начале 1970-го года). Корабли пробыли на Луне около трёх суток, экипажи обменялись визитами вежливости при помощи всё той же электрической тележки, провели запланированные исследования, установили титановый флагшток с флажками трёх государств. И точно в намеченное время стартовали, причём один из американцев улетел назад на «Селене», а его место в лунном модуле «Аполлона» занял наш Сергей Анохин.
Дальше был запуск сначала нашей, а потом и американской орбитальных станций; для чего были посланы ещё две совместные миссии, в ходе которых экипажи провели на поверхности спутника уже целых восемь дней. Во время последней из них, носившей название «Союз-Аполлон — 3» недалеко от места прилунения была обнаружена крупная карстовая пещера, и двое космонавтов обследовали её — насколько позволяла обстановка и стремительно тающие запасы кислорода. Учёные обеих стран, изучавшие результаты этой первой лунной спелеологической экспедиции поначалу сулили сенсационные открытия, но потом дело почему-то застопорилось. Видимо, дело решили отложить до следующей экспедиции — неспроста ведь первую долговременную обитаемую станцию на поверхности спутника Земли решили заложить недалеко от обнаруженных подлунных пустот…
Полным ходом шли разработки проекта пилотируемого полёта к Марсу — базой для него должна была стать одна из новых орбитальных станций. В прошлом, семьдесят четвёртом году состоялся первый, он же пока единственный, запуск французского пилотируемого корабля, закончившегося гибелью астронавта, а три дня назад, случилось то, что все, от авторов пионерской стенгазеты, до дикторов центральных телеканалов, хором называют стартом нового грандиозного этапа освоения космоса.
И знаете, что, понял вдруг я, — так оно, похоже, и есть на самом деле! Понять бы ещё, что же случилось в середине шестидесятых, что кардинально, на сто восемьдесят градусов развернуло и нашу и американскую космические программы? В стенгазете об этом не было сказано ни слова, но у меня сложилось стойкое впечатление: где-то в середине шестидесятых обе стороны увидели перед собой некие цели — грандиозные, манящие, стоящие любых усилий — и вместе с тем осознали, что достичь их поодиночке не получится. Вот и сумели договориться, объединить усилия, результаты чего я имел удовольствие наблюдать на экране цветного «Рубина».
Что касается сегодняшнего занятия во Дворце, то у меня на него были определённые планы.Следовало срочно восстановить в памяти то, что могло сохраниться там насчёт однокашников-кружковцев. Одноклассников, причём по обеим школам, я помнил достаточно хорошо, а вот тут мой склероз меня подвёл — как ни старался, я не смог вспомнить ни одного имени, ни одного лица. Не то, чтобы это меня так уж угнетало — но расставаться с Дворцом в ближайшее время я не собирался, а значит, дыру эту срочно надо было затыкать. Я надеялся, что при личной встрече в памяти всплывут имена, кое-какие особенности характеров — а пока предстоит как-нибудь выкручиваться. Скажем — изобразить нездоровье, чтобы свести общение к минимуму…
Занятия Кружка Юных Космонавтов проходили обычно в двух местах — либо в планетарии, либо в балконе, нависающем над холлом и гардеробом главного входа, и каждый, кто проходил по длинной галерее второго этажа, тянущейся вдоль всего здания, мог любоваться «юными космонавтами», занимающимися на разнообразных тренажёрах — вертикально установленных колёсах внутри которых полагалось крутиться, вращающихся креслах, качелях с двумя степенями свободы и тесных, похожих на решётчатые бочки, центрифугах, куда можно было забраться, только поджав под себя ноги.
Сегодня как раз были занятия на тренажёрах, и стоило мне заикнуться о неважном самочувствии, как руководитель, Семён Евгеньевич, предложил мне посидеть на скамейке — по нашим довольно строгим правилам к этой части занятий не допускали тех, кто имел проблемы со здоровьем. Я некоторое время понаблюдал за кружковцами, радостно облепившими тренажёры, помог кому-то облачиться в противоперегрузочный костюм, что составляло одну из главных радостей подобных занятий, и осознал, что сеанса восстановления памяти не получается — голова слишком забита тем, что я почерпнул с давешнего стенда о славных покорителях Космоса. Многое, конечно, прояснилось — но в мозаике по-прежнему не хватало нескольких весьма существенных фрагментов, и я поймал себя на том, что не в состоянии думать о чём-то другом.
