29 октября 1914 г. Тимковский прислал директору кредитной канцелярии Министерства финансов лаконичную телеграмму: «Прибыл в Лондон в порядке». Заодно указал и свой лондонский адрес: гостиница «Вашингтон»[285]. А на стол управляющего Банком Англии в тот же день легла телеграмма, подписанная министром финансов Барком: «Прошу вас иметь в наличии в фирме Братья Беринг и К°., Лтд., сумму, эквивалентную стоимости желтого металла зпт который должен быть поставлен Вашей организации по указанию министерства финансов России тчк Рутковский должен вам сообщить о вышеуказанном тчк»[286].
Лорд Ревелсток 29 октября 1914 г. направил в Банк Англии проект соглашения о предоставлении кредита правительству России через «Братья Беринг и К°., Лтд.» (Baring Brothers & Company, Limited). Обращает на себя внимание тот факт, что он подготовлен самим банком и согласован с Банком Англии практически без участия представителей заемщика. Бенкендорф только устно согласился со всеми условиями, которые реально предварительно обговаривались на специальной встрече, состоявшейся 26 октября 1914 г. в британском Казначействе при участии управляющего Банком Англии и лорда Ревелстока от банка Берингов. При этом все вопросы были решены в ходе беседы, без составления каких-либо документов.
Спецификация груза золотых монет, полученного от правительства России. Банк Англии. Ноябрь 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
И когда в 1943 г. товарищ Сталин поинтересовался историей золотого запаса царской России, поскольку англичане вновь потребовали золота в качестве свидетельства дружеского отношения со стороны СССР теперь уже при борьбе с фашизмом, упомянутые обстоятельства дали основания сотрудникам Наркомфина СССР указать в подготовленной для вождя справке, что «отправка этого золота не была оформлена какими-либо обязательствами со стороны английского правительства или Английского банка». И в будущем это дало Великобритании возможность рассматривать это золото «как проданное ей русским правительством, как вышедшее формально из состава русского золотого фонда и слившееся с золотым фондом Английского банка»[287].
30 октября 1914 г. в Банке Англии банку «Братья Беринг и К°» был открыт специальный счет «G», куда поступали средства от учтенных в Банке Англии «на основе котировки, по которой правительство Великобритании может время от времени привлечь аналогичную сумму для собственных нужд на лондонском рынке», краткосрочных казначейских обязательств, полученных банком Ревелстока от российского правительства на сумму до 12 млн фунтов стерлингов. Вроде бы обычная банковская сделка, но эти деньги могли использоваться только для строго определенного круга платежей внутри Великобритании, фактически под контролем Казначейства и Банка Англии[288].
Дж. Г. Нэйрн 30 октября 1914 г. направил в Петроград министру финансов телеграмму, в которой, подтверждая прибытие ценного груза, в частности, отметил, что «даны инструкции перевести сумму стоимости вышеупомянутого золота в банк Baring Brothers & Co., Ltd.»[289]
А дальше происходит, с моей точки зрения, что-то немыслимое. Поскольку Рутковский в своем письме в Банк Англии отметил, что передает указание министра финансов Барка о переводе средств за золото на счет в банке Берингов, полученное по дипломатическому каналу ввиду того, что у банка отсутствует зашифрованная связь с Министерством финансов России, то главный кассир Банка Англии ответил ему, прямо скажем, с явной издевкой буквально следующее: «Хочу поблагодарить Вас за письмо на имя управляющего, подтверждающее из полученной Вами шифрограммы от министра финансов сведения, содержащиеся в телеграмме, полученной нами открытым текстом, адресованной им с этим же указанием непосредственно в Банк [Англии]». Так и написано «a telegram in clear»[290]. Что это: головотяпство, глупость, безответственность или предательство?
3 ноября 1914 г. нотариально заверенная копия вышеупомянутого британо-российского соглашения в связи с выпуском казначейских векселей правительства России легла в сейф главного бухгалтера Банка Англии, о чем аккуратный клерк сделал соответствующую запись в архивном деле.
В тот же день, 3 ноября 1914 г., из банка Берингов в Банк Англии поступили первые 6 российских векселей за номерами 1–6, номиналом 500 тыс. ф. ст. каждый, на сумму 3 млн ф. ст. со сроком погашения 1 ноября 1915 г. Дисконт по указанным векселям в 4 % за 343 дня принес Банку Англии 112 767 ф. ст. 2 шил. и 6 пенсов[291]. 4 и 28 декабря 1914 г. были проведены аналогичные операции на такие же суммы с векселями за номерами 7–12 и 13–18. И каждый раз Банк Англии удерживал свой учетный процент, сокращая таким образом объем средств, доступных правительству России для закупки вооружения и боеприпасов у тех же английских фабрикантов, и увеличивая собственный доход.
Письмо банка Берингов в Банк Англии о кредите под русское золото. 28 декабря 1914. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]
Но и этого британским союзникам кажется недостаточно. Департамент налогов и сборов затевает активную переписку с ливерпульской портовой компанией «Мерси докс энд харбор борд» (Mersey Docks & Harbour Board), требуя уплаты пошлины за 979 ящиков со слитками золота, а «слитки подпадают под обложение пошлиной, т. е. с них взимается портовый сбор по приходу иностранных товаров и городской налог, что составляет, по тарифу, 10 пенсов плюс 10 процентов за ящик». Всего на сумму 44 фунта стерлингов, 17 шиллингов и 5 пенсов. Фирма, поскольку «подразумевается, что они предназначены для Посольства России», требует денег с российской дипмиссии. Однако посольство платить отказывается и пересылает требование в Банк Англии.
И все бы ничего, но вся переписка ведется по открытым телеграфным каналам через «Большое Северное телеграфное общество»[292], а это, ни много ни мало, датская компания, основанная в 1869 г. в Копенгагене и с 1870 г. поддерживавшая телеграфную связь на линии Владивосток — Гонконг. Куда еще попадали копии этих телеграмм, нетрудно догадаться. Тут и шпионы не нужны: читай телеграммки и подшивай в папочку. В германском Генеральном штабе, скорее всего, так и поступали.
К слову, заместитель главного кассира Э. M. Харви[293], демонстрируя независимый статус Банка Англии, отказался оплачивать счет «Мерси докс энд харбор борд», равно как и железнодорожной компании «Лондонская и Северо-Западная железная дорога»[294], и администрации вокзала Юстон. Всего на 502 ф. ст. и 10 шил.[295] Не захотел Банк Англии ни с кем делиться, хотя охочих поживиться за счет русского золота хватало.
13 ноября 1914 г. главный кассир Банка Англии Дж. Г. Нэйрн направил письмо в адрес министра финансов России, в котором подтвердил, что 3068 золотых слитков весом 1 182 166,074 стандартной унции, стоимостью 4 595 670 ф. ст. 12 шиллингов и 3 пенса при цене 77 шиллингов за 1 унцию и различная золотая монета стоимостью 3,4 млн ф. ст. приняты от представителя России Тимковского и зачислены на счет Министерства финансов Российской империи.
