Ивану на мгновение показалось, что босс пустится в воспоминания, и приготовился уже было слушать — уж очень интересен ему стал этот Дроздов, но тот быстро пришел в себя.

Иван не стал докучать ему расспросами. Не хочет говорить — его дело. Хотя послушать он бы, конечно, не отказался.

А выпить хорошего шампанского — почему бы и нет?

Но на всякий случай предупредил Дроздова:

— Андрей Егорович посадил меня на диету.

Тот посмотрел на него с недоумением:

— На диету? Тебя?

— Сухой закон, — поспешил объяснить ему Иван.

— А! — понял тот. — Ничего, не переживай. Ты в хорошей форме, могу засвидетельствовать лично, так что бокал шампанского пойдет только на пользу. А что касается Старика… Я уже сказал тебе, что его ждет. Он человек конченый, а жаль.

— Можно вопрос? — осторожно поинтересовался Иван.

— Нет! — решительно отрезал Дроздов. — Что это за вопрос, я примерно догадываюсь, а отвечать на него у меня пока нет ни малейшего желания. Больше того: я думаю, что тебя не надо предупреждать о том, что все, что ты от меня слышишь, не подлежит огласке ни под каким видом. Не так ли, Ваня?

— Конечно, — заверил его Иван.

Все-таки ему это порядком надоело. Но приходится терпеть, другого выхода нет. А дела, судя по всему, предстоят нешуточные. Этот Дроздов — штучка преинтереснейшая!

В соседней комнате зазвонил телефон, и Дроздов досадливо поморщился.

— Черт! — сказал он. — Никак не проведу второй телефон. В этой комнате он бы не помешал.

— Неужели у вас нет сотового? — удивился Иван.

— Есть, — кивнул Дроздов. — Только на то он и сотовый, чтобы не каждому давать его номер.

Иван кивнул в знак согласия, а Дроздов скрылся в соседней комнате.

Знаю я, почему ты не сделаешь здесь параллельный аппарат, подумал Иван. Как же, не соберешься ты никак провести сюда второй телефон… Просто иногда лучше, если тебя не слышат, — вот и весь секрет.

В комнату неслышными шагами вошел ординарец Дроздова. В руках он держал поднос, на котором стояли бутылка шампанского, два неодинаковых бокала, один из которых даже издалека производил впечатление: было видно, что это бокал старинной работы, инкрустированный золотом; дополнением ко всему на подносе стояла ваза с фруктами.

Зачем-то я ему нужен, подумал Иван. Иначе зачем все эти вина и фрукты?

Ординарец поставил поднос на журнальный столик и выпрямился:

— А где Глеб Сергеевич? — спросил он.

— Разговаривает по телефону, — ответил ему Иван. — Что это на тебе лица нет, любезный?

Лицо молодого человека выражало полнейшую растерянность.

— Да вот, — пробормотал он, — глупость какая-то… Ничего понять не могу.

Одним из самых сильных качеств Ивана было то самое чувство, которое не раз выручало его из самых сложных переделок. Едва в его жизни только начинало возникать что-то очень важное, как внутри него словно поднималась какая-то волна, происхождение которой он никогда толком не умел объяснить. Но ее приближение Иван чувствовал совершенно определенно. Так было и на этот раз.

Иван понял, что должен сделать так, чтобы закончить все до появления здесь Дроздова.

— А что такое? — небрежно спросил он у ординарца. — Ты поделись, брат, легче станет.

Молодой человек, казалось, облегченно вздохнул.

— Там, — еле выговорил он. — В бокале…

Иван даже не раздумывал над тем, каким бокалом именно ему следует немедленно заняться. Он тут же заглянул в тот, с золотым тиснением.

На дне бокала что-то лежало. Он вытряхнул это «что-то» себе в ладонь и увидел черную, как смола, капсулу.

И все.

Он не знал еще, что это такое, но что-то изнутри подсказало ему, что все его мытарства в этом паршивом Алтуфьеве стоили того только из-за этой черной штучки, что лежала теперь на его ладони.

Решение пришло сразу же. Он поднял на ординарца страшные глаза.

— Ты хотел отравить Дрозда?! — тихо спросил он.

Бедняга тут же переменился в лице.

— Что вы! — И истово перекрестился. — Вовсе нет! Я же сам…

Договорить он не успел. Иван, на ходу выталкивая из зуба ампулу со смертельным ядом и пряча капсулу в карман, взлетел вверх и нанес сокрушительный удар. Парень даже не всхлипнул. С перебитым горлом он упал замертво на пол.

