Проходит пять минут и из подъезда выходит бабуська с таксой, одетой в клетчатую куртку. Бабулька, похоже, хочет на прогулку гораздо больше, чем её собака, которая упирается и скулит.

Десять минут и пустота. Все, кто работают уже уехали, а кто сидит дома вряд ли захочет в такую погоду выходить. Только бабуля с собакой возвращаются обратно.

Пятнадцать минут и незнакомый парниша, подходит к подъезду, звоня кому-то по телефону. Оглядывается и закуривает сигарету. Совсем подростки страх потеряли, раз так открыто курят на улицах. В моё время если и курили, то пряталась по углам.

Двадцать минут, а парниша пока единственный, кто находится в зоне моего наблюдения.

Двадцать пять минут. Паренёк всё ещё ждёт, а мимо бредёт одиноко мамочка с коляской, которую еле-еле тащит по снегу. Сочувствую ей, сама так гуляла и в снег, и в дождь, потому что Ева только так засыпала, когда зубки резались.

Полчаса и я замечаю девушку, которую узнаю. Лада, дочь Натальи. Может быть её курящий парнишка так долго ждёт? Снова не по погоде одета, юбка ярко-красная, едва прикрывает пятую точку. Колготки чёрные плотные и ботильоны на высоченных каблуках. Курточка коротенькая, расстёгнутая так, чтобы было заметно внушительное декольте. Сползаю вниз по спинке кресла, чтобы не увидела меня. И точно, Лада подходит к парню и о чём-то с ним переговаривается. Дети, что с них взять.

Лада прикуривает от его зажигалки тонкую сигарету, с наслаждением выпуская дым, пока её ухажёр отходит позвонить. И тут же к подъезду подъезжает чёрная «Тойота». Совпадений быть не может, это Егор. Как только совести у Натальи хватает прямо при дочери звать любовника в дом?! Сползаю ещё ниже, но приоткрываю окно, чтобы услышать, если начнётся ссора. А снег метёт всё сильнее, и я сейчас не могу включить дворники. Хорошо проклятый муженёк подъехал так, что водительская дверь находится со стороны подъезда, а не с моей.

Различаю, как Лада воинственной походкой направляется в сторону вышедшего из «Тойоты» Багрянцева. Сердцем чувствую, сейчас что-то будет. И не ошибаюсь.

Мой телефон начинает вибрировать. Антон звонит. Приходится игнорировать его, потому что ответить сейчас не могу. И не потому, что боюсь быть разоблачённой, а потому, что увиденное вводит меня в полнейший шок.

— Ты долго, пусик, — тянет томно дочь Натальи, надувая губки.

— Прости, малыш, пробки, — отвечает мой подонок-муж, обходя машину и открывая пассажирскую дверь. — Садись скорее, а то мать заметит.

— Мамаша свалила к бабке на три дня. Она же упала, лежит, ноет в гипсе. Почему все старики такие мерзкие? Прикинь, мать и меня хотела запрячь. Идиотка, думает если родила меня, то может командовать. Бабка даже халупу свою на меня не переписала, чтобы я за ней ухаживала.

— Всё равно поехали, Лад. Холодно. Сама писала, что хочешь скорее хинкали поесть. Твой пупсик подготовил для тебя сюрприз. А потом моя киска покажет, как профессионально научилась работать ротиком, да?

— Ты такой заботливый. Мой большой медвежонок, — миндальничает подросток. — Пошли лучше ко мне домой. Хочу на мамашкином столе, как в прошлый раз!

Приближается к Егору вплотную, а после и вовсе накидывается на него, обвивая шею.

— Твою ж… — шипит Багрянцев. — Ты что делаешь, Лада? Если увидят?

— А я хочу, чтобы все знали, что ты мой! Ты же знаешь, что твоя киска всегда делает то, что хочет, — мурлычет она, толкая мужчину к машине.

А он не особо-то и сопротивляется, душевнобольной извращенец! Ей же семнадцать, чёрт его дери! Она ребёнок! Несовершеннолетняя!

— А ещё, ты знаешь, что я не могу без тебя, Егорчик. Я и так прощаю тебе то, что ты терпишь эту стрёмную престарелую выдру, — это я так понимаю она обо мне. — Но ты обещал мне, что будешь только со мной! Когда её бросишь?

Она говорит это с такой наигранной тоской, ещё сильнее прижимая Багрянцева к машине. Проводит языком по его нижней губе, сощуривается.

— Ответь! Ты говорил, что я хорошо лажу с Евой. Я готова воспитывать твою малявку как свою, только избавься от своей старой мымры!

