Нельзя сказать, что главный кассир Банка Англии кривил душой. С Казначейством действительно шел неспешный обмен мнениями по имеющимся, как полагали англичане, проблемам, а точнее, о том, как подольше не платить и поменьше заплатить русским. Так что же это за «трудности»?
Дело в том, что сами британские финансовые ведомства никак не могли определиться с итоговой ценой по последней партии русского золота: как и сколько заплатить России? А тут еще и смена власти в Петрограде… В общем, было над чем поразмыслить. В итоге вроде бы как заплатили. По крайней мере, сами сочли так. Да и чего мелочиться, ведь Россия все равно им должна. В любом случае.
Ну, а в Токио тем временем все тщательно подсчитали. Всего, по японским данным, на их боевых кораблях вывезен из Владивостока в 1916–1917 гг. 6821 ящик золота весом брутто 513 т. Общая стоимость — 60 010 491 ф. ст. В Канаду ушли 420 159 кг на 52 007 492 ф. ст. и в Японию — 64 454 кг на сумму 8 002 999 ф. ст. Это золото «Нихон гинко» (Банк Японии) приобрел у Банка Англии[1033].
Письмо С. П. Ермолаева в Банк Англии с просьбой скорее предоставить разъяснения о русском золоте. 11 октября 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Для этого были задействованы 10 кораблей ВМФ Японии, в том числе три линкора, 6 крейсеров 1-го класса и один крейсер 2-го класса, за фрахт которых получены от британского правительства 173 925 тыс. ф. ст., т. е. примерно 0,28 % от стоимости перевезенного золота[1034]. Так что больше всего от этой операции выиграли японцы, поскольку покупали золото по фиксированной цене по 3.17.9 ф. ст. за унцию.
К тому же англичане фактически оплачивали затраты на боевую подготовку японских моряков. На обратном пути из Ванкувера учебный отряд в составе крейсеров «Токива» и «Якумо» совершил заход на Гавайи и острова южной части Тихого океана. «Касательно доставки груза из Японии в Эскуаймолт, — писал в Банк Англии Кэнго Мори, — вы можете заметить чрезвычайно низкую стоимость перевозки, которую осуществил военно-морской флот Японии, в сравнении со всеми предыдущими случаями. Это результат того, что корабли изначально предназначены для учебных целей, а вы постарались не упустить возможность использовать этот флот в условиях, которые, казалось бы, были против вас»[1035]. Сэкономили. Казалось бы, пустячок, а приятно. Кто бы знал, чем обернется эта экономия в будущем.
До позора Сингапура и нападения на Пёрл-Харбор в декабре 1941 г. было еще далеко. Но японцы уже усиленно осваивали мировой океан. И сами будущие противники им в этом активно и заинтересованно помогали. А японские лейтенанты выпуска 1917 г., те, которые ходили на «Токиве» и «Якумо», к тому времени закалились и обветрились. А кое-кто из них успел стать адмиралом.
Конечно, Лондон не был единственным местом, где вершилась судьба русского золота. Петроград предпринимал попытки найти и другие источники финансирования. Так, уже после революции в 1924 г. Замен писал о заключенном при участии Министерства финансов соглашении группы русских частных банков (Азовско-Донского, Учетно-ссудного и Международного) со шведскими банками во главе с «Эншильда банком»: «По этому соглашению названным русским банкам открывался, под учет их тратт, кредит в сумме 10 млн шведских крон. В обеспечение кредита Азовско-Донской банк обязался депонировать в Шведском национальном банке количество золота, соответствовавшее сумме кредита. Разумеется, что в данном случае наш банк служил лишь прикрытием для казны, чтобы сделать всю операцию более приемлемой с точки зрения шведского нейтралитета. На самом деле золото представлялось Государственным банком, и ему же банки должны были негласно передать всю получаемую валюту»[1036]. Золото на 5 млн руб. вывезли в Швецию накануне Октябрьской революции 1917 г., так что воспользоваться кредитом так и не удалось.
