Сегодня очевидно, что спасение Романовых зависело от одного человека. От его воли, его капризов или каких-то иных, корыстных мотивов? На публике Ллойд-Джордж должен соблюдать приличия и не может допустить никаких резких выпадов в адрес монарха. Однако он отыгрывается на его родственниках, совершенно не сдерживаясь, когда дело касается Николая II. Против кого в конечном итоге направлены ядовитые стрелы его сарказма, в высших аристократических кругах Лондона все прекрасно понимают. Еще 28 декабря 1916 г. премьер-министр при большом стечении иностранных представителей заявляет: «Союзным делегатам придется сказать русским немало неприятных вещей»[904]. Понятно, что как бы косвенно и самому царю. Ллойд-Джордж жаждал сделать в России то, чего не мог себе позволить в Англии.
Ллойд-Джордж совершенно не считается с мнением короля. Примеров тому более чем достаточно. Он абсолютно подавляет волю монарха, что признают и британские авторы.
В ходе ознакомления с источниками, говорящими о деятельности этого выдающегося политика, у меня сложилось твердое убеждение, что Ллойд-Джорджу было очень тесно в рамках конституционной монархии: трон его сковывал, не давая развернуться бешеной энергии. Вероятно, он полагал, что мог бы сделать намного больше, чтобы «осчастливить» народ Великобритании. Ллойд-Джордж явно завидовал политикам тех стран, которые избавились от монархий по результатам Первой мировой войны, в первую очередь России и Германии. Его попросту гипнотизировала та бесконтрольная власть, какой располагали правившие там люди. И надо сказать, с годами это чувство только обострялось. Похоже, он считал, что упустил свой шанс добиться абсолютной власти, когда трон под Георгом V зашатался. Один толчок — и кто знает, кем был бы сегодня Ллойд-Джордж, думалось политику.
Дэвид Ллойд-Джордж и Адольф Гитлер. 1936. [Из открытых источников]
В сентябре 1936 г. в Мюнхене Ллойд-Джордж возложит цветы и склонит голову на организованной нацистами поминальной церемонии у памятника немецким солдатам, погибшим в 1914–1918 гг. И именно тогда, 3 сентября 1936 г., заявит на ужине с новым германским послом в Лондоне фон Риббентропом: «Германии очень повезло, что она обрела такого лидера, как Гитлер».
А уже на следующий день, 4 сентября 1936 г., Ллойд-Джордж пожимал руку Гитлеру. «Он [Гитлер] великий человек. „Фюрер“ полностью подходящее имя для него. Да, он прирожденный лидер и трибун… Мы говорили обо всем, включая Испанию. Я высказывался предельно прямо и открыто, и фюрер это оценил»[905], — восторженно делился он впечатлениями от беседы с лидером нацистов в своем близком окружении.
В Испании уже лилась кровь, а до начала новой войны между Великобританией и Германией, по странному стечению обстоятельств, оставалось ровно три года!
Но вернемся к судьбе российской монархии.
22 марта 1917 г. по инициативе премьер-министра на заседании военного кабинета рассматривался вопрос о предоставлении убежища царской семье. На тайном совещании на Даунинг-стрит, 10 присутствовали Ллойд-Джордж, канцлер Казначейства Бонар Лоу[906], личный секретарь короля лорд Стамфордхем и лорд Хардинг[907], который к тому моменту, закончив свое пребывание на посту вице-короля Индии, занял должность постоянного заместителя главы Форин-офиса. Протокол совещания вел Стамфордхем[908]. Он подчеркнул, что, прежде чем будет принято решение о направлении официального ответа на предложение Милюкова, «король, безусловно, желает, чтобы его мнение было учтено»[909].
Георг V с личным секретарем лордом Артуром Джоном Стамфордхемом. [Из открытых источников]
И решение принято положительное. К тому же именно Ллойд-Джордж выступил против идеи британского внешнеполитического ведомства, якобы поддержанного королем[910], чтобы царь нашел убежище в Швейцарии или Дании, из-за сильного германского влияния в этих странах. «Мы пришли к единодушному мнению, — зафиксировал Стамфордхем, — что предложение предоставить убежище императору в этой стране, поступившее со стороны правительства России, которое мы стремимся удовлетворить всеми своими силами и с полной поддержкой, не может быть отклонено»[911].
Казалось бы, можно выдохнуть и больше не беспокоиться об участи Николая II и его близких. Более того, по инициативе личного секретаря короля обсуждались практические вопросы размещения и проживания царской семьи в Великобритании. Стамфордхема в первую очередь волновали вопросы ее финансового обеспечения. Он опасался, что в будущем, возможно, королю придется взять эти расходы лично на себя. Именно по этой причине решили поручить послу в Петрограде выяснить, какими именно средствами располагает бывший русский царь. А главное — добиться от Временного правительства твердых обещаний, что бывшему монарху разрешат беспрепятственно вывезти свои личные капиталы и будут готовы в будущем возмещать все затраты на содержание царской семьи.
Николай II с домочадцами на тот момент формально все еще располагал определенными средствами, хотя, понятно, говорить об этом можно только условно. Дело в том, что правительство приняло декрет о переводе средств царской семьи из ведомства двора в Министерство финансов. Так вот, на март 1917 г. капитал этот составлял свыше 93,4 млн руб. Цифра вроде бы солидная, даже с учетом падения текущего курса рубля, — не менее 6 млн ф. ст. Но это деньги, которые предназначались императору от государства на содержание дворцов, конюшен, театров, музеев и т. д. Часть этих средств находилась на счетах в Государственном банке и коммерческих кредитных организациях. Определенные суммы были размещены в облигации с постоянным доходом[912].
Российский автор В. В. Кузнецов, ссылаясь на данные различных источников, утверждает, что царская семья, включая капиталы детей, имела средства на счетах в иностранных банках, на сумму от 13 млн до 17 млн руб. Лично у меня эти цифры вызывают большие сомнения[913].
Николай II, как и его отец Александр III[914], действительно до 1900 г. имел счет в Банке Англии. Поскольку бухгалтерские книги по этим счетам я лично изучал в архиве Банка Англии и имею сканы счетов обоих императоров, сделанные в моем присутствии, то в этом вопросе для меня существует полная ясность. Максимальная сумма средств у Николая II в Банке Англии достигала 193,7 тыс. ф. ст. Эти деньги инвестировались на лондонском рынке в доходные инструменты, в первую очередь русские (!) облигации, преимущественно займа 1822 г., дававшие 5 % годовых. В среднем это ежегодно приносило лично Николаю II, судя по поступлениям, 6–9 тыс. ф. ст. (60–90 тыс. руб. золотом). Затем счет был закрыт, а остаток переведен. Причем доход императора от поступлений по купонам составил за 1900 г. около 5 тыс. ф. ст. против 9,7 тыс. ф. ст. в 1899 г.[915]
Тем более спорным выглядит утверждение Кузнецова, что дети Николая II накануне войны имели за рубежом, включая берлинский банк Мендельсона, депозиты на сумму до 100 млн руб.: «Банк Мендельсона, имевший международную репутацию, должен был перевести средства царских детей в немецкие, российские и британские акции с постоянным процентом выплаты дивидендов»[916]. Здесь, как говорится, и добавить нечего. Автор явно путается в понятиях, поскольку речь в данном случае определенно может идти только об облигациях с фиксированным доходом. А все дальнейшие рассуждения со ссылкой на первоисточник о том, что «министр финансов вместе с двумя ведущими банкирами вложил все эти средства в немецкие ценные бумаги», которые после войны обесценились, вообще, как говорится, ни о чем. Эти 100 млн рублей просто не существовали.
