Точно понимая, чего я хочу, мужчина резко вводит в меня средний палец, упираясь в стенку влагалища. Электрические разряды проходятся по стенкам, заставляя кровь сильнее приливать к дырочке. Я тону под накрывающей меня волной возбуждения. Готова кончить уже, от пары его касаний. Только Антон может довести меня до подобного состояния. Только он один. Но я держусь. Потому что хочу насладиться, продлить максимально. Чтобы запомнить. Ведь это вряд ли повторится.

Его ласки такие умелые, он так хорошо помнит каждую мою эрогенную зону, из-за чего нестерпимо хочется стонать так громко, чтобы оповестить весь мир, насколько мне с ним хорошо. Крышесносно. Нереально.

Немедленно хочу доступ к телу мужчины. Спешно расстёгиваю пуговицы пиджака. Следом рубашки. И, наконец, получаю возможность рассмотреть изменившееся тело. Как он хорош! Широкая мощная грудь, идеальный стальной пресс, дорожка светлых волос, уходящая к ткани брюк. Мне мало. Тут же расстёгиваю пояс на его брюках, тяну за молнию, стягиваю трусы. И наконец-то моему взору предстаёт член. Большой, ровный, красивый. С выпирающими венами, манящий к себе капелькой смазки на головке. Облизываюсь, как самая похотливая девка на свете.

Надавливаю на плечи Антона, заставляя откинуться на спинку дивана. Он приподнимает меня вверх, и тут же насаживает на свою твёрдость. Толкается внутрь горячей плотью.

Толчок. И его ствол глубоко во мне. И нет ничего идеальнее этой наполненности. Ощущения, что мы стали одним целым такое хмельное и невыносимо сладкое. Обжигает изнутри адским пламенем. Мои руки жадно тянутся к мужчине. Прижимаюсь к нему максимально близко. Кожа к коже. Как голодная кошка плавно двигаюсь на члене. Подставляю шею под его поцелуи. Вроде движения стары как мир, давно изучены и понятны, но я схожу с ума из-за понимания, что я с ним.

— Ты идеальна, — шепчет Жуковский. — Вся в белом, как ангел. Но ты нифига не ангел, Ксю. Моя порочная девочка.

— Бери меня, родной. Бери, будто в последний раз. А может, и правда в последний. Всё остальное неважно сейчас.

Я — не я. Такая я только с ним. Мой голос тихий и хриплый. А наше сумасшествие неописуемо словами. В горле пересыхает. Сердце стучит бешено, готовое вырваться из груди. Двигаю тазом навстречу ему. Не отрываю взгляд от голубых глаз, затуманенных страстью. А Антон рычит пошло, как неукротимый зверь, и пристально смотрит в ответ. Этот зрительный контакт распаляет ещё больше, наполняя неистовым желанием. Я жажду большего, ещё сильнее, быстрее, мощнее. Сама насаживаюсь на член, как сумасшедшая, прикусывая губы.

Он тянет платье вверх, но я не позволяю. Не хочу, чтобы видел шрам. Отвлекаю мужчину страстным поцелуем. Не разрывая зрительного контакта, Антон имеет меня, как обезумевший. Как самец, завладевший своей самкой. Властно заявляет на свои права, не позволяя мне вести в этом пылком танце, схватив за ягодицы и направляя. Томным взглядом он наблюдает, как я подчиняюсь и покорно позволяю наслаждаться собой. Наматывает мои короткие волосы на кулак, заставляя выгнуться ещё сильнее. Глушит мои хриплые стоны, слизывая их с припухших губ.

Жуковский переворачивает меня на спину, укладывая на диван. Подминает под себя, вдавливая весом своего тела в прохладную мягкую кожу. Я уже на грани экстаза. Водоворот чувственного наслаждения захватывает с новой силой, когда неродной брат, закидывает мои ноги себе на плечи, сжимает жаждущую ласки грудь. Приподнимаюсь повыше, раздвигаю ноги максимально широко, чтобы каждым сантиметром половых губок и клитором ощутить касание с его лобком. Соски призывно ноют, пока пальцы Антона не касаются их, выкручивая. И зуд исчезает.

Тихие шаги кого-то наверху около лестницы, и мой пульс зашкаливает.

Радуюсь, что диван новёхонький и не скрипит. Осознание что может произойти непоправимое, что сейчас кто-то спустится и застукает нас, почему-то больше не пугает, а только заводит. Адреналин усиливает все чувства, а мы оба уже почти что на грани. Оторваться от него или отпустить? Спастись от скандала? Ни за какие коврижки!