Не выдерживаю. Эти двое совсем из ума выжили. Особенно Егор, если позволяет своей малолетней подстилке такие гнусные речи произносить и приплетать туда нашу дочь! Выскакиваю из машины, хлопая дверью, попутно включая диктофон на телефоне и тут же привлекаю внимание мерзкой парочки.

— Не ждал, дорогой? — хмыкаю я. — А как же твой недавний скулёж: «Я не могу без тебя, Ксюша. Я люблю тебя»? Вот значит, как ты развлекаешься, извращенец! Не стыдно совращать ребёнка?!

— Эй! Ты что тут забыла?! — взвизгивает Лада. — Егорчик, что тут делает эта?!

Куда только делась робость и вежливость с которыми она обращалась ко мне в прошлый раз, когда клеветала на собственную мать? Или он с ними обеими спит?

— И правда, Егорчик, — хихикаю я. — А ты, киска, говоришь сейчас не со своей подружкой, а со взрослой женщиной, так что изволь изъясняться нормально.

— Ксеня, т-ты… Т-ты… Это не то, о чём ты думаешь! — тушуется Багрянцев. — Ты же не думаешь, что я что-то общее имею с этой маленькой девочкой, да? Она себе что-то придумала в голове. Любимая, поехали домой, я тебе всё объясню!

— Любимая?! Маленькая девочка?! Ты офигел?! — дочь Натальи переходит на ультразвук, толкая Егора ладонью в грудь. Поворачивается ко мне. — Я не маленькая, мне восемнадцать через три месяца! И у нас всё было. Всё! Даже того, чего у тебя с ним не было!

— Прошу, оставь эти подробности для своей мамы, — чеканю я.

— Да как ты смеешь?! — вопит Лада, привлекая внимание соседей. Я замечаю, как открывается пару окон, и любопытные бабульки пытаются разглядеть, что происходит внизу. — Я беременна от твоего мужа! Он любит меня, а я его! А такая серая мышь, как ты ему вообще не пара! Егор с тобой разведётся и выбросит на помойку без гроша в кармане! Лучше сама уйди и не мешай нам!

— Заткнись, идиотка! Ксеня, не слушай её! Это всё ложь! — пытается оправдываться подлый кобелюга.

— Даже так? — протягиваю я, игнорируя мужа, мысленно удивляясь нахальству этой маленькой девочки. — Поздравляю. Может, тебе от меня ещё что-то нужно?

— Да. Съезжай из квартиры. Она большая и красивая, нашему ребёнку с Егорчиком нужно будет много места. Я ему наследника рожу, продолжателя рода, а не бестолковую девочку, неполноценного ребёнка. Да, пупсик? Ты же сам так говорил!

А я чувствую такую жгучую ненависть. Ненавижу Егора. Ненавижу его карие глаза, которые до боли напоминают глаза нашей дочери. Ненавижу наш брак. Ненавижу за всё то, что он со мной сделал. Ненавижу за то, что сказал про нашу дочь. Муж вечно на шаг впереди. Выходит сухим из воды, а я обновляю списки своих потерь. Мысли о том, что мне никогда не удастся заставить его пережить то же самое, превзойти его, сводят с ума.

Ненавижу его за это. И себя ненавижу.

— Закрой рот, Лада! — что есть мочи орёт Багрянцев. Я вижу его лицо, знаю, что взбешён до предела и едва сдерживается, чтобы не ударить девчонку. — Ксень, она врёт тебе. Не слушай ты эту малолетку! Она сама меня соблазнила! Я не хотел! Она ничего не значит! Я люблю только тебя и Еву!

Подходит ко мне, пытаясь схватит за руки, но я со всей силой отталкиваю мужа.

— Не смей произносить имя Евы, после тех слов, которые ты о ней говорил!

— Зачем ты оправдываешься перед ней, Егорчик? — Лада встаёт между нами, пытаясь привлечь внимание Багрянцева к себе. Снова смотрит мне в глаза, так нагло, зло. — Знаешь, как у нас всё было на самом деле? Егор приехал месяц назад и привёз вашу мелкую. Мамашка сразу давай его чаем поить, наивная, думала так соблазнит мужика в её-то престарелом возрасте. А я сразу влюбилась. И поняла: он будет мой! Так и случилось. Как только мамаша ушла заниматься с вашей мелкой, я зашла в ванную, где был Егор. О, ему очень понравился мой топик и коротенькая юбочка. Сразу сорвал всё и взял меня прямо у раковины. А мамаша даже ничего не поняла. Ха!