А между тем в Петрограде наконец-то определились с преемником Замена на посту представителя Казначейства России в Лондоне. И на этот раз, следует признать, исходя из профессионализма кандидата, выбор был сделан вполне удачный. Его не пришлось искать далеко, он уже находился в британской столице. Это Сергей Петрович Ермолаев[679], возглавлявший в Англии отделение известного своей близостью к С. Ю. Витте, в пору пребывания последнего на посту министра финансов, формально частного Русско-Китайского банка. И хотя сам банк под этим названием уже формально перестал существовать с 1912 г., его отделение в Лондоне продолжало функционировать в интересах нового материнского банка.
Барк, также хорошо знакомый с делами Русско-Китайского банка, деятельность которого занимала очень важное место в его жизни, явно принимал решение о выборе кандидатуры Сергея Петровича с дальним прицелом[680]. И хотя Ермолаев служил в Министерстве финансов чиновником по особым поручениям и имел ранг статского советника, наверное, это первый российский чиновник, назначенный на столь ответственную должность, который до прибытия в Лондон имел солидный банковский опыт.
Без сомнения, Барк уже давно лично знал Ермолаева, если посмотреть его предыдущий карьерный путь до назначения в Лондоне. Одно только то, что Сергей Петрович заведовал делами Монгольского национального банка, созданного в 1914 г. в г. Урга (с 1924 г. — Улан-Батор) при финансировании Сибирского торгового банка, после того как Монголия в 1911 г. при поддержке России добилась независимости от Китая, вводило его в круг лиц, хорошо лично известных министру. Более того, он осуществлял проект по выпуску монгольских банковских билетов на 1 млн руб., на которых имелось факсимиле… управляющего делами Монгольского национального банка Ермолаева. Рисунок же банкнот, что интересно, собственноручно утвержден П. Л. Барком.
Так что это был знающий свое дело человек, пользующийся доверием лично министра финансов и всем ему обязанный. Хотя Ермолаев и не обладал каким-либо значительным бюрократическим весом в Петрограде, он, несомненно, располагал хорошими личными связями как в российских, так и в западных деловых кругах. К тому же он хорошо знал банковский бизнес на Востоке, в частности в Китае и Монголии, но об этом поговорим в своем месте. А пока запомним этот факт. Он еще сыграет свою роль.
В июле 1916 г. Россия и Великобритания заключили второе секретное кредитное соглашение, в соответствии с которым все английские кредиты обеспечивались золотом и могли быть использованы главным образом на оплату военных заказов в самом Соединенном Королевстве.
Письмо Банка Англии финансовому уполномоченному России о получении партии золота. 7 июля 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Надо сказать, к тому времени у англичан появились достойные конкуренты — японцы. Представители Военного министерства указывали, «что японские поставщики оказались чрезвычайно добросовестными, как в смысле аккуратности исполнения сих заказов, так и в отношении дешевизны их». Все, что поставила интендантству японская фирма «Сакура и К°», — крупные партии сапог, нательного белья, сукна и т. д., всего на сумму свыше 19 млн иен или 18,4 млн руб., — было отличного качества. Причем оплата производилась не живыми деньгами, а все теми же 5-процентными обязательствами Государственного казначейства сроком на 12 месяцев[681].
А вот с поставками вооружения дела обстояли не лучшим образом. После длительных проволочек японцы согласились продать только 35 тыс. винтовок. И то это стрелковое оружие японцы постарались сбыть русским, поскольку оно предназначалось для Мексики, но возможность получения японского оружия соседней страной вызвала недовольство американцев, которые тогда активно вмешивались в происходившую там гражданскую войну. Более того, США весьма подозрительно относились к визитам японских военных кораблей в мексиканские порты, тогда как американским ВМС власти Мексики весьма неохотно предоставляли доступ к своим стратегическим гаваням. Затем Токио принял решение о продаже России 300 тыс. винтовок из тех, что изымались из японских частей в связи с перевооружением и поступлением новых, более современных — образца 1905 г. Такое оружие годилось только для оснащения второстепенных частей — этапных батальонов, ополчения, обозных команд. Но и ему в Петрограде были рады: винтовки отправлялись на русских пароходах (например, 6 ноября 1914 г. на «Екатеринославе») из Йокогамы во Владивосток.
Понятно, что сыграть какой-либо заметной роли в преодолении ружейного голода на фронте эта мизерная партия не могла. Тем более, калибр был совсем не тот, что был принят в русской армии. Но даже эта мелкая подвижка со стороны японцев сопровождалась требованием уступки Россией железной дороги между Чанчунем и Харбином. А в это время японское оружие в огромных объемах вывозилось в Великобританию.
Но и это вооружение Россия могла закупать у Японии исключительно через Лондон.
Японские банки сформировали для работы с Россией специальный синдикат, который предложил предоставить Петрограду кредит в размере 50–60 млн иен под 7 % годовых при «непременном условии высылки нами в Японию золота на сумму 30 милл. иен». «Ввиду категорического отказа Министерства финансов на высылку золота»[682] и после продолжительных переговоров синдикат несколько смягчил свою позицию.
Указ Николая II о выпуске для размещения на зарубежных рынках обязательств государственного казначейства на 225 млн руб. Надпись рукой П. Л. Барка о докладе императору. Царская ставка. 1 июня 1916. [РГИА. Ф. 563. Оп. 2. Д. 531. Л. 16]
Новые условия синдиката: «Японские банки учитывают 5 % обязательств Государственного казначейства на сумму 50 милл. иен сроком на один год, без высылки золота». Все остальные расходы по операции, как то печатание обязательств, уплата гербового сбора, комиссионное вознаграждение — ограничиваются размерами 1 % от суммы кредита, относятся на российскую сторону. На вырученные от размещения бумаг суммы, которые станут храниться на текущих счетах в японских банках, будет начисляться 2 % годовых, при условии, что российская сторона будет предупреждать о снятии денег за 10 дней до момента проведения операции[683].
Несмотря на довольно жесткие условия, Министерство финансов согласилось на получение кредита. Правда, сопроводило это решение оговорками в духе Барка, типа «принимая во внимание настоятельную необходимость изыскания средств для оплаты наших заказов в Японии» и т. д. в том же духе. Однако даже в ведомстве финансов были вынуждены признать, что «условия кредитной операции представляются более льготными, чем те, на которых мы получаем средства для расплаты по Японским заказам при посредничестве Английского Правительства»[684]. 25 января 1916 г. соответствующее соглашение с синдикатом японских банков подписал российский посол в Токио.
В Петрограде было неспокойно. Отправляясь 9/22 августа 1916 г. на совместное заседание Совета министров и Комитета финансов, Барк заметно нервничал. Ему предстояло доложить о возможности получения новых кредитов для оплаты «дальнейших военных заказов» за рубежом, в том числе в США и Японии. В последнем случае вопрос о поиске средств для поставок стоял особенно остро. При этом Барк хотя и признал, что японские банки диктуют российской стороне условия довольно жестко, но предложил пойти на компромисс. Однако участники заседания отвергли кредитную кабалу по ставке в 7 1/2 %. В уже подготовленном проекте решения, где одобрялся указанный размер ставки, эта фраза грубо вычеркнута[685].