— Тш-ш-ш… — Жуковский прикладывает палец к моим губам.

Игриво облизываю его палец. А шаги около лестницы на втором этаже снова разрезают тишину.

— Будь тихой, Ксю, — читаю по его губам.

Останавливаться и прерываться он не намерен. Даже если случится апокалипсис. Антон ещё сильнее вдавливает меня в диван. Целует, сплетая наши языки в необузданном танце. Мне же остаётся молиться, что кто бы там ни собирался спуститься вниз, пусть идёт куда угодно, только не в гостиную.

Но нам удивительно везёт в эту Новогоднюю ночь. Шаги затихают. Наверху скрипит дверь. Никто не спускается. Мы снова одни, сгораем друг в друге.

— Скажи, что ты моя, — требует мужчина, продолжая резкими толчками врываться в моё нутро.

— Я твоя, Антош, — нежно лепечу в ответ. — Только твоя. Всегда.

Он ускоряет темп, толкаясь ещё яростнее. Его сильные руки удерживают моё тело, когда мои стенки начинают сладко пульсировать вокруг его члена. Сама подаюсь тазом вверх. Вцепляюсь ноготками в его ягодицы. Божественные ощущения обволакивают меня сладостной пеленой. Вихрь блаженства уносит к небесам. Ещё один толчок, и я со всей силой сжимаю ствол внутри себя, сокращаясь и уносясь на волнах умопомрачительного оргазма. Такого долгого. Такого, какого у меня не было уже много лет.

— Моя… — глухо рычит неродной брат, делая ещё несколько ритмичных движений.

— Мой… — вторю я, ощущая тёплую вязкую сперму, которая изливается внутри меня.

Антон не счёл нужным предпринять попытки предохранения. Я хочу отругать его за это, хоть и на таблетках. Но это подождёт.

Мужчина кусает меня за губу, получая свою разрядку. Прижимает крепко к себе. Проходится короткими поцелуями по плечам, щекам, лбу. Мы оба жадно глотаем воздух, не разрывая зрительного контакта. Стараясь запомнить, уловить каждую кроху эмоций.

— Антон, — шепчу его имя, прижимаясь щекой к широкой мужской ладони.

— Через шесть дней я буду два дня в отеле под Питером. Встреча с иностранными коллегами. Приезжай.

— Нет… Я не могу…

— Сбеги от своего мерзкого мужа и приезжай, Ксю.

— Я тебе не постоянная любовница, которую можно вызвать в отель по желанию! — зло шиплю в ответ. — Это… не должно больше повториться.

— Посмотрим, сколько ты продержишься без меня, Анисимова, — хмыкает он с таким видом, как будто я наркозависимая и отказываюсь от дозы.

Грубо. Жестоко. Самоуверенно. Что с ним, чёрт его дери, не так?!

Жуковский слезает с меня, застёгивает рубашку, брюки и пиджак, оставляя меня лежать на диване. Смазанно целует в губы, шепча прощальное: «Я буду тебя ждать».

И выходит из гостиной, оставляя меня один на один с самыми неприятными мыслями. Оставляет, чтобы вернуться в комнату к другой. К своей законной жене. Я же чувствую себя одновременно самой счастливой и самой несчастной на свете. Наполненной и в то же время пустой. Выжатой, как тряпка, которой только что вымыли дочиста пол.

Собираю свои вещи с пола. Одеваюсь. Тихо поднимаюсь на второй этаж. Переодеваюсь в ванной в пижаму, глубоко запрятав в сумку разорванные трусы и безвозвратно испорченные чулки.

В моей спальне тихо. Дочка крепко спит, как и Егор. Ложусь на самый край, свернувшись комочком. За окном всё ещё мерцают редкие салюты. Я отомстила неверному мужу, как и хотела. Неважно, что спустя больше чем три года. Я была с тем, кого люблю по-настоящему. И снова оттолкнула его. Как обычно, безвозвратно всё испортив.

Накрываюсь одеялом, закрываю глаза и ощущаю, как горячая слеза, скользит по щеке. А потом впитывается в подушку.

И перед тем, как провалиться в сон, в голове одна мысль: встать раньше всех и сбежать из родительского дома как можно скорее.

Первая пятница января, утро.

Провожаю Егора на работу. Сегодня всё ещё праздничные выходные, но у них там какой-то важный брифинг. Муж мало рассказывает мне про работу. Считает, что женщину не должны волновать такие вещи. А я уже перестала спрашивать.