Самое обидное будет, если эта смерть ни к чему не приведет, подумал Иван, доставая изо рта ампулу с ядом, которая была всегда при нем все это время — на всякий случай.

— Что такое?! — с порога увидев тело своего ординарца, тихо спросил Дроздов. — Он сделал тебе непристойное предложение?

Иван мерзко усмехнулся, ненавидя себя за это.

— Если бы! — сказал он. — Но, кажется, я уже начал на тебя работать.

— Как это? — заинтересованно спросил Дроздов.

Вместо ответа Иван протянул ему ампулу с ядом, которую вытащил из собственного рта.

Дроздов взял ее в руки и повертел, осматривая.

— Цианид?

— Кажется, — кивнул Иван. — Как я понимаю, этот финдиперсовый бокал — твой лично?

— В общем, да, — смотрел на него Дроздов цепкими глазами. — Я пью из него только сам. Об этом многие знают. Ну и что?

Иван кивнул на распростертое тело ординарца.

— Этот парень, — сказал он, — уже собирался раздавить эту ампулу в твой бокал. Он думал, что я на него не смотрел. Пришлось помешать.

— Зачем? — быстро спросил у него Дроздов.

— Как зачем? — удивился Шмелев. — А что, надо было оставить все как есть? Пусть травит?

— Конечно, — без улыбки смотрел на него Дроздов. — А потом рассказать все мне, и мы заставили бы его выпить из бокала. Разве это так трудно?

— Не догадался, — признался Иван, разводя руками.

— Странно, — проговорил Глеб Сергеевич. — Очень странно, что ты не догадался о такой простой вещи. И еще одно странно.

— Еще — что? — в упор рассматривал его Иван. — Не хочешь ли ты сказать, уважаемый Глеб Сергеевич, что я убил этого парня просто так? Только потому, что до сих пор не выпустил пар после боя с тобой?

— Нет, — покачал головой Дроздов, — этого я сказать не хочу, но согласись, Ваня, много в этом деле странного.

— Что, например?

— Почему он пытался раздавить эту ампулу именно здесь? Разве он не мог сделать это там, за дверью? Он ведь понятия не имел, что меня в комнате нет, не правда ли?

— Это я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Все просто, Ваня, — сказал Дроздов. — Если он собирался меня убить, то яд бы он подлил мне не в этой комнате, а там, где готовил этот поднос. Но там он этого не сделал. Почему? Как ты думаешь?

— Головой я думаю! — обозленно ответил ему Иван. — Что хочешь думай обо мне, только все было так, как я тебе говорю. И никак иначе.

Дроздов покачал головой, и на губах его зазмеилась тонкая улыбка.

— Нет, Ваня, — сказал он. — Все было совсем не так, как ты рассказываешь.

Иван подумал, что это конец. Это была ловушка, проверка, которую он не прошел. Но этот парень действительно был растерян! Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО не знал, что ему делать. Жаль, конечно, что пришлось ликвидировать его, но тут уж ничего не поделаешь. Родственникам этого парня заплатят, хотя, конечно, дело не в этом. О чем это ты думаешь, Иван^? Дроздов ждет…

Приготовившись ко всему на свете, он пожал плечами.

— Если ты все знаешь, можешь рассказать, как все было на самом деле.

Нужно только выждать, только уловить момент, когда можно будет прыгнуть на него. А там как повезет. Ничего. Прорвемся.

Дроздов кивнул и начал:

— Я давно знаю этого парня, Ваня. Он бы не стал на меня покушаться. К себе я приближаю только тех, кто мне лично предан, душой и телом. Он не стал бы меня травить, поверь мне. Но имей в виду, что я тебе не верю.

— Твои проблемы, — пробормотал Иван.

— Эта ампула твоя, Ваня, — спокойно сказал ему Дроздов.

Иван напрягся. В его распоряжении минута, не больше.

Нужно попробовать максимально эффективно ее использовать. На все сто, так сказать…

— Только не надо мне говорить, что ты ее впервые видишь, Ваня, — спокойно продолжал Дроздов. — Она твоя, и этим все сказано. Ты слишком долго был первым телохранителем Первого человека страны, Ваня. Это и погубило Эдика, — и Глеб Сергеевич кивнул на тело ординарца.