Вместе с тем ситуация в России оставалась для большей части населения достаточно стабильной. Не произошло даже резкого всплеска уровня преступности. Вот как описывает положение в столице в декабре 1917 г. В. А. Ауэрбах: «В Петрограде я нашел жизнь спокойной и привольной… Никто не охранял ни нашей жизни, ни нашего жилища и имущества, и поистине удивительно, что нас не резали и не грабили: поразительно велика в народе сила инерции! Разумеется, благополучие жизни, о котором я говорю, надо понимать относительно, но все же в то время еще было возможно ночью ходить и ездить по городу — мы с женой не раз, возвращаясь с Васильевского Острова на Кирочную, проезжали в часа 2 ночи по совершенно пустой Сенатской и Дворцовой площадям и по Марсову полю в хороших шубах, и никогда не были раздеты или ограблены — можно было достать продовольствие, не было организованного преследования и угнетения буржуазии, выходили буржуазные газеты, шпионаж еще не был возведен в систему и т. д., и т. д.»[1037]. Поджимать население большевики начали только с 14 декабря 1917 г., когда национализировали в Петрограде коммерческие банки, но в провинции банки продолжали действовать еще несколько месяцев, как и раньше.
Прекращение поставок русского золота немедленно сказалось на ситуации в Великобритании. Банк Англии, стремясь компенсировать утрату столь важного источника пополнения резервов, обратил свой взор на колонии. Банк занялся регулярным изъятием золотого обеспечения их валют. Благо это было несложно — оно хранилось в его подвалах. В случае с Индией, например, золотой фонд индийской бумажной рупии, составлявший к началу войны 6,1 млн ф. ст., частично заменили серебряной монетой, а также казначейскими обязательствами. Понятно, что мнения колоний по этому вопросу никто не спрашивал. Мне, да и, полагаю, всем историкам ясно, что центральные власти королевства опасались вспышки национальных движений в разных частях империи после завершения войны. И сегодня мы наблюдаем эти процессы в Великобритании, которые очень далеки от завершения. Особенно в Шотландии, где большая часть населения выступает против Брекзита, несмотря на недавний проигрыш националистов на референдуме о выходе из состава Соединенного Королевства.
Помимо того, англичане под разными предлогами задерживали передачу золота, которое центральные банки стран Латинской Америки, в частности Аргентины, Перу, Чили, Уругвая и других стран, хранили в Банке Англии для обеспечения оплаты своих операций в Европе.
12 апреля 1918 г. было издано правительственное распоряжение о полном запрете вывоза из Англии любой «золотой ликвидности», а также «экспорта в любых направлениях серебра в виде слитков, лома, монеты и любых других предметов, полностью изготовленных из серебра»[1038]. Ну как тут отказаться от соблазна полностью прихватизировать русское золото?
А дальше почему-то случилось чудо — чудо из чудес, чудо необъяснимое: резервы звонкой монеты Банка Англии, составлявшие на 1 января 1918 г., повторюсь, 6,8 млн ф. ст., каким-то необъяснимым, почти волшебным образом, несмотря на все возрастающие военные затраты, взлетели к апрелю 1919 г. до 21,357 млн ф. ст.[1039] А затем вновь подскочили, составив к октябрю 28,5 млн ф. ст.[1040] Более чем в 4 раза! Конечно, некоторая часть денег выплыла из тени в результате различных кампаний по мобилизации соверенов и роста уверенности населения в благополучном для Великобритании исходе войны, а также внедрения правила, что любые запасы золотой монеты и слитков, находящиеся в распоряжении частных банков, должны быть поставлены на учет в Казначействе и по первому требованию властей доставляться в Банк Англии[1041]. Всего же за годы войны (август 1914 — август 1921 г.) Банку Англии удалось выдавить из обращения в свое распоряжение золотой монеты на 65,96 млн ф. ст.[1042] Понятно, что значительная часть ее тут же шла в дело. Но у меня нет сомнений, что большая часть этих сокровищ явно поступила за счет вывоза за рубеж российских резервов.
